Она словно пряталась от него, осторожно выглядывая из-за уголка оконной рамы. Лишь робкая полоса на каменном полу была выхвачена её светом. Ремус сидел, с ногами забравшись на постель и упершись спиной в холод стены.

- Светлая тень ночи – прошептал оборотень, разглядывая лунную полосу – Ведь и у ночи должна быть тень… Он закрыл глаза. Боль прорезала его голову. Раскалывала её пополам.

Бежать. Бежать на улицу и выть. Немедленно!
Трансформация не происходила, предотвращённая зельем, она рвала Ремуса изнутри, так что казалось, будто зверь не его собственное проявление, а отдельное, независимое существо, желающее выбраться на свет помимо чьей-либо воли. Зверь был жесток. Проснувшийся в тесной оболочке Ремуса, отравленный противооборотным зельем, он бился в агонии, передавая свою нестерпимую боль своему хозяину.

Оборотень не боялся боли. Он привык к ней. И пугающее действие луны заключалось в обыкновенной бессоннице. Снотворное со спасительным зельем, увы, не сочеталось.

Под закрытыми веками, словно на чёрном экране, появлялись один за другим размытые образы. Лица. Появлялись и исчезали они с такой быстротой, что Ремус не успевал даже осознать, кого именно он видел. В мозгу оставались лишь причудливые ассоциативные, складывавшиеся из этих мигающих эмоциональных кадрах. Самое удивительное заключалось в том, что прокручивалась одна и та же «плёнка», с каждым разом на всё более и более медленной скорости. Теперь всё было отчётливо. Выпускной бал в Хогвартсе.

Такими свежими начинали казаться давно смазанные временем картины. Они танцевали. Вот Сириус подмигивает ему, важно одёргивая на себе праздничную мантию. Джеймс втолковывает Питеру про какой-то «тройной манёвр», утверждая, что это и есть самый хитрый трюк квидича. И Лили. Такая красивая. С распущенными волосами. В изящном платье, с пышными фалдами. Маленькая дама, впервые раскрывшаяся во всей своей женственности. Она была прекрасна. Затем перед глазами замелькали пейзажи Хогсмида. Последнее Рождество, встреченное друзьями всей компанией. Праздновали у Поттеров.
Ремус почувствовал, что судорожно хватает ртом воздух, на коже проступают мелкие капли.

Он не мог открыть глаз. Вот момент, когда он подходит к распределяющей шляпе, свой первый день в Школе. Снова лица. Преподавателей. Друзей. Сокурсников. Вот он держит на руках совсем крохотного Гарри. Лили стоит рядом и он чувствует, как связана она со своим младенцем. Как неощутимо вздрагивает в ней что-то, каждый раз, когда кто-либо прикасается к мальчику. Волчье чутьё не обманывало его.

Лили! Они были друзьями. Они остались друзьями. Друзьями.
Ремус силой распахнул глаза. Почти задыхаясь, он упал на подушку. Нельзя закрывать глаза. Лучше боль! Лучше боль, чем снова… снова видеть всё это.

Полночь, полночь: холод и бред.
Ломанный в окне лунный свет.
Бой часов и громче шаги.
Вот когти и вот клыки!
Но кому ты откроешь душу?
Мир большой, но ты в нём не нужен.
Да и кто поверит тебе,
В том, что ты оборотень?!

«Почему так?» - думал Ремус, отрывая взгляд от своих записей. – «Она выбрала не меня. Но ведь всё могло быть иначе. Ведь они оба могли бы быть живы! Лили, Джеймс, они оба… зачем, зачем она выбрала не меня?!».

- Северус, - произнёс он тихо, – ты должен рассказать мне почему. Должен.

Быстро накинув серую мантию, он сбежал вниз по ступеням башни. Мелькали коридоры. Открывались портреты. Наконец, он оказался у входа в подземелья.

Ремус остановился, будто заставляя себя сделать шаг вперёд. Каждый раз, ступая в темноту подземелий, он чувствовал смутную тревогу. Можно было бы просто перейти по каминам, но Ремусу было просто необходимо пройти путь самому, чтобы мысли успели вызреть в его мозгу.

Едва не заблудившись, он всё же вышел к кабинету зельевара. Снова короткий миг ожидания, и вот оборотень уже стучит в тяжёлую дверь.

- Что нужно?
Сказать, что Северус был удивлён столь раннему визиту, значит, ничего не сказать.
- Нужно, Сев. Очень нужно.
Снейп вгляделся в лицо незваного гостя и, почему-то вздохнул.
- Ну, проходи.

- Лили. – С трудом произнёс Ремус, опустившись в глубокое кресло напротив собеседника.
Снейп изумлённо поднял бровь, хотя глаза его продолжали смотреть так же спокойно.

- Она приходила к тебе. До того, как приехала к Джеймсу.
- Не понимаю о чём ты. – Пожал плечами зельевар.
- Перестань Северус. Ты не можешь не помнить. Зачем она приходила к тебе? Что произошло?
- А причём здесь ты? – Холодно отозвался Северус, сам поражаясь своему терпению.

- Ты знаешь! – Неожиданно сорвался оборотень. – Ты всё знаешь. Ведь она приходила к тебе после того, как я…
- Довольно. – Оборвал Снейп. – Разумеется, я помню. Не каждый же день ко мне заглядывают гриффиндорцы. Пусть даже бывшие.
Ремус молча ждал.

- Она просила приготовить ей «зелье края»…
Зельевар улыбнулся своему воспоминанию.
- Она хотела заглянуть за Край? Зачем? – Нахмурился Ремус.
- Я делал подобное чудо впервые. – Проговорил Снейп, игнорируя вопрос.

- Так зачем же?
- А ты не знаешь, зачем его делают? Да, мне это было совершенно неважно. Интересен был сам эксперимент.
- Северус, - тихо попросил оборотень – ты не настолько безразличен к чужим тайнам, прошу тебя.

- Глупец. Я не мог заглянуть в её зелье, даже захоти я за ней посмотреть! Каждый видит своё.
- Зачем она решилась на такое?
- Откуда мне знать.

Закрыв дверь за своим неожиданным гостем, Северус глубоко задумался.

Он вспоминал далёкий вечер миг за мигом. Перед ним вдруг возникло лицо Лили. Напуганное, бледное, с огромными, опустошёнными страхом глазами. Он помнил каждую ноту её голоса, когда она, запинаясь, просила его об услуге. И он не отказал. Да, ни одна женщина не решилась бы на это. Он смотрел на неё, смотрел и не мог отвести взора. А она смотрела в глубину кипящего тёмно-вишнёвого зелья.

«Она видела последний миг своей жизни… лишь один миг, но как это должно быть непросто» – подумал Северус, запустив руку в чёрные как вороново крыло волосы.

«Зелье края смотрит внутрь человека, в его исходную суть, отражая хранящееся там, неосознанное знание о судьбе» – мысленно процитировал зельевар строки из «Книги Края».

***

Ремус отпер заклинанием верхний ящик стола и извлёк оттуда полученное пару дней назад письмо Гарри. Осторожно развернув уже слегка помятый пергамент, оборотень вчитывался в каждое слово, улавливая знакомые изгибы почерка. Маленький Поттер, вне всяких сомнений, унаследовал его от матери. Ремус вдруг поймал себя на том, что содержанию письма верит весьма условно. Некая неискренность проскальзывала в каждой строке, словно автор письма сам пытался успокоить себя этими словами.

Волчье чутьё? Звериный нюх? Ремус не знал, как это назвать. Подобные вещи он чувствовал кончиками ушей. Северус врал ему. Во всяком случае, недоговаривал.