Северус Снейп:

Когда кто-то решает такую огромную и трудную задачу, как нахождение лекарства от неизлечимой, изнурительной болезни, к примеру, ликантропии, он обязательно сталкивается с проблемой подопытного существа.

В нашем случае этим существом стал Люпин.

Несмотря на жуткую грязь, Визжащая Хижина оказалась наиболее подходящим местом для моей лаборатории. Люпин и я в любом случае уходили сюда на время преобразований, а в процессе работы я имел возможность наблюдать за Люпиным, его реакцией, и стадиями трансформаций.

Головной болью стало отсутствие приличного освещения – даже днем здесь было темнее, чем в слизеринских подземельях, где я обычно варил свои зелья. Мы не могли зажигать свечи – свет обязательно увидели бы в Хогсмиде, так что только зарешеченное окно пропускало пыльный, серый, слабый свет. Пришлось возиться с компонентами в тусклом свете моей палочки.

Ну, по крайней мере, здесь было тепло и сухо и, спасибо Дамблдору, все было прекрасно оборудовано, было все необходимое и даже больше. Да и пахло тут не слишком плохо.

Надо сказать, что Люпин ненавидел приходить сюда. Он постоянно брезгливо морщился и зажимал нос от резкого запаха зелий. Это меня ужасно раздражало. И я засунул ему в нос ватные тампоны. По-моему, помогло. Мне же резкий запах был необходим. Мои недавно усилившиеся чувства были благом для работы, по запаху я теперь мог определять даже концентрацию компонентов в зельях.

Каждый месяц, перед полнолунием, Люпин обязательно просит меня прекратить эксперименты над ним. Он настаивает, что нуждается в перерыве, в отдыхе от постоянного пребывания в Хижине, день за днем, от наблюдения того, как я соединяю жутко воняющие микстуры и заставляю его пить всю эту дрянь. Он требует хоть небольшую паузу в замкнутом круге его отравлений.

Но я всегда говорю нет.

Я поудобнее устанавливаю потрепанную книгу Дамблдора – «Отравляя ликантропию» Филипса Аурелиуса Парацельса и смотрю на Люпина. Как обычно, он садится на пол в углу Хижины и рисует пальцем абстрактные рисунки в слое пыли. Он выглядит очень слабым и больным. Я знаю, что у него еще не прошли кишечные судороги и жуткая диарея от зелья, которое я дал ему в прошлое полнолуние. Надо признать, что в тот раз оно получилось особенно неудачным. Но надо снова пробовать, надо опять давать ему новое зелье, опять отравлять его. Снова и снова.

Ты отравил меня, Люпин. А я всегда возвращаю долги. Теперь я отравляю тебя.

Его очень удивило мое последнее требование

- Кожа? И зачем, черт побери, она тебе понадобилась? – мягкие карие глаза казались огромными. С начала моих экспериментов он очень похудел. Его щеки ввалились, а под глазами были постоянные сине-серые мешки. Он ел только в дни перед полнолунием и наивно полагал, что я этого не замечаю.

- Я хочу понять, как происходят физические изменения. Смена кожного покрова должна быть основой трансфигурации. Я хочу выяснить, каким именно способом меняется твое тело, и что конкретно заставляет его меняться. Вероятно, кожа максимально меняет свойства во время трансфигураций. Подумай об этом.

- Ладно. А почему ты не можешь взять свою кожу? – с негодованием.

Раньше он так не реагировал на мои просьбы. Обычно он просто пожимал плечами и молча все выполнял. Когда я попросил его волосы и его слюну, он просто вздохнул. Я даже несколько раз просил его сперму, и тогда он покорно шел в ветхую ванну Хижины, и возвращался оттуда с полной пробиркой.

Если честно, я очень часто просил сперму, даже когда она была не нужна. Просто я наслаждался, мысленно представляя его, трогающего себя для меня. Я слышал его тяжелое срывающееся дыхание через тонкую перегородку ванной, и пытался убедить себя, что в эти моменты он думал не о Блэке, а обо мне и о нас двоих.

Когда-нибудь мы снова будем вместе.

Однажды.

Клянусь.

- Я не могу использовать свою кожу, Люпин, потому что я должен быть последовательным. Ты – предмет этих экспериментов, а я должен держать как можно больше переменных постоянными. И так очень трудно наблюдать за тобой, когда я сам корчусь от боли от своих собственных трансформаций. Так что, пожалуйста, попробуй быть терпеливым. Теперь о деле. Я могу взять кожу отовсюду. Где бы ты предпочел? Мне нужен кусочек площадью примерно 2 дюйма для приличного результата – и я поднял свою палочку.

- 2 дюйма! Но мы не сможем пойти в больничное крыло, потому что Помфри обязательно спросит о … – он затих и посмотрел на меня расширившимися от ужаса глазами.

- Ты прав, мы не сможем залечить твою рану волшебством Помфри. Так что тебе будет очень больно и останется шрам. Но я, конечно, сделаю мазь, чтобы рана быстро зажила.

- А Сириус? – прошептал он

- Что? Что – Сириус? – я уже устал от дебатов и был на полпути к Люпину, твердо зажав палочку в руке.

- Он и так уже крайне подозрителен. Он хочет знать, что я делаю здесь с тобой. Он увидит рану и обязательно задаст очень много вопросов.

- Подумаешь! Тебе просто надо будет сделать так, чтобы он ничего не увидел – я присел перед ним, схватил его одежду и решительно стал ее снимать.

- Как насчет живота? Он всегда прикрыт. Тебе только придется убедить Блэка не спать с тобой неделю-другую.

Я направил свою палочку прямо на голый живот Люпина, а свободную руку засунул ему между зубов - не хватало еще, чтобы его крик услыхала вся округа. Пробормотав заклинание, я быстро нарисовал квадрат на коже кончиком палочки, в мгновение ока ставшим острым как бритва.

Люпин не кричал, он только смотрел на меня, прикусив мне руку. Хороший мальчик!

Без малейшего предупреждения, я рванул надрезанную кожу. Одним движением.

Этого уже Люпин не выдержал, и в ответ на вторую волну боли резко наклонился, рефлекторно забивая свое колено мне между ног, чтобы удержаться и не упасть. Он прокусил мою руку и корчился от боли, пойманный моими бедрами.

Я вынул руку у него изо рта, моя кровь измазала его лицо. Он автоматически облизался, но, увидев, что я смотрю на него, спрятал язык и утерся рукавом.

Я отодвинул ногу, выпуская его, и он тихо свернулся калачиком на полу, лелея свою кровоточащую рану. Я медленно поднялся, держа кожу Люпина неповрежденной рукой с превеликой осторожностью, чтобы не испачкать ее своей кровью.

Моя собственная сперма горячей струей текла вниз по бедру.


Сириус Блэк:

- Где ты был, Ремус? - кричал я, надвигаясь на его дрожащую тень. Мой истеричный голос эхом отражался в пустой спальне - Где, черт побери, ты шлялся со Снейпом?

- Я не могу сказать тебе это, Мягколап – бормотал он тихо - Просто поверь мне.

Я не слушал. Я не хотел слушать. Я слышал только свои мысли, вопящие у меня в голове.

- Не называй меня Мягколапом, Ремус! Больше нет никакого Мягколапа. Никакого Мягколапа, или Рогалиса, или Муни, или Червехвоста. Ты разрушил команду Мародеров. Ты запретил нам даже приближаться к тебе. Доверие! Да как ты смеешь говорить о доверии, ты, неблагодарное животное! Как, дьявол, я могу доверять тебе, если ты крадешься из замка со Снейпом в безбожные часы? Когда возвращаешься бледный, грязный и …странный? Когда даже я могу унюхать Снейпа на тебе? Я не знаю, что происходит, но Ремус, черт тебя побери, идет война, и каждый знает, что весь Слизерин – пятая колонна для Вольдеморта … как и все оборотни!

Внезапно я очутился на полу. Он сел верхом на меня и в исступлении колотил мою голову о каменный пол.

- Никогда не говори так, никогда! – кричал он. Это был не мой спокойный и милый Ремус, а преследуемое, загнанное в угол животное.

Это не мог быть тот самый мальчик, который брал меня за руку и тянул в Запретный лес, в лабиринт зеленых пересекающихся дорожек, ведущих к спрятанным пещерам, потокам и лужайкам. Тем мальчиком, глаза которого так сияли, когда он показывал мне все свои потайные места. - Не возражаешь против прогулки, Красная Шапочка? - хрипло шептал он мне в ухо, и тени деревьев танцевали на его бледных щеках, и он превращался в волка у меня на глазах.

Это было давным-давно.

Он больше не шутит насчет волков.

Я собрал все силы, оторвал его от себя, вскочил на ноги, и сильно прижал его к стене, не давая ему даже пошевельнуться.

- Как долго ты знаешь меня, Сириус? – подавленно спросил он, в глазах стояла такая боль, почти физическая. Я не знал тогда, что ему действительно было больно от мучительных опытов Снейпа.

-Ты действительно думаешь, то я могу быть на стороне Вольдеморта?

- Хватит, Ремус! – я вцепился ему в плечи – Я не знаю тебя! Я люблю тебя, но не знаю тебя. Больше не знаю. Ты не позволяешь мне знать тебя. Ты даже не позволяешь мне видеть свое тело. Что ты скрываешь, ради бога? Черную метку?

Я схватил его рваную мантию и попробовал распахнуть ее, но он поймал мои запястья и боролся, пытаясь отбросить меня.

Я сошел с ума. Я только хотел выяснить. Я только хотел выяснить это раньше, чем Комитет по уничтожению опасных животных. Я должен был защитить моего Муни не только от Снейпа и его Пожирателей Смерти, но и от Министерства.

Я схватил его левую руку. Ничего. Только рука Ремуса, дрожащая в моем жестоком захвате.

- Она исчезает, не так ли? Исчезает, когда твой хозяин далеко?

Скажи мне. Пожалуйста, Муни! Скажи мне, что происходит.

- ПРЕКРАТИ! УМОЛЯЮ, ПЕРЕСТАНЬ!

Он кричит. Я отпускаю его. Он садится на пол, обхватывает руками голову, его колотит дрожь.

- Почему? Почему никто не верит мне?

Я опустился на колени и обнял его. Я знал, что не смогу перестать любить его. Я не смогу перестать нуждаться в его улыбке, в его драгоценном смехе. Я не перестал любить его, когда выяснил, что он оборотень. Я не перестал бы любить его, даже если бы выяснил, что он стал темным волшебником.

- Я не Пожиратель Смерти! - закричал он, придвинулся, обнял меня за шею и спрятал лицо у меня на груди. Он так дрожал, как будто заболел малярией.

Спокойный, хладнокровный Ремус, рыдающий как маленький потерянный мальчик - это было очень пугающее зрелище, как будто некий универсальный, фундаментальный закон природы перестал работать, и теперь был только хаос.
Мерлин, и это я довел его до такого состояния!

- Я не Пожиратель Смерти! - повторял он снова и снова как заклинание. Я представил, как он сидит в комнате для допросов в Министерстве, и повторяет эти слова. Слова отзываются эхом от гулких стен, слова, которые до него произносились там много раз, разными голосами, всевозможными акцентами. акцентами. Но всегда с одним и тем же привкусом отчаянного ужаса.

- Пожалуйста, Сириус! Ты должен верить мне - бормотал он. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его дрожащих губ и потерянных глаз. - Если ты мне не веришь, никто не поверит!

- Я верю - прошептал я, крепко обнимая его, прижимая к себе, чувствуя его слезы у меня на шее. - Я верю тебе, Муни! Я знаю, что ты никогда ничего не сделал бы во вред другому.

В ответ – мертвая тишина. Он отвел глаза и нервно стиснул руки. И я вспомнил Снейпа, как жадно он смотрит на Ремуса, я вспомнил их таинственные перешептывания, их ночи в Запретном лесу. Я думал об этом бесконечно – тайны и ложь.

Я думал обо всем этом, и не знал, на каком свете я нахожусь.


Северус Снейп:

Наблюдать трансформацию было трудно.

Дамблдор принял меры, и в Хижине установили большую клетку. Это была специальная тюрьма для меня. Правильнее сказать, для волка, которым я был. Если бы я преуспел в лекарственном зелье, Люпин остался бы человеком, а я превратился бы в волка. Люпина надо было защитить.

И в этом месяце, как и во все предыдущие, слабый солнечный свет проник через решетку на окне, я открыл глаза, и стараясь не смотреть на свои окровавленные руки, попытался открыть задвижку на клетке. Это было трудно, волк еще не исчез полностью из моей головы, и ему было трудно координировать человеческое тело.

Открыв замок, я потянулся к голому Люпину, все еще обессилено лежавшему на полу, встал рядом с ним на колени и заглянул ему в лицо.

- Люпин - шепнул я, зная как необходимо ему сейчас слышать хоть чей-нибудь голос.

Он не отвечал. Я лег на пол рядом и прижался своим голым телом к нему. Кожа к коже, шерсть к шерсти, грязь к грязи. Я прижимался к нему, смешивая нашу кровь и грязь. Я мог слышать биение его сердца. Его зараженную кровь. Я мог слышать его сломленную жизнь.

- Люпин - снова позвал я. Я так устал и очень замерз без волчьей шерсти. Я притянул его ближе, прижался еще теснее. Его дыхание согревало. Я хотел умереть здесь. Прижавшись к нему.

Он вздохнул и повернулся ко мне. Я чувствовал, насколько болезненно давались ему движения. Он был так слаб, гораздо слабее меня, благодаря моим бесконечным, ядовитым варевам. Нельзя отравить ликантропию, не отравляя ликантропа. Так сказано на первой странице моей книги.

Я подрзревал, что он готов сделать что угодно, лишь бы остановить это. Чтобы заставить меня прекратить убивать его.

Прошел год с момента начала моих экспериментов. Зелье № 13 потерпело неудачу, как и все предыдущие. Иногда я притворялся, что Люпин позволяет мне делать это, потому что он сам этого хочет, потому что он наслаждается моей компанией, потому что ему нравится наблюдать меня за работой, потому что он наслаждается нашей беседой, потому что ему больше нравится быть со мной, чем с Блэком.

Но я знал.

Я знал, что он был здесь, потому что так велел Дамблдор.

Он сделал бы все, чтобы остановить меня. Он не мог только ослушаться директора школы.

Однажды он рассказал мне, что значит для него Дамблдор. Рассказал со слезами на глазах. Даже когда все его семейство отказалось от него, Дамблдор нашел способ зачислить Люпина в школу, идя на огромный риск для собственной репутации.

В эти бесконечные часы, проведенных в Хижине, мы, вероятно, рассказали друг другу все-все, все истории, которые только могли вспомнить. И на своем 6 курсе в Хогвартсе, я почувствовал, что еще сильнее влюблен в Люпина, хотя, казалось, что больше любить невозможно.

Имеется что-то особенное в отравлении кого-то, кого ты бесконечно любишь.

- Сириус» - пробормотал Люпин и открыл глаза. Он смотрел на меня, но не видел - Сириус?

Я погладил ладонью его щеку. В этой тусклой грязной комнате, одно длинное темное тело было удивительно похоже на другое, лежащее рядом, как будто две половинки одного отравленного 17 – летнего оборотня.

Люпин рассказал мне, что на 4 курсе Блэк нашел какой-то способ оставаться с ним во время трансформаций. Но после того, как он укусил меня, Люпину пришлось отказаться от его общества. Блэк не понимал, в чем дело. Как и Поттер, он был уверен, что я был спасен вовремя.

Бедный маленький вервольф, больше нет рядом большого сильного друга, чтобы лелеять тебя во время преобразования. Есть только я – существо, которое отравляет тебя, берет твои слезы, кровь, мочу, слюну, сперму, погружает все это в яд и заставляет тебя пить это. Есть только я.

Но держу пари, каждый раз, когда он пил отраву, я тоже чувствовал ее вкус у себя во рту.

Я прижался губами к его губам, чувствуя запекшуюся кровь. Это был не поцелуй, это была только слабая копия поцелуя, точно я целовал труп, статую; не поцелуй, а мираж, наваждение, обман.

Обман. Очень подходящее слово.

Как я мог сказать ему, почему очутился той ночью в Хижине? Как я мог рассказать ему, как выспршивал у Блэка, куда он исчезает? Как? Как я мог сказать ему, что влюбился в него с первого взгляда, когда увидел его 1 сентября нашего первого года? Как я мог сказать ему, что часть меня счастлива, что все так обернулось, потому что это позволило нам стать ближе?

Я все-таки добрался до него.

Блэк в точности дал мне то, что я просил. Он вернул мне мою собственность.

Я не знаю, как долго мы пролежали бы так рядом, как две замороженные статуи, если бы не резкий звук. Проникающий, вынимающий душу, пронзительный визг скулящей собаки, где-то в Хогсмиде.

Я сел и отодвинулся подальше от Люпина.


Ремус Люпин:

- Ты должен понимать, что наполнил новым смыслом выражение – плохая компания.

Мистер Крауч кружид передо мной, как большая акула, держа в руках папку с моим делом. Он остановился за моей спиной и принялся вытирать лоб смятым носовым платком. В кабинете Комитета по надзору за опасными существами не было окон, и было мучительно жарко – на улице светило летнее солнце.

- Семейство Снейпов – семь поколений темных волшебников. Отец Северуса обвинялся в измене, ты знаешь это? Так ты готовишься ко встрече с комиссией, Люпин?

- Н-но, сэр, это только часть задания по защите от темных искусств, и я работаю в паре со Снейпом. Если вы спросите директора Дамблдора…

Он с размахом стукнул тяжелой папкой по столу. «Регистрация оборотней» – отпечаталось на пыльной поверхности.

- Дамблдор – завопил он, а затем понизил голос до зловещего шепота - Дамблдор защищает тебя, Люпин. Так же, как он защищает множество приспешников Ты – Знаешь – Кого. Мы выиграли бы эту войну давным-давно, если бы не извращенное понятие правосудия Дамблдора!

Что бы я ни сказал Краучу, я всегда говорил не то, что он хотел бы слышать.

Он обошел стул и остановился передо мной; в свете единственной свечи в душной комнате казалось, что горит воздух. Он уставился на меня тяжелым взглядом, ощупывая меня, проникая в душу. Под этим взглядом я всегда чувствовал себя мерзким и ничтожным, под этим взглядом я чувствовал, что не имею права дышать.

- К делу! Разве ты не понимаешь, что дружба с Северусом Снейпом делает тебя еще более подозрительным?

- Я также дружу с Питером Петтигрю, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком - прошептал я, боясь поднять глаза - И отец Сириуса – аврор.

Он ударил меня по лицу. Больно. Особенно, если учесть, что на его руке было серебряное обручальное кольцо.

Кого ни спроси, каждый сказал бы, что мистер Крауч очень разумный, выдержанный и ответственный человек, и он никогда ничего не сделает во вред другому.

- Отец Сириуса – прошипел он, подняв бровь - Артемиус Блэк умолял этого старого дурака, твоего директора, выгнать тебя из Хогвартса все последние пять лет – я опустил глаза и он засмеялся. Победный, мстительный смех того, кто полностью уверен в своей чистоте и правоте.

- Разве ты не знал этого, вервольф? Видишь ли, он думает, что ты имел сексуальные отношения с его сыном. Ты имел, Люпин? Ты развращаешь ребенка одного из самых лучших семейств? Пробуешь повернуть его на темную сторону Пожирателей Смерти?

- Я не Пожиратель Смерти, сэр.

- А вот это, Люпин, решать буду я – он взял сигарету в рот и задумался. Потом наклонился вперед и проследил след от своего удара на моей щеке. У меня перехватило дыхание, я почувствовал кровь, стекающую по подбородку.

- Конечно, я не обвиняю юного Блэка – его дыхание на моем лице тоже прервалось - Вы, оборотни, такие развратные, такие околдовывающие, такие… Неудивительно, что большинство из вас заканчивают как шлюхи. Тебе нравится это, Люпин? Нравится быть шлюхой для мальчиков?

-С-сэр, я… – я затих, ощущая кое-что. Я почувствовал это в нем прежде, чем он сам это осознал.

Он возбудился. Посмотрел на меня. Я узнал этот взгляд в самый первый раз, когда был доставлен сюда. Один маленький факт – этот оплот нравственности очень любил трогать мальчиков-вервольфов. За это Крауч еще больше ненавидел оборотней.

Снейп объяснил мне, что вероятнее всего, Крауча возбуждало все отталкивающее и запретное. Я видел, как он возбужден даже через мантию.

- Ты не хотел бы доставлять себе неприятности, Люпин?

-Н-нет, сэр – прошептал я, вынуждая свое дрожащее тело не вздрогнуть, когда он встал на колени и раздвинул мои ноги. Его старческие руки остановились на моем пахе, трогая, сжимая, наказывая мой член. За все эти годы он в точности изучил, как надо касаться меня.

Он снял с меня брюки, и достал мой член - Я не могу обвинять их в том, что они хотят тебя, Люпин. Это только твоя вина. Помни об этом. Ты грязный, очень грязный мальчик - он ласкал мой член – Такой грязный - он наклонил ко мне лицо – Даже волк, даже животное не могло бы сопротивляться желанию попробовать тебя.

Я отвернулся, но не мог не чувствовать его мокрый, горячий рот, медленно окружающий мой член.

Я, по крайней мере, хоть не смотрел на это. Но через секунду он перестал двигаться и приказал мне смотреть на него. Я вынужден был видеть эти развратные глаза. Его лицо было отвратительное, отталкивающее, омерзительное. Он сосал и сосал меня, уверенно подводя к оргазму.

Он выплюнул мою сперму на пол.

- Еще одно, Люпин - он снова достал носовой платок и вытер рот - Ты знаешь, мой сын в этом году идет в Хогвартс.

- Да, сэр.

- Если ты заговоришь с ним, если посмотришь на него, я уничтожу тебя, оборотень, невзирая на Дамблдора. Я не хочу видеть тебя возле моего сына, понятно? Он – не для тебя. Мой Барти – хороший мальчик.


Северус Снейп:

Это был особенный июньский полдень. Когда Люпин был на собеседовании у Крауча, я сначала спал с Люциусом Малфоем.

Лежать в кровати в слизеринском подземелье, пусть даже с Малфоем, мне нравилось куда больше, чем возле озера, где сейчас была вся школа.

Я лежал неподвижно на животе, и позволял гадкому чистокровному слизеринцу трахать меня. Я улыбнулся мысли, что Малфой трахает, пусть сам не зная того, такое мерзкое, богом проклятое существо - оборотня. Я улыбался, хотя знал, что Люпин сейчас с Краучем, который сначала будет мучить, а потом обязательно трахнет его. Интересно, а меня Крауч тоже поимел бы?

И я улыбался при мысли о Блэке, слоняющемся по школьным коридорам, заламывающим руки, скорбя по своему драгоценному маленькому потерянному вервольфу, который имел теперь куда больше тайн от него, чем Блэк мог бы рассчитывать.

Позже, когда Малфой кончил, я лежал с ним в кровати и курил сигарету, которая удовлетворила меня больше, чем вся возня Малфоя.

- Что ты делаешь с этим грязнокровкой Люпином? - неожиданно спросил он, стрельнув серебристыми глазами.

- Трахаю его - ответил я с намеренной беспечностью, выдыхая сиреневато-серый дым, который напомнил мне о мешках под глазами Люпина.

- Я думал, что он спит с Блэком!

- Спит. Ну, и что? Он с Блэком, даже когда со мной, и он со мной, даже когда он с Блэком.

Малфой засмеялся - Симпатичного мальчика надо держать рядом с собой на привязи.

- Точно.

Я не остался с ним, и оставшуюся часть пустого дня провел, шатаясь по коридорам вместе с призраками. И оказалось, что я не единственный человек, страдающий от отсутствия Люпина.

- Что ты делаешь здесь, Снейп? - прошипел Блэк, когда я завернул за угол и врезался в него. Я с интересом отметил, что он говорит со мной так, как обычно я говорил с ним. Произошел разворот на 180 градусов, и теперь Блэк был ожесточен, беспомощно наблюдая за развитием событий.

Я улыбнулся ему. «Этой» его улыбкой, которой он улыбался до того, как я украл у него повод улыбаться. Люпин проводит все свободное время со мной. Ты замечаешь, какой он бледный? Его тошнит, когда ты ласкаешь его? Он почти не ест. Интересно, другие его аппетиты тоже уменьшились?

Скажи мне, Блэк, он еще кончает для тебя? Для меня он кончает.

Это беспокоит тебя, правда, Блэк? Ты подозреваешь свою маленькую шлюшку в измене? Я очень надеюсь, что ты мучаешь его своей ревностью и подозрениями. Мучаешь, почти как Крауч. Надеюсь, скоро Люпин найдет твои прикосновения такими же отталкивающими.

- Что ты здесь делаешь? - снова спросил он.

- Ничего.

- Ты не должен быть здесь. Не смей искать Ремуса. Я позабочусь о нем после встречи с Краучем. Я всегда делаю это.

- Правда? Как трогательно! - я улыбнулся как победитель. Я им и был.

Его лицо превратилось в камень, как будто он читал мои мысли.

- Почему ты не сказал ему? - неожиданно спросил он.

- Не сказал что?

- Что это я послал тебя в Хижину в ту ночь, когда Джеймс спас тебя.

Я пожал плечами.

- А почему ты не сказал ему сам?

И вдруг что-то произошло между нами, двумя 17-летними почти что близнецами. Я как будто читал его мысли. Я думал, что это неважно, как именно я оказался в Хижине. Но сейчас я внезапно понял, что во всей чехарде событий прошлых месяцев, я пропустил что-то очень важное.

В отчаянной попытке убить меня, Блэк совершил огромную ошибку.

Я смотрел в его глаза и видел в них свое улыбающееся отражение.

- Ты так ненавидишь меня, что даже рискнул потерять Люпина, лишь бы убить меня?

Я не хочу быть Сириусом Блэком. Я хочу, чтобы он хотел быть мной.


Сириус Блэк:

Он не позволял мне прикасаться к нему. Он проносился мимо меня, глаза опущены, руки вокруг плеч. Проносился, не говоря ни слова. Он проносился мимо меня и уходил вместе со Снейпом.


Ремус Люпин:

Я сидел в холодной ванной, зажмурив глаза, и пробовал забыть вызывающие отвращение мокрые звуки губ Крауча на моем члене. Грубая терка безжалостно терла тонкую кожу. Я тер и тер себя, стремясь стереть полностью, превратиться в ничто.

Пытаясь отмыть проклятую кожу оборотня. Крауч прав, я грязный. Слишком грязный для Сириуса.

- Что, Крауч снова отсосал тебе?

Снейп прислонился к двери ванной, руки сложены на груди поверх черных одежд, легкая сатанинская улыбка. Лунный свет, льющийся через зарешеченное окно, пожелтил его лицо, его острые черные глаза.

- Конечно - с трудом пробормотал я, продолжая ожесточенно тереть себя губкой.

-Везучий старый козел!

Я улыбнулся. После года пыток и бесплодных экспериментов, после года мучений и агоний, я находил очень странным, как часто мы со Снейпом достигали почти нормального состояния. Ссорящаяся старая семейная пара, братские враги, мы болтали как два обычных подростка. Мы сказали друг другу все-все, рассказали то, что никогда не расскажем лучшим друзьям. То, что никогда не сказали бы своим возлюбленным.

После того, как я оставил шрам на его запястье, уже ничто не могло потрясти его больше.
Странно, мы были почти семьей.

Я не любил Снейпа, но он был моей семьей. Или самой похожей на семью вещью, которая когда-либо была у меня.

Если…

Если мы не найдем лекарство.

Я зажмурил глаза, пытаясь утихомирить вспыхнувшую надежду. Не надеяться! Не мечтать! Ты посмел мечтать о семье, Ремус! Не думай о его ласковых руках, гладящих твои волосы, не думай о его гордом взгляде. Не думай обо всех его планах, ожиданиях и надеждах. Не думай о его руках, успокаивающих тебя в темноте.

Не думай вообще. Только думай о губке и ледяной воде. Только сконцентрируйся на том, чтобы смыть с себя следы Крауча.

Снейп толкнул меня локтем и вручил полотенце. На его губах все еще блуждала легкая улыбка, он одел меня, явно разочарованный, что положил конец моей наготе.

- Ты улыбнулся дважды в течение часа, Снейп - он потащил меня в гостиную и позволил мне сесть в моем пыльном углу – Это не ты.

Он издал звук, который я расценил бы как смех, если бы он не был так резок.

- О, не бери в голову. Я просто рад, что ты вернулся, вот и все. Крауч мог убить тебя, а я не могу позволить себе потерять подопытную свинку на этой стадии работы - я заметил даже через одежду, что он возбужден, и закрыл глаза. Он наклонился ко мне, явно наслаждаясь близостью – Но я рад, что ты нашел такого же извращенца, как и Блэк.

- Сириус не извращенец - устало пробормотал я, укрываясь тонким одеялом, которое Снейп позволял мне брать всякий раз, когда у него было хорошее настроение.

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

- Да, да. Я уже это слышал. Блэк святой! Блэк может ходить по воде! Хорошо, Люпин. Но может, ты откроешь, наконец, глаза и прекратишь игнорировать сильный запах вины и предательства, который шлейфом тянется за Блэком. Может быть, я знаю его лучше, чем ты. Может быть, я знаю то, чего не знаешь ты. Но у меня нет желания рассказывать это тебе. Ты просто назовешь меня лжецом, и скажешь, что я хочу вас поссорить.

- А ты попробуй!

- Ладно. Как насчет вот этого. Святой и безупречный Сириус Блэк пытался меня убить.

- Ты – лжец, и ты просто хочешь нас поссорить - сказал я, передразнивая его голос.

Он пожал плечами и подошел к рабочему столу. Достал неизменную «Отравляя ликантропию». Я лег на пол, закрыл глаза и забыл все, что он мне только что сказал.

Но волк не забыл. Волк не забыл подозрительный запах Сириуса, отравляющие слова Снейпа, и мои неясные опасения. Волк заботился о них всех, как будто они были моими новорожденными щенками, и позволил подозрениям вырваться и распространиться внутри меня, как голодным, коварным опухолям.

Снейп начал перебирать свои пузырьки, и вернулся, чтобы засунуть вату мне в нос. Я на секунду представил, какой замечательный получился бы из Снейпа распорядитель похорон.

- Не волнуйся о Крауче – пробормотал он рассеянно, читая алхимические формулы в книге – Он придирается к тебе, потому что не может использовать веритасерум. Даже маленькая доза убьет тебя. И Крауч должен будет объясняться с Дамблдором. Знаешь ли, оборотни чрезвычайно чувствительны к этому. Веритасерум – это 73% аконита…

Он внезапно остановился, взгляд устремлен вдаль, улыбка исчезла. Я знал этот взгляд. Я задрожал и сильно побледнел. Вся иллюзия нормальности мгновенно исчезла.

- Я понял!

То, как прозвучал его голос, заставило меня вздрогнуть.

- Снейп! Ты ведь не будешь травить меня аконитом?

- Заткнись, Люпин!

Он схватил меня за запястье, и с силой потянул за собой по длинному коридору Визжащей Хижины.

- Черт, куда мы идем?

- В оранжерею – он взял пару толстых перчаток и бросил мне – Нам надо очень много аконита. Рви везде, где только увидишь. Это яркие синие цветы. Отвратительные вонючие корни. Ты их не пропустишь.


Северус Снейп:

Варить зелье из аконита было так сложно, что я еле стоял на ногах. Глаза слезились; от пара, исходящего от котла, лицо покрылось волдырями. Я обернулся к Люпину, держа в руках кубок. Он посмотрел широко распахнутыми глазами и сказал - Нет!

- Ты будешь это пить, Люпин. Ты должен!

Чтобы отравить ликантропию, ты должен отравить ликантропа.

- Я не буду пить это, Снейп! Ты зашел слишком далеко. Я не могу! Быть оборотнем – одно дело, но это – совсем другое. Это просто убьет меня. Ты сам это сказал. Даже Крауч не заставляет меня пить это – и Люпин отошел от меня в самый дальний угол комнаты. Бледный, испуганный и дрожащий.

- Ты будешь пить это зелье, Люпин! Ты будешь это пить, даже если мне придется силой влить его в твою глотку!

Пришлось так и сделать.


Ремус Люпин:

Рука Сириуса в моей руке. Я веду его по незнакомой дорожке, заманивая в зеленую, священную сердцевину Запретного леса. Луна серебрит его волосы, он поет. Я знаю эту песню, но не могу вспомнить, где я слышал ее раньше.

Мы подходим к глубокому синему озеру. Глубокие воды. Глубокие тайны, которые так и не будут раскрыты. Он наклоняется ко мне, обхватывает мое лицо, и притягивает меня к себе. Мы замираем в долгом поцелуе.

Его теплые руки гладят мою шею, щеки, губы. Он обнимает меня за талию, мурлыкая все ту же песню. Ласковый бриз развевает наши мантии. Он мягко отстраняет меня, а затем показывает на точку в озере. Темная фигура, плывущая над поверхностью воды. Я присмотрелся: щенок волка. Без глаз. Глаза выедены.

- Не бойся, маленькая Красная Шапочка – мягко шепчет Сириус, нежно улыбаясь. Он показывает мне свои окровавленные руки – Плохой большой волк знает, что ты никогда не забудешь.

Какой-то звук проникает извне в песню Сириуса. Какой-то страшный, резкий звук. Понадобилось время, чтобы понять, что это был мой собственный крик.

- РЕМУС! РЕМУС! ПРОСНИСЬ, ПОЖАЛУЙСТА!

Я открыл глаза. Сириус трясет меня за плечи. Но я не вижу Сириуса. Я вижу только его синие глаза. Глубокая, таинственная синева.

Синий. Я собирал синие цветы.

- Ты хотел убить его – закричал я. Крик болью отразился в воспаленном горле - Ты хотел убить Северуса Снейпа.

- Муни, успокойся! – уговаривал он, крепко держа меня за руки. Я закричал еще громче, стараясь вырваться из его захвата, пытаясь пнуть его ногой. Не сон сделал меня таким уверенным в вине Сириуса, а зловоние вины, которое заполнило воздух, как только он услышал мои слова. В этот раз мы – и человек, и волк – были единогласны.

- Шшш – сказал он, гладя мои волосы. Его слезы капали мне на лицо. Он попросил мадам Помфри оставить нас одних. Она ушла, ее лекарство подействовало быстро, я чувствовал, как цепенею.

- Успокойся, Муни. Ты чуть не умер…Я так испугался. Ты…

- Сириус – задыхался я, сердце пыталось вырваться из груди. Я схватил его руки негнущимися пальцами.

Я должен был спросить его. Я должен был задать самый ужасный вопрос в моей жизни.

- Когда ты пытался его убить?

Только однажды. Только однажды Снейп действительно был на пороге смерти.

- Муни – опустил он голову - Ты должен понять…

- Когда?» – потребовал я, не сводя с него глаз.

- Муни, в последние месяцы ты стал совсем безумным. Только лекарство Помфри вернуло тебя к жизни. Я должен был поехать домой на каникулы, но остался здесь. Ты… Мне жаль. Я хотел сказать тебе что-то очень важное. Но я надеялся, что ты сам начнешь этот разговор. Я ждал больше года, что ты начнешь задавать мне вопросы. Джеймс рассказал мне все. Видишь, Джеймс доверяет мне. Это была не твоя вина, Муни. Я никогда не обвинил бы тебя в этом. Так почему ты мне ничего не рассказал? В конце концов, все обошлось. Джеймс спас Снейпа. Ты не навредил ему. Только царапины и ушибы. Это было…моей ошибкой. Я послал его туда, Муни. Я послал Снейпа на смерть в Визжащую Хижину, и очень боялся сказать тебе это. Пожалуйста, Муни! Не оставляй меня! Муни…Муни?! С тобой все в порядке?

У меня все плыло перед глазами. Сириус знал. Сириус все время знал о Хижине, но ничего не знал о Снейпе. Он не знал, что благодаря мне Снейп стал оборотнем.

И Сириус был убийцей. Мой Сириус – убийца, и он использовал меня, как оружие.

- Почему, Сириус? – шепотом спросил я. Я был так потрясен, что молил бога, чтобы весь этот разговор был бы только галлюцинацией от варева Снейпа.

- Я сделал это ради тебя! Ради тебя! Ради нас! Он угрожал, Муни! Он угрожал засадить тебя в Азкабан, если бы я не отдал его тебе. И он сделал бы это. Снейп…Этот ублюдок сказал, что сообщит своим родителям, что ты изнасиловал его. Ты!!! Да, я послал его к тебе. Я послал его, чтобы он умер. И я послал бы его снова. Мне так жаль, что я был вынужден вовлечь тебя в это. Но если бы я лично убил его, меня отправили бы в Азкабан, и тогда никто не смог бы защитить тебя от мести его дружков.

Я мог только беззвучно открывать рот, как немая рыба. Всю свою жизнь я старался не пугать Сириуса зверем, живущим во мне. Я никогда не думал, что это он испугает меня своим внутренним чудовищем.

- Сириус…Сириус, разве ты не понимаешь? Если бы я убил Снейпа, меня тут же бы уничтожил Комитет.

И уничтожит. Если кто-то узнает, что я укусил Снейпа, а Сириус послал его туда, то это будет означать Комитет для меня, и Азкабан для него.

Он посмотрел на меня так, как будто я сошел с ума. Он погладил меня по голове.

- Нет, нет, Муни! Господи, ты просто болен и смущен. Ты неправ. Даже если бы ты убил Снейпа, тебе ничего не было бы. Я мог бы убить Снейпа. Я мог бы убить Снейпа тысячи раз. Но я никогда ничего не сделаю, что могло бы подвергнуть твою жизнь опасности.

Я падал в невероятную синеву глаз Сириуса. Я думал, что схожу с ума. Сириус думал, что мне ничего не грозит. Господи, как он мог быть так глуп?

Я глубоко вздохнул. Затем я решил зайти с другого конца. Через какое-то время я взял его руки в свои, и спокойно спросил:

- Почему, почему меня не убил бы Комитет?

Я думал, что его ответ все прояснит, и мне станет легче.

Мерлин, я даже не предполагал, в какую пучину ужаса повергнет меня его ответ.


Люциус Малфой:

Я вернулся с летних каникул, и узнал, что Джеймс Поттер теперь староста школы. Конечно! Дамблдор был так горд за своего гриффиндорского фаворита, что весь светился. Поттер- староста! Право, это уже чересчур. Я слышал, что он отсосал больше членов, чем кто-либо другой в школе.

Нет, должен быть кто-то, кто будет хранить традиции. Кто будет заботиться о чистоте крови. Кто-то, кто удостоверится, что чистокровные волшебники остаются чистыми. Я – этот человек.

Снейп проводит слишком много времени с Люпиным.

На 5 курсе я видел, как он зло ругался с Блэком. Затем он оказался в больнице. Потом он стал ошибаться в зельях, был постоянно бледен, и пропускал уроки. Почти каждое утро его тошнило. Потом он исчез на ночь, и после этого весь уикенд провел в постели. И как только он более-менее поправился, он снова связался с Люпиным.

Меня не заботит, чем они занимаются вместе. Но он слишком тесно стал общаться с гриффиндорцами, грязнокровками и любителями магглов. Последний отпрыск благородной династии Снейпов должен понимать такие вещи. Снейпу необходимо напомнить, что ему нужно держаться своих.

Люпин плохо влияет на Снейпа. И я не позволю чистой крови Слизерина запачкаться в грязной пене Гриффиндора. Этого не будет! Только не у меня на глазах!


Ремус Люпин:

Я позвал проходившего мимо студента из Пуффендуя, и попросил его немедленно позвать Снейпа. Бедняга целую минуту смотрел на меня расширившимися от ужаса глазами, которые, казалось, говорили: «Он, что, совсем спятил? Снейпа?»

Я почти слышал, как лекарство Помфри течет по моим венам. Одуряющее, коварное, наркотическое. Оно напомнило мне Снейпа.

Я уснул.

Проснулся я от резких звуков. Помфри шипела, Сириус кричал на Снейпа.

- Он спит, Северус – шипела Помфри.

- Он послал за мной. Он сказал, что это срочно!

- Убери от него свои грязные лапы, Снейп! - заорал Сириус, и оттолкнул Снейпа к двери. Он так на него смотрел, как будто Снейп был самим дьяволом – Я не знаю, что ты с ним сделал, но ты заплатишь за это, ты, сукин сын! Я заставлю тебя заплатить. Ты – покойник, Снейп, понял!

- Снейп, мне надо поговорить с тобой - еле слышно простонал я. Тут же наступила мертвая тишина – С глазу на глаз –добавил я.

Они не хотели оставлять меня с ним. Но я настоял. Я смотрел, как они выходили из палаты, подозрительно оглядываясь на нас.

Снейп подошел ко мне, сел на кровать, положил руку мне на грудь.

-Я думаю – прошептал он мне в ухо – что в следующий раз надо использовать меньше аконита

Я схватил его руки. Мне хотелось плакать, но слез уже не было.

- Сириус подтвердил твои слова. Он сказал, что это он послал тебя в Хижину в ту ночь.

Он улыбнулся. В этот момент он удивительно был похож на волка.

- О, как замечательно – пропел он, сузив свои взволнованные черные глаза – Теперь ты знаешь, как сильно любит тебя твой друг, не так ли? Он предпочел, чтобы тебя убил Комитет, чем отдать тебя мне.

Я покачал головой. Нет, Снейп. Все намного-намного хуже.

- Ты неправ. Сириус думал, что мне ничего не грозит.

Он нахмурился, его кулаки сжались.

- Что? – прошипел он холодно, в его глазах горела сумасшедшая ненависть к Сириусу – И ты поверил в это? Бог мой, Люпин! Твой дружок- убийца. А ты…

- Заткнись, Снейп – я задыхался. Я чувствовал себя на грани обморока, но я должен сказать это.

- Ради бога, послушай – я притянул его к себе, и из последних сил шепнул ему на ухо:

- Сириус думал, что Комитет ничего не сделает оборотню, который принимал все необходимые меры предосторожности. Он думал, что раз ты пришел в Хижину добровольно, то меня никогда не обвинят в твоей смерти.

Он закатил глаза и начал орать:

- ЛЮПИН! КАК ТЫ МОЖЕШЬ ВЕРИТЬ ВСЕМУ ЭТОМУ ДЕРЬМУ?

Я зажал рукой его рот. Но я был слишком слаб, и рука соскользнула вниз. На подбородок. На вздымающуюся грудь.

- Шшш» – просил я в отчаянии – Послушай меня, идиот! Сириус целый год искал способ безнаказанно убить тебя. И вот он наткнулся на новый закон Министерства, закон, который говорит, что оборотня не обвинят в смертельном случае, если он предпринимал все необходимые меры предосторожности.

Он замолчал, но его руки схватили меня так сильно, что на глаза навернулись слезы.

- Нет такого закона! Ты знаешь это, так же, как и я. Где Блэк нашел закон, которого просто нет в природе?

Я закрыл глаза и прошептал так тихо, что только оборотень мог бы услышать меня.

- Этот закон показал ему Дамблдор.

Он посмотрел на меня, как на полного идиота. Потом до него стало доходить.

- Но ведь это ложь! Нет такого закона! Как мог Дамблдор…

- Вот именно!