1. Молли

Мать желает только лучшего своим детям. Думаю, все мы с этим согласимся. И, будучи матерью семерых детей, я обладаю большим и с трудом приобретенным опытом в этом деле. И я с уверенностью могу сказать, что Флер Делакур не сделает Билла счастливым.
На самом деле, ни одна из живущих женщин не сможет сделать Билла счастливым. Я знаю, о чем вы подумали – я мать, и поэтому никто никогда не будет достаточно хорош для моих мальчиков. И хотя небольшая доля правды в этом есть - в данном случае я не это имею в виду. На самом деле, никто не был удивлен больше меня, когда Билл упомянул, что встречается с Флер.

Я всегда старалась быть тактичной, никогда не давила на Билла или Чарли, или даже Перси по поводу их любовных связей, хотя я знаю, что творится в Хогвартсе. У меня семеро детей. Нет, я стараюсь придерживаться политики невмешательства в дела моих отпрысков. Я подаю голос только в тех случаях, когда чувствую, что они еще слишком молоды и неразумны, чтобы заботиться о своем благополучии. Рон и Джинни, к примеру, все еще нуждаются в твердой руке (хотя Гермиона проделывает с Роном хорошую работу, должна заметить), и кто-то все еще должен держать близнецов в узде. И конечно, без моего и Артура руководства, у Гарри остался бы только Сириус – но я ничего больше не скажу на *эту* тему.

Билл думает, что я имею что-то против Флер потому, что она наполовину вейла, но это вовсе не так. Я считаю, что обладаю не меньшей широтой взглядов, чем другие женщины – и, возможно, даже большей, благодаря обстоятельствам, в которых нам приходится жить (когда пользуешься гостеприимством осужденного убийцы, пусть даже он невиновен, ты не можешь быть очень мелочной в вопросах морали) – и происхождение Флер не имеет никакого касательства к моим возражениям. Скорее это потому, что я знаю истинную природу моего сына, и могу с уверенностью сказать, что Флер никогда не сделает его счастливым.

Я достаточно ходила вокруг да около. Этим вечером, после собрания Ордена, я поговорю с Биллом о его отношениях с Флер. Я читала несколько маггловских книжек по этому вопросу (иногда Артур приносит домой весьма полезные вещи), и в них, кажется, есть большой смысл. Я скажу ему о том что, что бы он ни сделал, я не стану любить его меньше, и посоветую ему направить лучше свою любовь на того, кто сможет дать ему то счастье, которое делим мы с Артуром последние тридцать лет. На самом деле, я уже присмотрела кое-кого для Билла. Кого-то, чья жизнь была наполнена печалью, и кто заслуживает немного любви и радости. Из них должна получиться прекрасная пара, если только они осознают свои ошибки и послушают меня. Я ведь думаю только об их счастье, а матери всегда виднее.

***

2. Билл

В маме нет никакой тонкости. Она прямая – некоторые даже скажут, громкая – назойливая и жестокая, когда дело касается защиты ее семьи. Большей частью я ей восхищаюсь, и рад, что она на нашей стороне (и я очень рад, что могу теперь жить, не боясь получить от нее очередной Вопиллер, когда сделаю что-то не так). Однако бывают случаи, когда ее вмешательство не только ошибочно, но и очень раздражающе. И у меня такое чувство, что это один из таких случаев. Этим вечером, когда собрание Ордена заканчивается, она сообщает, что хотела бы поговорить со мной наедине и направляется в огород. Наверное, я должен следовать за ней.

- Лучше уж ты, чем я, дружище, - шепчет Мундугус, а Кингсли улыбается. Легко им смеяться, хотя Мундугус и обходит ее стороной с того случая с котлами и дементорами. Сириус хлопает меня по плечу, и, должен признаться, мое раздражение уменьшается, когда я думаю о *его* матери. Я следую за ней в сад и начинаю улыбаться. Я знаю, как сильно ранило их с папой предательство Перси, так что я обещаю себе оставаться спокойным и почтительным, когда она заведет старую песню о моих волосах, моей одежде и всем остальном. Полагаю, я единственный, кто хоть сколько-нибудь близок к тому, чтобы подарить ей внуков, так что я нуждаюсь в некоторой свободе.

И это только показывает, насколько необъясним женский ум.
- Ты хотела меня видеть, мам?
- Билл, я хотела поговорить с тобой о Флер.
- Я знаю, что она тебе не нравится, но если бы ты только дала ей шанс...
- Я совсем не об этом, милый. Флер очень милая девушка. Однако я не думаю, что она тебе подходит.
«Конечно, ты так не думаешь», - но я не произношу этого вслух. Я только скрежещу зубами и продолжаю улыбаться.
- Видишь ли, Билл, ты должен перестать скрывать свою истинную природу. Это нормально... это более чем нормально, ну... Я не уверена, как это сказать... - она пытается подобрать слова и краснеет.

У мамы семеро детей – ее не так-то просто смутить. Добавьте к этому, что у меня одна из самых опасных работ в волшебном сообществе, работа Чарли даже еще более рискованна, близнецы – это ужас, заставляющий дрожать даже Дамблдора, Рон регулярно путается с Пожирателями Смерти и другими темными волшебниками, а Джинни находилась под влиянием самого Вольдеморта.
Немногое может смутить или напугать ее, и все-таки она покраснела. Это не может предвещать ничего хорошего.

- Не то чтобы мне не нравилась Флер, - произносит она, хотя конечно, проблема именно в этом. – Я хочу, чтобы тебе это было ясно. Просто я думаю... кто-то другой был бы тебе лучшей парой.
- Кто-то другой? – она что, пытается свести меня с Тонкс? Не подумайте ничего такого, мне нравится Тонкс. Но она уж очень... неуклюжая. И она сходит с ума по Сириусу. Он, правда, этого так и не заметил.
- Да.
- Кто-то, кого я знаю?
- Да.
Я жду. Лучше дать ей выговориться. Мы будем кричать друг на друга, пока кто-то из нас не начнет смеяться, а потом она обнимет меня и скажет, что матери виднее, но, конечно, я могу поступать так, как считаю нужным. Она будет кидать на меня обиженные взгляды еще пару дней, а потом все это уляжется, как будто ничего и не было.

- Я думаю, вы с Ремусом были бы прекрасной парой, - выдает она.
Я подумал, что ослышался.
- Извини?
- Я думаю, вы с Ремусом были бы прекрасной парой, - повторяет она, покраснев как свекла, и осторожно улыбаясь.
- Я... - есть множество вещей, что я мог бы сказать в ответ, но я так ошеломлен, попросту теряю дар речи.
- Он только на несколько лет старше тебя, Билл, и он очень опытный волшебник. Я уверена, он мог бы очень помочь тебе в Египте...
- Мам, на случай, если ты не заметила, - а я просто не представляю, как ты могла этого не заметить, - Ремус - мужчина!
- Да.

- Мам, - в отчаянии произношу я, - я не гей.
Она качает головой.
- Нет смысла это отрицать, Билл. Все в порядке. Мы будем любить тебя, не смотря ни на что. Тебе не нужно больше скрываться. Интересно, имеют ли к этому отношение близнецы. Если это так, я убью их. Медленно. В Египте я многому научился. Они превратятся в пыль прежде, чем на меня падет подозрение.
- Я ничего не скрываю, – я знаю, это звучало бы гораздо убедительнее, если бы мой голос не дрожал, как когда мне было тринадцать, и она поймала меня пытающимся проскользнуть в гараж, чтобы посмотреть на одно из папиных маггловских устройств.

Ее взгляд сейчас был бы крайне забавен, если бы не был устремлен на меня.
- Билл, не отрицай этого. Волосы, бутсы, серьга – все мне теперь ясно, - она, по ее мнению утешающе, похлопывает меня по руке. – Я понимаю, это должно быть... сложно, но мы с твоим отцом во всем тебя поддержим.
Даже знать не хочу, что об этом подумает папа. Хотя он, возможно, воспринял бы спокойно, если бы я был геем. Которым я не являюсь.

- И я думаю, что вы с Ремусом были бы прекрасной парой.
Наверное, я попал в какое-то параллельное измерение, как в тех маггловских книжках, что иногда приносит папа. Или мама пьяна. Но от ее дыхания не несет огневиски. Мог Снейп подсыпать ей что-нибудь? Нельзя доверять этому сальному ублюдку, что бы там не говорил Дамблдор.
Я решаю сменить тактику.
- Он живет с Сириусом, мам.
Она фыркает.
- Да. В этом его ошибка. Я не сомневаюсь, что он просто чувствует себя обязанным из-за их прошлых... отношений...
- Даже если так.

- Это прекрасно, что тебя мучают угрызения совести, дорогой, но Сириус не способен поддерживать зрелые отношения, а у Ремуса в жизни было столько горя...
- И это ужасно, согласен, но - я - не - гей. – Может, если я скажу это медленно, до нее дойдет.
Но она только улыбается и снова похлопывает меня по руке.
- Не говори глупостей, милый. Я думаю, вам с Ремусом надо поговорить. Возможно, он поможет тебе примириться с… - она в неуверенности замолкает. Мама может быть очень откровенной, но она все же остается англичанкой. – Кстати говоря, я сказала ему, что тебе надо с ним кое-что обсудить.

- Ты *сказала* ему?! – и снова мой голос меня подводит. Все это очень плохо, с какой стороны ни взглянуть. Я хотел бы оказаться снова в Египте, где смертельные проклятья, песчаные демоны и сфинксы – самое опасное, с чем бы мне пришлось столкнуться. Ничто из этого не может сравниться с мамой.
- Не совсем. – Она колеблется, и я вижу, как сильно она в действительности желает нам, включая Ремуса (и Сириуса, хоть вы с этим можете и не согласиться), лучшего. – Я пришлю к тебе Ремуса.
Она торопится в дом прежде, чем я могу что-то возразить.
Я закрываю лицо рукой. Это будет унизительно, иначе и быть не может. Так было бы, даже если бы мне не нравился Ремус, а я считаю, что он хороший парень.

Если выяснится, что Фред и Джордж имеют к этому хоть *какое-то* отношение, то на земле не найдется такого места, где они смогут от меня спрятаться.
- Молли сказала, ты хотел меня видеть? – Ремус закрывает за собой дверь и облокачивается о нее спиной. Он выглядит уставшим, но, с другой стороны, он ведь всегда такой. Он не красавец в обычном понимании этого слова, но есть в нем нечто привлекательное, даже когда знаешь, кем он является. И я достаточно уверен в своей ориентации, чтобы не бояться это признать. Ведь одно дело сказать, что мужчина красив, и совсем другое, хотеть его трахнуть. А я, несомненно, не хочу трахнуть Ремуса Люпина. Особенно когда Сириус Блэк зло пялится на меня через кухонное окно, словно сумасшедший.

- Я... ээ... не уверен, - начинаю я, как третьекурсник, в первый раз приглашающий девочку на свидание, - что именно тебе сказала мама.
- О, - он улыбается, и я понимаю, что он все знает, - Сириус и я...
- Я знаю! – быстро говорю я. - И я не... Мы с Флер очень счастливы.
- Хорошо. Я понимаю, она очень красива.
- Да.
- Хорошо, - повторяет он.
- Да. Я имею в виду, не то чтобы ты... в смысле, если бы я был...
- Я понимаю.
- Я бы, конечно... если бы я был... Но я нет. - Он смеется.

- Правда, Билл, все в порядке, - он выпрямляется, продолжая улыбаться. – Твоя мать грозная женщина, и иногда к ней в голову закрадываются... идеи.
- Да, - отвечаю я, благодарный, что он понимает. Это был самый ужасный разговор в моей жизни, включая Тот Самый Разговор с папой, когда мне было тринадцать.
- Пойдем внутрь, пока Сириус не съел все пирожные.
- Согласен.
Все прошло гораздо лучше, чем я ожидал, но, зная мою семью, могу сказать, что это еще не конец. Я готовлю себя к тому, какие еще совершенно унизительные для меня вещи, может сказать мама, и инстинктивно тянусь к своей палочке. Я слышал много историй о том, каким прекрасным дуэлянтом Сириус был в школе, а я не сомневаюсь, что он ревнив. Я только надеюсь, что никто никогда не расскажет об этом Флер. Ни Ремус, ни я *этого* не переживем.

***

3. Молли

Ну, все прошло не так гладко, как я надеялась, но для первого разговора неплохо. Я понимаю, что Биллу не хотелось говорить о своих... интимных связях... со мной, но я уверена, что они с Ремусом чудесно поболтают. Мне их видно отсюда - Билл покраснел, а Ремус смеется. Очень милая пара.
- Молли Уизли!!! - А вот и ложка дегтя в бочке меда.
Я испытываю величайшее сострадание к Сириусу из-за всего того, что ему пришлось пережить, но ему, несомненно, нужно разобраться в себе прежде, чем он будет готов поддерживать зрелые отношения, не говоря уже об опеке над Гарри.

- Сириус, пожалуйста, - говорю я, внешне оставаясь совершенно спокойной перед лицом его ярости. А он действительно разъярен. Не сомневаюсь, он именно так выглядел в тот ужасный день, когда его арестовали за убийство тех бедных магглов. Но я сделана из иного теста, чем Питер Петтигрю. – Успокойся.
- Успокоиться?! Ты только что попыталась свести Ремуса с Биллом и у тебя хватает наглости просить меня успокоиться?!
- Я думаю, они с Ремусом были бы прекрасной парой, разве ты не согласен?
- Нет, *не согласен*, - рычит он. И я не преувеличиваю. Он в прямом смысле рычит. Я считаю, что долгое пребывание в теле собаки оказало весьма неблагоприятное воздействие на его поведение. Не такое сильное, как дементоры, конечно, но почти.
- Ради всего святого, Сириус. Я не думала, что ты ханжа! – говорю я.

- Ханжа? – мгновение он выглядит пораженным, потом смысл сказанного доходит до него. – Молли, это я живу в грехе с геем-оборотнем! Я не ханжа. Я просто хочу, чтобы ты перестала устраивать любовную жизнь Ремуса!
- *Ты* хочешь, Сириус. Ты всегда заботишься только о своих желаниях. А как насчет того, что хочет Ремус?
- Полагаю, я чертовски хорошо знаю, чего хочет Ремус! – взревел он. - Я не думал практически ни о чем, кроме этого, в последние двадцать лет. Это заставляет ожить портрет его матери.
- Предатель! Мразь! Позор на мое имя, любитель грязнокровок!
Он скрещивает руки на груди и даже не двигается, чтобы заткнуть ее. Он действительно самый *утомительный* человек. И я говорю это, прожив семнадцать лет с Фредом и Джорджем.
- Извращенец!!!

Крики этой женщины не годятся для детских ушей.
- Сириус, пожалуйста, пойми – говорю я, скрежеща зубами и заставляя себя улыбаться, пока она продолжает орать.
- Нет, это *ты* пойми, - перебивает он. – Ремус *мой*. Прожив двенадцать лет в аду и два в бегах, я кое-что понял: мы с Ремусом принадлежим друг другу! Я скорее ожидал, что ты будешь агитировать Билла заняться производством рыжего потомства с его подружкой-вейлой вместо того, чтобы пытаться его убедить трахнуть Ремуса! Его преданность действительно очень трогательна. Можно легко понять его желание быть с Ремусом. Никто другой его просто не выдержит. Хотя Тонкс, к примеру, проявляет большое рвение...

К счастью, миссис Блэк умолкает; возможно, я должна быть менее строга с близнецами, раз они могут помочь в таком деле. Если, конечно, ее угомонила не Гермиона.
- Кто трахает Ремуса? – произносит Артур, с лукавой улыбкой входя на кухню.
- Артур, пожалуйста, не груби!
- Я, - одновременно со мной отвечает Сириус, - Хотя *твоя жена*, похоже, думает, что это должен делать Билл.
- Билл? Неужели? – Артур выглядит удивленным. - Я не знал, что он педик. Не то чтобы с этим было что-то не так, но Флер должна быть очень разочарована.
- Флер никогда не сможет сделать Билла счастливым, - говорю я. Мужчины никогда ничего не замечают. – И «педик» звучит чересчур пренебрежительно, Артур. Пожалуйста, воздержись впредь от использования этого слова.

- В кругу друзей это нормально, Молли, - говорит Ремус, входя на кухню. Он обнимает меня одной рукой за талию и целует в щеку. Я чувствую, что краснею. Он действительно самый привлекательный мужчина. Так стыдно... - Что касается того, кто меня трахает, то думаю, только я в праве это выбирать.
- И это буду не я, - твердо говорит Билл.
- Естественно не будешь! – рычит Сириус, кидая на него убийственные взгляды.
- И как бы там ни было, я предпочитаю трахать сам, если уж хотите знать, - с озорством продолжает Ремус. Сириус густо краснеет, а на Артура вдруг нападает приступ кашля. Я чувствую, как пылает мое лицо. Билл смотрит в окно, стараясь не рассмеяться, а кончики его ушей тоже красные. Мужчины!

И, конечно же, с той самой способностью заявляться не вовремя, что отравляла мне жизнь с того момента, когда они решили появиться на свет во время празднования шестидесяти пятилетия моей свекрови, вваливаются Фред и Джордж. У них особое чутье на неприятности.
- Эй! – произносит Фред, - Если собираетесь трахаться, в «Волшебных Выкрутасах Уизли» найдется прекрасная смазка на любой вкус...
- Фредерик Уизли! – говорю я своим самым грозным тоном.
- Фред! – в то же время восклицает, краснея, Джордж. Итак, теперь, возможно, мне нужно немного поболтать с *Джорджем*.
- Фред, - повторяет Билл, и его голос звучит еще более угрожающе, чем мой. – И Джордж. Я думаю, нам надо кое-что обсудить. - Близнецы обмениваются взглядами и потом с двойным треском аппарируют из кухни.

- Они могут убежать, но им не спрятаться, - бормочет Билл, а Ремус смеется. Что не облегчает ревнивого взгляда Сириуса. – Прошу меня извинить: время пытать младших братьев.
Он направляется к двери, но Артур его останавливает.
- Я только хочу, чтобы ты знал: каким бы ни был твой образ жизни, мы с твоей мамой любим тебя и очень тобой гордимся.
В этот раз закашливается Ремус, прикрывая рукой улыбку, а Билл только раздражается.
- Я не чертов педик, папа! - бросив взгляд на хмурящегося Сириуса, он добавляет, - Не то чтобы в этом было что-то *предосудительное*.

Сириус открывает рот, но Ремус бросает на него предостерегающий взгляд.
- Не сейчас, Сириус.
Сириус с шумом захлопывает рот и надувает губы. Клянусь, этот человек готов делать все по-своему, не обращая внимания на то, как по-детски он себя ведет. К счастью, Ремус, похоже, хорошо знает, как с ним справляться.
- Но твоя мать... - произносит Артур.
- Молли немного запуталась, - перебивает Ремус, - Мы все... кхм... уладили.
- Тогда ладно, - говорит Артур после того, как Билл, смеясь, выходит из кухни. - Я слышал, что осталось еще немного пирожных.
- Рем, я, вообще-то, отложил их для тебя, - обидчиво произносит Сириус.

- Отлично. Пойдем наверх.
- А как же пирожные? – спрашиваю я.
Он лукаво мне улыбается. Если бы я не была счастлива в браке, я сказала бы, что мое сердце подпрыгнуло от этой улыбки.
- Мы возьмем их с собой.
Артур приподнимает бровь, но ничего не говорит, когда Сириус раздает десерт, после чего тащит Ремуса из кухни.
- А это неплохая идея, - говорит он после того, как они уходят.
- Артур! – восклицаю я, в то же время улыбаясь и слегка краснея. Мы женаты более тридцати лет, а он все еще может заставить мою голову идти кругом, как у какой-нибудь третьекурсницы, впервые попробовавшей сливочное пиво. Он целует меня, и я чувствую сладость крема на его губах. Я делаю отменные пирожные.

- Итак, Билл не гей, а близнецы в свободное время производят препараты в помощь семейным парам? – говорит он, отстраняясь.
- По-видимому. Действительно жаль. Я уже надеялась, что Ремус будет моим зятем.
- Если бы я не знал правды, я мог бы взревновать, - он смеется и снова целует меня.
- Никогда, дорогой, никогда.
Он берет то, что осталось от десерта.
- Возможно, мы должны последовать их примеру?
- О, *Артур*! – он принимает это за положительный ответ, и мы поднимаемся по задней лестнице наверх.

***

4. Сириус

Ремус позволяет мне утащить себя наверх, по направлению к нашей спальне. Когда мы проходим мимо портрета моей матери, он говорит:
- Пирожные превосходны. Спасибо, что сберег для меня парочку.
Я останавливаюсь как вкопанный. Я волнуюсь за наши отношения (О Боже, я говорю как женщина!), а он в это время ест пирожные.
- Ты ешь их?!
- Конечно, я ем их! Разве пирожные существуют не для этого? Чтобы их ели?
- Ремус!
- Сириус! – говорит он, улыбаясь. Он всегда любил дразнить и насмехаться, просто скрывал это лучше, чем мы с Джеймсом.
У него крем на щеке. Я все еще держу его за руку и притягиваю его ближе.

- Ты испачкался, - произношу я, слизывая крем. Шелковистая сладость тает у меня на языке, интересно контрастируя со слегка соленым вкусом его кожи.
- Ммм, - отвечает он, прижимаясь ко мне. – Второе, более интригующее назначение пирожных. – Он целует меня, а я запускаю руки в его волосы. Он отстраняется прежде, чем я готов закончить поцелуй.
- Молли действительно считает, что вы с Биллом друг другу подходите. – Я знаю, что это звучит ужасно скуляще и избалованно, но Билл молод и хорош собой – опасный соперник, учитывая то, что я уже не так красив, как был раньше.
- Молли хочет как лучше, но она не в своем уме. Я думал, ты это знаешь. – Он еще раз откусывает от пирожного. – Билл просто замечательный, но меня интересуешь только ты, Сириус. – Он сует руку мне в карман и хмурится. - Удлиненные Уши? Это уже чересчур, не считаешь?

- Должен же я был слышать, что тебе говорил Билл! Это не смешно!
- Еще как смешно. Не могу поверить, что ты это, - он хихикнул, - серьезно.
- Отлично. Смейся, если хочешь. Но эта женщина опасна.
Он снова меня целует, и я с воодушевлением отвечаю ему. Я уже почти забыл, из-за чего злился, когда он говорит:
- Я надеюсь, ты хоть заплатил близнецам за Удлиненные Уши? – Он облокачивается о стену и притягивает меня к себе. Я расстегиваю его мантию и стягиваю ее с его плеч.
- Конечно, заплатил. Достойные нас преемники во всяческих проказах. Мы должны их поддерживать, - удается выговорить мне, пока я целую его подбородок и шею, а он издает эти сексуальнейшие рычащие звуки. – Хотя даже я не настолько храбр, чтобы попробовать смазку, изготовленную этими двумя.

- Наверное, она сделает твой член фиолетовым или заставит твой задний проход светиться в темноте, или еще что, - соглашается он, схватив меня за зад и настойчиво потершись об меня бедрами.
- Все эти разговоры о трахе немного тебя возбудили, а, Ремус?
Он усмехается.
- Не меня одного. – Он снова сует руку мне в карман. – Это там у тебя Удлиненные Уши в кармане или это ты просто так рад меня видеть?
С моих губ срывается стон, и я его жадно целую, проникая языком в его рот. Это единственная возможность его заткнуть.
И когда мы уже забыли о пирожных, о близнецах и обо всем остальном, а наш поцелуй уже готов перерасти в нечто действительно впечатляющее, я слышу, как открывается дверь.
- Сириус? Профессор Лю... Ой!

Мы отскакиваем друг от друга. Луни весь малиновый, и я чувствую, как мое лицо тоже горит. Гарри, Рон и Гермиона стоят в дверном проеме немного дальше по коридору.
- Ничего! – выдавливает Гарри.
- Они чертовы педики! – восклицает Рон, - Не то чтобы в этом было что-то *предосудительное*. - Гермиона же просто смотрит на нас: глаза величиной с блюдца, а рот открыт. Гарри и Рон исчезают в комнате, но Гермиона продолжает глазеть на Ремуса.
- О Боже! – произносит она, задержав дыхание. Я смотрю на него, и да, видок у него еще тот: мантия наполовину спущена с плеч, волосы взъерошены, а губы припухли от поцелуев. Он смущено улыбается, что только прибавляет ему привлекательности.

Гермиона выглядит так, будто сейчас упадет в обморок, когда снова появляется Рон и тянет ее обратно в комнату.
- Мы все расскажем вам утром, - выкрикивает им вслед Ремус, - Мы должны объяснить все Гарри, - говорит он мне, уже тише.
- Нет, нет, все в порядке! – кричит в ответ Гарри, - Желаю вам хорошо провести ночь! – и дверь за ним захлопывается.
На минуту я задерживаю дыхание, надеясь, что портрет моей матери не начнет снова орать. На старый мавзолей опускается тишина, и мы с Ремусом вздыхаем с облегчением.
- В спальню, - произносит Ремус, указывая направление блюдом с пирожными. Я уже давно бросил пытаться выяснить, как ему удается не забывать про сладости даже в самых безумных обстоятельствах. – Не думаю, что я бы смог вынести, прерви нас еще и Кричер.

- Мне *не надо* было это представлять, Ремус. Возможно, ты только что испортил нам весь вечер.
Он смеется. Мне нравится этот звук – я достаточно долго не имел возможности его слышать, да и у него в последнее время не было особых причин для смеха, но все еще изменится.
- О, я могу особо не беспокоиться, - говорит он. - У меня все еще остаются пирожные.
- Думаешь, сможешь научить старого пса новым трюкам?
- Уверен, что смогу. – И, лукаво улыбаясь, он ведет меня в спальню. Я же только счастлив последовать за ним.