Полоса потерь... Кто не знал её? Кто не бродил по ней, печально перебирая в памяти тяжёлые, невосполнимые утраты. Кто-то потерял любимого, кто-то утерял веру в людей, кто-то лишился самого дорогого для него дара — творить и нести свет своим искусством. Возможно ли перечислить все потери, которые понес человек в своей жизни? Каждый день мы что-то теряем, вплоть до самообладания, которое, конечно же, нельзя терять, ибо эта потеря самая страшная: человек теряет облик человека. Гневный и злобный, бродит он, как раненый хищник, нападая на самые невинные жертвы. Или раскисший, как жалкая амёба, в потоках слёз он обвиняет весь мир в своих потерях. Невозможно описать весь спектр человеческого поведения в подобных случаях, ибо человек от ничтожной потери может прийти в ярость и начать сокрушать все живое, и в случае огромной, невосполнимой потери может вести себя самым странным образом. Зациклившись на самом себе, человек не видит, как преступно ведет себя по отношению к другим. Безжалостно разрушая настроение других, он наносит невосполнимые потери душевному и физическому здоровью своего окружения, будь то родные, близкие или вовсе чужие люди. Человек, как правило, не предпочитает переживать свои потери в одиночестве, он, как бездушный смерч, носится по земле, неустанно возводя себе и другим широкую бесконечную полосу потерь. Человек в горе... И каждый, кто встречает его с гадостной улыбкой, уже воспринимается врагом. Как смеет улыбаться, когда другой скорбит? Пусть радость отменяется и счастье! Пусть с кислым выражением лица идут жених с невестой под венец, пусть первенца чураются супруги... И в общем, пусть весь мир поплачет вместе с тем, кто успел хлебнуть хотя б чуть-чуть потерь: улыбки отменяются! Вы слышите? Не сметь рожать, жениться и влюбляться и петь! Вот рядом человек сидит с потерей, готов идти крушить он всё подряд — ступайте вместе с ним! Ах, нет! Он просто плачет — поплачьте вместе, если обретёт потоком слёз назад свою «потерю». Но нет, не возвращается она, слезливых и плаксивых избегая! Улыбка гаснет в неприветливых устах, что залиты потоком извержений обидных слов. И радость улетает, поскольку птица счастья не способна петь свою песнь любви среди руин. Откуда дождаться можно помощи в беде? И рвёт нещадно струны сердца и души своих собратьев ослеплённый человек, что пребывает в горе!
Беда! Когда не слышим сердцем стонов людских и, оставаясь чёрствыми к другим, черствеем сами. Беда, когда прольются чьи-то слёзы, а мы их вовремя не утираем... Беда! Когда вопят так суматошно, всех в мире обвиняя, даже вас, пришедших осушить чужие слёзы. Беда, когда прогонит кто-то вас, кому несли вы нежность сердца, дар покоя. И в тысячу Раз, может быть, больней, когда невосполнимая потеря, как раскалённый в пламени свинец, лежит На сердце... Но должны вы нести улыбку, словно крест, на сомкнутых устах при стиснутых зубах хранить с терпением молчание о том, что ранит, что Постигло вас... И в тысячу раз, может быть, прекрасней, зажать в груди тот душащий комок, что рвётся захлестнуть потоком вопля, но бережно поднять свой светлый крест, что соткан чистой радостью небесной, и поспешить туда, где в душах горе есть. Утешить и найти слова защиты, забыв о том, что, может быть, в груди последние мгновенья бьётся сердце, сгорая, умирая от любви... Кому по силам будет эта ноша: пройти тропою горестных потерь и в сердце сохранить святую радость! Нелепо и смешно, быть может, дверь свою пошире распахнуть навстречу ворам, которые сокровища возьмут. Но так же поступаем, оставаясь мы рядом с теми, кто взахлёб скорбит лишь только о себе, перебирая свои потери... Струны у души, расстроившись, висят без всякой жизни, коль бьют по ней, удары нанося; безжалостные, в жалком эгоизме не видят, как скорбит от ран она. Ну что же делать, коль в земле перемешались безжалостные с теми, кто готов себя подставить жертвой на закланье... «Да, ладно уж, попьют пусть нашу кровь...» - - промолвит кто-то с видом обречённым, печально улыбнувшись. А другой, быть может, скажет: «Нет! Довольно! Ба-ста! Уж вдосталь насосался -- будь здоров! И с тела отцепись, коварный клещ, кровавый исполнив пир. Я здесь не дураков пришёл кормить той силой дармовою, которую века копил, и шёл, чтоб радость приносить!» Кто будет правым - - судить не нам! Прошедший сквозь года найдёт своё прекрасное решенье, почуяв сил и соков истеченье, когда и впрямь коснётся здесь беда.
За что же нас преследуют потери? Они идут, буквально, по пятам, как хищники, мягко и не слышно подступая, вонзаются когтями и зубами в тот час, когда, казалось бы, в руках прекрасная жар-птица полыхает... И, вроде, даже волк на помощь сам пришёл, но результат плачевный -- ждёт потеря. Как можно нам избавиться от них, заполонивших мир, крещёных и некрещёных. Никто не застрахует от потерь, и никто не вернёт утраченного, за исключением того, кто уже держал эту жар-птицу в руках. Значит, судьба к нему благоволила и дала в руки сей дар, но он не смог уберечь и теперь судорожно рвёт и мечет в поисках виновных, хотя виновен только сам. Искусство удержать рядом с собой то, что является самым ценным сокровищем для человека, самое непознанное из всех и, видимо, самое недоступное для рук человеческих, ибо на потерях покоится вся жизнь... Вы можете сказать, что вон тот человек не растерял своих богатств; но вы не знаете, что с каждым приумножением капитала он терял свою честь, совесть и, в конечном итоге, потерял самое ценное - - свою душу. А тот богач, что утерял дома, родных, любимых, но сохранил бессмертную душу, не будет ли счастлив тем, что, ценой потери конечного, он приобрел вечное?! И кто может с уверенностью сказать, что, теряя, мы ничего не приобретаем взамен, и, приобретая, ничего не теряем при этом? Возможно, потеря одного высвобождает наши руки для принятия более высокого дара, а мы горестно оплакиваем цветное стёклышко, которое давало фальшивый блеск в руках и никак не хотим взять сияющий бриллиант, Даруемый нам жизнью, слепо отвергая его. И, наконец-то, даже ухватив это бесценное сокровище, не отбросим ли его бездумно в сторону, продолжая оплакивать своё стеклышко и бросаясь с головой в омут на бессмысленные поиски, в результате чего глупо теряем время, из которого соткана наша жизнь, и не успеваем уже получить приготовленные нам дары. Да и стоит ли сокрушать и рвать своими воплями души тех, кто смиренно идёт рядом с вами, будто в одной упряжке, в которой вас соединила жизнь?! Лишь эгоизм жутчайший, жесточайший всё время заставляет плакать о себе... Ну вот! Опять упущена жар-птица, и времени уж нет её искать, оно потеряно всё так же безвозвратно, как не вернётся детство, юность, целомудренность души на крошечном отрезке временного срока, который называем жизнь. Не будет того дня, что был вчера лишь, да и сегодняшних часов уж не вернуть, что прожиты. Упущены мгновенья, преступно ускользает жизни нить, которую в руках своих не держим, отдавшись воле хаоса и тьмы. Нельзя губить всё самое святое, распахивая двери палачам, и дать им подменить бесценное на ценность не имеющее: тлен -- он тленом будет, сколько ни крути, лишь пыль поднимется, соринками вонзаясь в покуда ещё зрячие глаза... Бесспорно! Не храним своих сокровищ и видеть не способны, когда есть, но стоит потерять, как тут же плачем. А может, только в том весь смысл и есть, чтоб человек, потерю ощущая, познал её ничтожность и ценность той, которая бесценна. И так во всём... Пока мы не познаем реальных ценностей, потери сыщут нас.
Пойдём ли мы понуро по жизни, высматривая под ногами, не встретится ли нам сокровище, утерянное как-то по глупости, быть может, простоте. И если не затоптано уж напрочь, быть может, подберём, хотя в цене оно, конечно ж, сотни раз упало, но для души бесценно оттого, что наше оно. Можно ли расстаться с тем, что такой ценой приобрели, верней, вернули давнюю потерю... Но как её вернуть? Возможно ли реально вновь обрести то, что утеряно давно и как бы безвозвратно? Возможно! Только надо разглядеть, что истинно и верно, а затем поставить ясно цель, решивши для себя, что вам всего дороже: алмаз иль стёклышко! Не надо торопиться и силы напрягать, бросая их на штурм. Окрепнут пусть мосты, что вы ведёте, упирая в сердце один край и другой --у цели, впереди. Окрепнет пусть мосток -- и по нему взойдёте, через вершины прошагав, сквозь облака. Чем выше цель, тем звёзды будут ближе, а звёзды ведь не ведают потерь. Они всегда сияют ровно и прекрасный лучистый свет дают тебе... Бери! И приглашают в огненное царство: «...Иди, дружок, сюда! Но лишь свети! Здесь пламенный закон мирами правит, а он гласит: Чем больше отдаёшь, тем больше обретаешь». Что за чудо! Чем больше потерял, сильнее стал! Вот это чудеса, они теряют и день, и ночь серебряных лучей громаду, но нисколько не тускнеют, а с каждым часом - ярче и милей...
Ну вот, пришла пора в сравненья с человеком опуститься. Боже мой! Весь век он свой коротенький стремится, как можно больше хапнуть, от потерь затем скорбит и плачет, изнывая от горечи утрат... Быть может, нам не стоит говорить об этом. Долго и к звёздам обратиться снова — там всё отдает! А здесь предпочитают брать. Хотя нам всем твердят, как сговорившись, всё одно и то же: отдайте Всё! Но если отдавать, мы можем всё раздать и, словно нищий, пойти по миру. Всё-таки грешно остаться голым, всё раздав до нитки, что раньше прикрывало срамоту». «Да разве кто-то голый в этом мире? Прикроют, подадут зеленый лист иль яркую парчу: возьми и приоденься!» Ну, а если небесными дарами пренебречь и отбирать земное, в амбары, в сундуки всё зарывая, конечно, кто-то будет горевать, что взяли обобрали всех до нитки... «Пока растут деревья, -- скажет он, -- мой модельер -- природа не завянет, а будет спросом пользоваться». В чём, скажите, можно отказать любимому человеку? Неужто не расстанетесь с «добром», накопленным за годы, и, зажимаясь, как жалкий ростовщик в заложенном тряпье, промямлите о том, что эти звёзды вы дарите, и солнце, и луну... Но только это стеклышко, что светит фальшивым блеском в потнень-кой руке, вы жадно утаите... А звезда?! Она всегда бесплатно расточает алмазный свет свой. Будет ли цена тому, что окружает нас и не просит назначить ему цену: этот лес... Хотя ему назначена цена, что выгодна, и продан он. А воздух? Нет, воздух вот не продан, но пока... «Плохой здесь покупатель, цен не знает, вот если б откачать его отсюда, потерю бы почуяв очень быстро, по спросу бы взвинтилася цена. Моря? И эти реки?.. Океаны?! О да! В них всё уже оценено, но прячется товар в глубинах... Хотя, к счастью, уже засохла не одна река, богатства обнажив... Товар не понимает, что за него уплачено. Потери?! Вы говорите страшные потери есть от того... Нет! Только лишь страна пока в убытке. Мы же подсчитали, что если и наступят холода, мы вырвем все леса, изроем эти недра не хуже червяка! Цена!!! Вы понимаете, цена подскочит быстро только лишь тогда, когда здесь человек лишён чего-то... А так не понимает он, когда есть уголёк, дровишки... Несговорчив! Торгуется! А если полишить, прижучит холодок, стальной морозец, вот тут-то и взойдёт в цене цена... Ах! Что я говорю тут?! Вы ж о духе чего-то здесь пытаетесь писать, а я растолковать хочу о ценах, вам всё равно земного не понять... Ах! Вашу мать! Тут с вами задержался и цены проворонил на страну: землицу продаём, тэк скэзэть, «мать родную».
Вы говорите «жалко», как же ш не жалеть, вскормила, чай, вспоила, мы ж не волки, а человеки: за хорошую цену! Чай, не гроши за матерь свою просим. А вот поэты ваши звёзды дарят... Это как? Хотя уже и «наши» люди дарят, дешевле получается... А вдруг всё меж собой разделят и раздарят, чего другим дарить-то?.. Хоть себя! Себя?! Как это можно? Но позвольте, себя отдать с имуществом иль как? Я ж человек, а не звезда какая, чтоб просто так меня подарками швырять...» «Эй! На земле! Откликнитесь! Быть может, кому-то нужен сей подарочек, иль он, возможно, потерялся, его ищут, слезами обливаясь. Это он — потеря ваша? Нет! Молчат земляне, никто не признаётся. Даже он уж больше не кричит, замолк, как будто... Какого человека потеряли! Смотри-ка, звёзды рады, и земля как будто светлой радостью объята, и шепчет: «Не найти бы никогда таких ублюдков...» Тот не понимает... Карманы все забиты, за страну хороший дали куш... «Ах! Вы такие?! Эй, звёзды! Эй, планеты! Эй! Ау! Кто хочет по дешёвке эту Землю?.. Цепляй её за круглую Тарелку! Эй ты, с антенночками! Подлетай сюда, сторгуемся: хорошая земля! Гляди, вон сколько рек ещё осталось, морей, озёр, всё оптом отдаю! Глянь, люди-то какие, вон росточечки сажают в тех местах, где вырвана тайга: деревья подрастут — спасибо скажешь! А мне ждать некогда, пока взойдут леса: жизнь, понимаешь, наша коротка, а чтоб тайге взойти, нужны столетья. Эй! Слышь, курносенький! д ну, вертай сюда! Бери на абордаж эту планету и до твоей, зелёненький, айда! Небось, твои пупырчатые братья там в ценах не фурычат ни хрена! Эй! Ты куда?! Ну, надо же, козёл, такой товар прошляпил! Ну, а я? Чего тут скажешь — упустил, кажись, большую сделку, мигом потерял. Ну, обменял хотя бы на Тарелку! Вот бес попутал!» «Ты меня позвал?» — вдруг голос прозвучал здесь чей-то. «Покупатель!» — с надеждой подскочил сей удалец. «Да, нет! -- ответил чёрненький рогатец, — я лишь нашёл того, что потерял!» Посыпались и со звоном раскатились червонцы золотые по земле. И каждый в этот час был рад потере: тот, кто нашёл, и тот, кто потерял... И дай Бог этой вырваться «потере», чтоб в землях с покаянной головой прошёлся он и отыскал средь сгубленного то, что утеряно им: душу золотую -одну из лучших и бесценнейщих даров, что звёзды поднесли... А вот и он! Или не он, но так похож! Бредёт он по земле понуро и что-то жадно ищет под ногами.
Полоса потерь... Вот она — цель исканий — полоса потерь! Быть может, здесь лежит ещё пропажа. Вот гордость здесь валяется, верней, чья-то гордыня, наверно, кто-то ищет, слёзы льёт... А вот — бездушие, наверно, душевность кто-то приобрёл, а это потерял... Вот ревность, вот ещё какой-то мусор, где сбились плотно алчность, зависть, ненависть... Ну да! Зачем стоять, копаясь в этой куче потерь зловонных, то-то очень рад, кто утерял их!.. Вот венец! О Боже! Потеряна здесь светлая мечта о счастье и любви. Венец забрать и тут же спешить вперёд, так далеко ушёл по полосе несчастный, тот, кто сломлен.-- А вот ещё валяется узор, в котором наблюдаются все нити, что сотканы из радостной мечты. Но кто же утерял? Вернуть надо. Нельзя же без светлой, окрыляющей мечты! И так за шагом шаг шёл, нагружаясь прекрасными вещами, человек, что яркими сокровищами славно в руках переливались. Очень трудно шагать здесь было: сыро и темно от слёз и беспросветных причитаний. Но этот человек всё шёл и об одном мечтал: отдать все эти светлые потери тем, кто когда-то слепо утерял. Он как-то позабыл, что поспешает по этой жуткой, шаткой полосе в желании догнать вперёд ушедших. И не задумывался уж над тем: когда и как сюда попал, а главное — зачем. Здесь главным для него было -- отдать! Он догонял и отдавал всем людям утерянные ими яркие мечты, святую веру, радость, счастье — все эти несметные дары... Мгновенно осушая чьи-то слёзы и стоны, он, как яркая звезда, всё больше увеличивая скорость и ясность света, спешил вперёд, чтоб успеть, как можно больше дать надежды и любви тем, кто в потемках что-то потерял... И дарил, дарил всем, на пути свой свет, и огонь душевной теплоты, что приобрёл на пламенном пути, так незаметно весь поглощённый возвращением потерь другим сердцам. И как-то закончилась внезапно полоса, и он уже сиял на ясном небе, где молча говорила с ним звезда, лучами нежно облика касаясь, она ему дарила ясный свет, и он, найдя, что светлые искринки идут ко многим звёздочкам в ответ, а он сияет в центре, посылая несметные лучистые дары, * ничего при этом не теряет, — пошире распахнул святую дверь. Летите к той звезде, благие люди, она Усвоила в земле Урок Потерь!
Я – Ремус Люпин, пережил всё это, я стоял на грани жизни и смерти… Но, как видите, есть во мне ещё частица жизни и света…Может мои слова вам покажутся проповедью или пустой болтовнёй, но это не так. Это всего лишь опыт, опыт жизни. Даже будучи никчёмным оборотнем, которого все боятся и презирают, можно оставаться человеком с чистой душой. У меня остался один родной человек… Но…но…Я не могу быть с этим человеком, из-за того, что я ОБОРОТЕНЬ!!! Нет, так больше нельзя…