Туман мечты

И если звездам падать, то пыльцой,
Покрыть холмы и крыши, тихо кануть,
Дорожкой, как от слез через лицо,
Смывая тушь с небес соленой каплей.

Кому-то показаться маяком,
Забрать у боли и любви кавычки.
Заснуть под утро, думая (о ком?),
И эту мысль в заслугу сна не вычесть.

И лента телеграммная зари,
Не передаст три слова с опечаткой,
Печаль опять пытается разлить
Росу в постель, морозный воздух в чаши.

Не требуя от господа вестей,
Начнет свой день на шпиле ангел бледный,
Играя с отраженьем на листе
Реки, текущей тихо, как по венам.

Смеркалось... Моросивший с утра дождь постепенно стихал, уступая место наползающему густому туману. Погода вела себя крайне странно: в течение дня вдруг прорезались солнечные лучи и на несколько мгновений освещали падающие с неба мелкие капельки дождя, что скрывались за облаками. Что-то неясное происходило в природе, заставляя людей призадуматься о вдруг возникающих невиданных катаклизмах. То где-то вдруг вздымались воды, в считанные минуты, затопляя поля, луга, жилые дома. То вдруг разверзался дремавший доселе вулкан и потоками лавы, стремительно наступающей на людей, приносил много горя и бед. Перед тем как напасть, природа предупреждала людей о наступающем бедствии, но они не всегда понимали языка её знаков... И за это расплачивались неимоверно дорогой ценой. «Когда же они научатся понимать меня?! — вздыхал он, наблюдая со стороны за этими людьми, со слезами на глазах отыскивавшими тела своих близких. — Почему они так слепы?! Неужели не видят надвигающихся на них опасностей? Ведь всё вокруг свидетельствует о приближающихся бедах»
Взлетают птицы, окликая всё живое... Стремятся вырваться животные, почуявшие гул незримо приближающихся бедствий... Лишь человек сидит сложивши руки, как будто в этот миг дела есть поважней, чем думать о спасении собственной жизни. Неужели только птицы и звери понимают природу, оставшись преданными ей до конца! Да неужто только человек — «венец природы» настолько оторвался от неё, что говорят они буквально на разных языках, не понимая друг друга. Природа ждёт, насколько это возможно; мудро и терпеливо, всячески испытывая своих подопечных на преданность и прозорливость. Она идёт своим путём, невзирая на тех, кто отметается ею, как отработанный мусор. И путь она держит в эволюцию, а кому не по пути, то «мир его праху»... Зальёт своими водами, омыв дождём их тленный след. И упокоит в недрах, удобрив почву для будущих ростков, стремящихся подставить себя огню ликующих лучей златого солнца... Но тихо было в этот мирный час. И моросящий дождь, омывший чей-то след, угас... И всё вокруг подёрнул ось туманом... Смеркалось…

Вошедший в дом человек стал шарить суетливо, пытаясь в темноте нащупать выключатель, чтоб высечь яркий свет. Не тут-то было! Как мог он позабыть, что свет был редким гостем для людей, всё реже появляясь в их домах. Ресурсы иссякали, и нечем было уже поддерживать искусственное пламя. Ну что ж, опять прибегнем за помощью к свече магической. Густою пеленой сковавший мрак мгновенно отступил, и крошечное пламя очертило контуры стоящих здесь предметов обстановки. Человек приподнял своего маленького светлого друга и осторожно перенёс в комнату, кругом всё было погружено в молчаливую тишину, и даже трещавшие без умолку ящики как будто в рот воды набрали. Жизнь остановила свой привычный шумный ритм и погрузила всех в покой, подарив звенящую тишину. «Делать нечего, придётся сидеть и ждать иного света.— подумал человек. «Свет перед тобой, — как будто молвил огонёк, ярко блеснув своим язычком, — садись поудобнее, и давай с тобой мирно побеседуем». Человек забрался на диван, плотно укутался пледом и пытался хоть как-то согреться, глядя на этот огонёк, медленно отдающий последнее тепло. «Светя другим, сгораю сам», — пронеслось в голове... И человек подумал о том, что он и сам, как тот маленький огарок, когда-то догорит. Но разве люди не представляют из себя такие же свечи, которые и существуют только для того, чтобы дать свой свет и тихо растаять от собственного жара?.. Непостижимый символ несёт собой горящая свеча! Она живёт только тогда, когда горит... И проживает очень краткую, но удивительно яркую жизнь... «Не плачьте обо мне, когда умру я!» — как будто говорит она своей прощальной вспышкой и, тихо догорев, тает навсегда... Как яркая свеча, сияют люди, которые приходят в мир, чтоб подарить свой свет. И зажигаются ни в кромешной темноте, почуяв жажду света. Бывает, что горят их несколько подряд, но жизнь, как правило, сжигает их поодиночке, расставив в центре самых мрачных сфер. Ну вот, и эта догорела, оставив только память о себе. Погасло крошечное пламя, и в комнату тотчас вошёл тягучий мрак; и плотной пеленою тьмы накрыл уж спящего.
Средь погружённой в темень комнаты вдруг вспыхнул яркий свет. И человек, заснувший при свече, внезапно был разбужен этой вспышкой. Кругом все бегали и щелкали, включая дремавшие доселе вещи... Телевизор опять заговорил, взахлеб пытаясь о чем-то рассказать, но с полуслова нельзя было понять, о чём, собственно, речь: как будто говорят спросонья. И человек прервал говоруна, лишив его попытки объясниться и толком уложить в мозгах раскладку цен, раскладку сил и мало ли чего ещё, ведь он был знатоком всего, что совершалось в этом мире. Разбуженный средь ночи и резко выведенный из сна, человек был даже раздосадован этим ярким светилом, которого он так ждал. Убаюканный тёплым огоньком свечи, он сладко спал, испытывая при этом внутреннее умиротворение, что вселил в него живой огонёк. С сожалением вспомнил, что в доме больше не было свеч. А так хотелось вернуться в то состояние, где в царстве тишины молча колыхалось крошечное пламя. Тогда он выключил уже начинавшую его раздражать яркую лампочку. И комната вновь погрузилась в непроглядную темень.
В свете вспыхнувшего уличного фонаря сиротливо стоял подсвечник, как немое надгробье отпылавшей свечи. Монотонно отстукивал маятник уходящие в Вечность мгновения. Каждое мгновенье будущего, мерно отчеканив свой шаг, оставалось за чертой прошлого. Медленно угасала жизнь... Секунды, разбивая минуты, отсчитывали такты, те, в свою очередь, дробили часы, часы дробили сутки; а сутки, раздробив месяцы и годы, вручали свой бег мгновениям, которые будут последними свидетелями угаснувшей жизни... Человек таял вместе с этими ускользающими секундами, как тает свеча. Но свеча жила для того, чтобы отдать свой жар. А для чего жил он — человек? Кого сумел он согреть теплом своей души, и перед кем зажёг он свет сердца?.. Светит ли он сам? Вот в чём вопрос. Быть может, он коптит не разгораясь, и больше чёрных хлопьев отлетает от него, что падают на ближних чёрной сажей. И кто-то скажет: «Боже! Начадил-то! И как земля держала его на себе?!» Наверное, и она пыталась поддержать, как этот вот подсвечник горящую свечу, что сиротливо боками медными печально отражал свет уличных безликих фонарей.

Нарушен был покой и сон. И человек, отчаявшись заснуть, встал и прошёл к окну, но там царил туман, скрывая под собой природы очертанья. Не видно было даже деревца, что странно ещё сохранялось невдалеке. Оно как будто звало, и человек, сражённый этим зовом, оделся машинально и скользнул в ночной туман, поддавшись «глупой выходке». Причуды страдающих бессонницей людей ему весьма были знакомы, но теперь... Он сам! Какая ерунда! Но он разбужен, к тому ж уже на улицу спешит... И вот пред ним печальная картина: младое Деревце лежит, поверженное кем-то, и, сиротливо разбросав надломленные ветви, как будто умоляет ПРИПОДНЯТЬ и ствол израненный скрепить, чтоб не распался... Но нету никого, кто мог бы здесь помочь... Все заперлись за стенами домов... Кто видит сны, а кто-то скачет на коне с героями из фильмов, себя воображая спасителем сердец. А деревце печально погибает... Его убийца — подвыпивший лихач, что врезался недавно стальной коробкою, подмяв и искалечив живое существо, уж спит, небось, иль смачно пожирает глазами «боевик», где «кто кого!..» Конечно, утром добьёт его тот тяжкий самосвал, что поджидает рядом... Удобней будет разворачиваться... Всем как будто деревце мешало. Но кто же посадил его сюда?! И где он, тот, который защитит свой саженец, подросший уж с годами?.. Но нет того, угас он... Пронесли недавно мимо с горькими слезами. Хотелось вслед заплакать деревцу, лишённому заботливого друга, но дерево тогда ещё не знало слез. И вот теперь с надломленных, израненных ветвей сочились капли горькие и падали на землю... Она сокрыла в чреве единственного друга, так пусть же заберет и эту жизнь... И деревце припало, плотней прижавшись ветками к земле. Но тут шаги послышались, и кто-то младое деревце поднял, расправив ветви, что так безжизненно лежали до тех пор. «Туман тебе поможет, — спаситель прошептал, — он влагой напитает твои листья. А раны твои подвяжем все». И, плотно прижимая переломы, перевязал, порвав свою рубашку... «Я странный человек! — сказал он сам себе, — пришёл на зов природы...» Последняя фраза насмешливо прозвучала в его голове. И он нашёл в ней какой-то неведомый глубокий смысл, заметив, что в последнее время человечество всё больше оказывается жертвой разбушевавшихся стихий. То в одной, то в другой точке земного шара возникали драматические события, уносящие с собой сотни и тысячи человеческих жизней. Планета сотрясалась от мощных подземных толчков, никто не мог дать гарантии, что через несколько мгновений не будет поглощён этот дом в жерле кипящей лавы или с корнем не вырвано это деревце разбушевавшимся ураганом. Всё было зыбко и неопределённо. Неужели никто не видит этого, и на земле живут одни слепые и глухие люди, неспособные слышать голос Природы — Великой Матери, вскормившей их. А может быть, она пытается смыть их со своего лица; эти сотни животных тварей, по имени человек, жестоко терзающих её тело, как тысячи кровопийц. Они ранят её и высасывают все жизненные соки, чтобы затем, раздувшись, как клещи, и дальше плодить себе подобных. Но она пытается спасти себя, сбрасывая ядовитых пауков, подбирающихся к её телу. Возможно, она молит день и ночь своих детей, которые способны её спасти. Зажигаясь сердцами, полными любви и сострадания, они могли бы подарить ей тепло и свет, в котором она так нуждается. Но люди не светятся, они лежат, как упакованные в коробках свечи в глубине складских помещений... Между ними шныряют крысы, обгрызая фитильки, загаживая и рассыпая в прах их тела... И эти свечи уже становятся непригодными для огня. Человек, начавший зябнуть от предутренней прохлады, встал и медленно, размяв затекшие ноги, направился к дому.
Туман рассеивался, переходя в мелкие капельки моросящего дождя. Но в душе было как-то по особенному светло, не так, как в тот час, когда смеркалось. У человека было ощущение, как будто внутри него загорелась свеча и огонь, перекинувшись, возжёг сердце, озарившее светом окружающий мир. Он способен был не только видеть, но слышать его, Природа в этот час заговорила на все неведомые доселе голоса, и человек стал внимательно прислушиваться, пытаясь вникнуть в их суть и наконец, желая все постичь и дать ответ на не выученный до сих пор Урок Учителя!