Блеснула молния, и тут же гром разорвал гул-ким грохотом небеса. Начиналась гроза! Все разбе-гались кто куда, прячась от надвигавшихся грозо-вых туч. Лишь один человек шёл по улице, сохраняя спокойствие, и даже замедлил шаг, будто поток ливня его вовсе не страшил. Он шёл медленно и видно было, что никуда не торопился, возможно, его никто не ждал... Но гроза, как правило, разго-няет всех, даже бездомных, которые находят себе временный приют под аркой, под мостом, в каком-либо подъезде, да мало ли где. Человек явно не спе-шил спрятаться. Внезапно хлынувший поток ливня стал нещадно хлестать, вмиг промочив его до нит-ки. Но одинокий пешеход будто не замечал льющейся за шиворот ледяной струйки воды... Он шёл, обду-мывая что-то очень важное для себя. И от этого, видимо, зависела вся его дальнейшая жизнь. Он на-клонился и поднял случайно оброненную кем-то перчатку, машинально положил на возвышавший-ся бордюр, чтобы не унесло её грязными потоками воды, и продолжил путь. . Где-то всё ещё раздава-лись грозовые раскаты, унося за собой потоки лив-ня, который, завершив здесь работу, спешил завла-деть новыми просторами, уже озарёнными блеском молний.
По улицам, умытым дождём, продолжал мед-ленно передвигаться одинокий человек.
Взгляды и перешептывание. Тыкание пальцами.
Он закрыл глаза и медленно, очень медленно вдохнул. Он чувствовал всех их, смотрящих на него, их любопытные взгляды, обжигающие его кожу, пытающиеся прочесть что-то в его безразличном лице, в спокойных руках, в траурном молчании.
- Я всего лишь бледная дрожащая тень… Странно, это меня уже не пугает…

Глотай эти слезы, вервольф. Не позволяйте им видеть как ты плачешь. Да нет… это уже и вовсе не мои слёзы… Это слёзы дождя… Он плачет за меня… Мечты могут сделать оборотня безумным. Я на грани…Почему? Почему никто не доверяет мне? Слова эти сами вылетают из меня, как будто их говорит кто-то другой. Не моя боль. Не моя жизнь. Я даже не существовал. Я никогда не был рожден.

Он бесцель-но бродил по улицам, гонимый какой-то занимавшей его мыслью. Она как будто заполняла собой всё его существо, даже вытеснив восприятие окружающего мира. Он не замечал, что его стесняла мокрая одеж-да, и даже испытывал какое-то нездоровое удоволь-ствие оттого, что был исхлёстан силами природы. Он никому не нужен в этом мире, и все поверну-лись против него... Ощутив себя в роли некоего от-щепенца, он скользнул взглядом по враждебно на-строенному к нему миру... И вдруг взгляд натолк-нулся на ту же перчатку, одиноко лежащую на обо-чине... Человек внезапно обрадовался, как будто встретил друга, но это был друг по несчастью... Он, конечно, удивился, что эта глупая мысль могла его обрадовать. Человек ещё совсем недавно был уве-рен, что в этом мире уже ничего не способно его радовать. Но он действительно был рад этой встре-че — встрече с перчаткой... Остановился около неё и смотрел с тихой улыбкой на своего «собрата», не-вольно обнаруживая всё больше сходств друг с дру-гом. Оба были исхлёстаны разбушевавшейся стихи-ей, насквозь промокшие и заляпанные грязью, они никого не интересовали... И случайные прохожие, уже начавшие заполнять улицы, равнодушно про-ходили мимо. Им не было дела до этого человека, одиноко стоящего на обочине над какой-то грязной мокрой перчаткой. «Да... Брат! Мы с тобой потерян-ные... — промолвил человек. — Кто-то, небось, рас-строился, что потерял тебя, и, может быть, даже пойдёт искать, вновь возвращаясь на уже пройден-ный путь. Может, и отыщет тебя... Но найдёт ли кто-нибудь меня?.. Потерянного человека!..» Тут какой-то прохожий, следовавший мимо, резко повернул-ся, подхватив валявшуюся перчатку, издал радост-ный возглас и пошёл, что-то бормоча себе под нос. Ну вот, ещё один человек испытал радость от встречи с простой замызганной перчаткой! Интересно, сможет ли он — человек — кого-то так обрадовать? «Найдите меня!!!» — захотелось крикнуть во весь го-лос... Но он подумал о том, что кричащего не слыш-но... Разве перчатка кричала и звала потерявшего её? Она молча лежала истоптанная сотней грязных ног, пока он сам не подобрал её и не положил в сторо-ну... Он подумал о том, что продолжать стоять здесь было глупо, так как он мешал прохожим, которые всё чаще стали задевать его то сумками, то сетка-ми... Одинокий вервольф побрёл дальше, неизвестно который раз ступая по этим запутанным улицам.

Громкий сигнал поезда внезапно остановил его, буквально пригвоздив к месту. Он не заме-тил, что стоял почти рядом с рельсами, по кото-рым шумно грохотал поезд, проносившийся мимо. Как же он не заметил, что существует опасность, угрожающая жизни?! Но нужна ли была ему такая жизнь? «А что если?.. — мелькнула мысль. И взгляд его устремился прямо под грохочущие колёса. — А там? Ждёт ли кто-то там — за границей жизни?.. В том мире под названием смерть кто будет рад ему?!» — «Никто!» — как будто громом разнеслось внут-ри. Между тем, поезд проследовал дальше, дав на прощанье последний предупредительный свисток, как бы говоривший, что нахождение рядом с же-лезнодорожными путями — опасно для жизни. Че-ловек ещё раз задумчиво посмотрел на рельсы и, развернувшись, пошёл дальше.

Подул сырой ветер, который рождал причуд-ливую рябь на поверхности многочисленных луж. Постепенно крепчая, он пытался приподнять мокрые листья и погнать их вдоль грязных канав. Справившись с этой затеей, ветер стал подбираться к человеку, пробуя атаковать его со всех сторон. Снося удары по мокрой холодной одежде, он пытал-ся плотнее прижать её к телу человека, видя, что это вызывает в нём неудовольствие. Он старался вся-чески досадить этому человеку, даже не задумав-шись, почему именно его выбрал объектом атак. Этот жалкий человек был похож на мокрого воробья которого схватит любая кошка... Он почему-то вы-зывал раздражение и желание как следует отхлес-тать его, за что и принялся с великим удовольстви-ем. Человек плотнее закутался в леденящую враж-дебную одежду, которую безжалостно трепали по-рывы ветра. Она, будто тысячи осколков льда, стала обжигать холодом его тело. «Ух, ты! — выдохнул он, вдруг почувствовав холод во всём теле. — Кажись, оживаю!» Ещё совсем недавно он чувствовал себя живым трупом, не способным реагировать ни на что. Что за метаморфоза произошла с ним? Отчего вдруг стала пробуждаться в нём чувствительность, обостряя реакции на внешние раздражители? Неужели это был поезд, чётко разделивший границу между жизнью и смертью, за которую он пока ещё не имел права перешагнуть? И в последний момент, стоя почти у дверей в тот мир, он осознал, что невольно сделал шаг в сторону, избрав жизнь. И всё вокруг опять ополчилось на него, открыто демонстрируя свою враждебность к одинокому, жалкому человеку.. Именно — жалкому! Да! Природа не терпит поло-винчатости. Будто исполинская птица, она распра-вила над миром два крыла, на одном из которых начертано «Жизнь», а на другом — «Смерть», и держит она их в великом равновесии. Зорко высматривает она то, что не способно к жизни, сметает под крыло смерти, чтобы ускорить разрушение и тлен. И бережно, как любящая мать, лелеет каждый росток, дерзнувший из праха вырваться к жизни, укрывая его под животворным крылом... Не стоит ли сей буй-ный ветер на службе у чёрного крыла, что носит имя Смерти, по мановению которого готов лететь и со-крушать всё то, что умерло для жизни? Иль ветер служит белому крылу, что порождает свет и раздува-ет искру жизни, заставляя пламенеть? Кому ты слу-жишь, ветер?! Он служит птице по имени Природа... Но позвольте его не отвлекать от выполнения пря-мых обязанностей: сейчас он занят человеком! Он бьёт его не на жизнь, а на смерть! И наносит сокру-шительные удары, пытаясь получить от человека окончательный ответ на вопрос: «Какой ты сделал выбор: «Жизнь или Смерть?!» Но тот как будто выб-рал жизнь, прочь отступив от возможности, предло-женной смертью. Оставалось лишь довершить работу, проверив прочность решения, и подогнать под свет-лое крыло жизни. Ветер всё настойчивей хлестал че-ловека, а тот всё плотнее закутывался в неуютные одежды. Но вот он скрылся из глаз, юркнув в какой-то дом. Ветер остался в недоумении, впрочем, ему некогда было задерживаться, и он полетел на поиск других, так как находился при исполнении служебных обязанностей.
Человек вошёл в свой дом и плотно при-крыл за собой дверь, опасаясь вторжения гнавше-гося за ним по пятам ветра. Сбросил с себя мантию, сполоснулся от налипшей на него грязи и> переодевшись, блаженно растянулся в старом и ветхом кресле. Вспомнив, как глупо его сегодня обрадовала встре-ча с перчаткой, он улыбнулся. Наверно, её сейчас отмыли, и с помощью магии высушили... По крайней мере, он опять нашёл сходство между ними в том что они оба уже, расстались с грязью... Чувство при-ятного тепла постепенно разливалось по всему телу. В наступивших сумерках не хотелось зажигать даже палочку. Ноги гудели от слишком долгого бес-цельного блуждания по улицам города. И приятно было сознавать, что где-то там, за окном, остался пронизывающий ветер и леденящий холод. Дома было спокойно и комфортно. Человек с благодар-ностью обвёл взглядом стены своего ветхого дома, так уют-но скрывшие его от стихий, и поймал себя на мыс-ли, что очень рад встрече с ними, а ведь этого мог-ло не быть... Почему его прежде никогда не тянуло домой и почему он всегда с неприязнью думал о своём жилище, которое, возможно, молча ждало его, как та перчатка, застывшая на обочине? Сей-час он чувствовал себя тем прохожим, случайно на-шедшим перчатку, — он нашёл дом, который был для него почти потерян... Он встал, с благодарнос-тью коснулся стен и, как ни странно, испытал от этого прилив радости. Человек подумал о том, что почти не заботился о своём доме, который так на-дёжно укрывал его под своим молчаливым крылом. Ему захотелось немедленно сделать что-то приятное для своего дома, так долго терпеливо ждавшего, когда на него обратят внимание и найдут, что он способен подарить радость. Человек мысленно по-просил прощения у этих стен, которые он чуть было не оставил насовсем, как старую потерянную перчатку, молча подвергаться разрушению... Странные вещи ему доставляли сегодня радость, человек не знал, как можно объяснить этот феномен. Он подо-шёл к окну и заметил, как натужно ревёт ветер, пы-таясь сдвинуть с места мусорную кучу. Беспощадно вороша и вздымая ввысь обрывки бумаг и подгнив-ших листьев, ветер по какой-то неведомой, одному ему известной системе сортировал эту кучу хлама. Че-ловек вдруг проникся чувством уважения к этому не-утомимому труженику, который сумел сегодня заг-нать его в дом и подарить радость от встречи с род-ными стенами. Радость... Он испытывал радость, мер-цающую крошечным огоньком внутри его сердца... Радость!!! Она нашла его — человека, втоптанного в грязь сотней грубых ног и валявшегося на обочине дороги под названием жизнь, в холодной луже... Да! Он был потерян, и жизнь чуть было не потеряла его навсегда. Но всё-таки она нашла и вернула его себе! Сейчас он знал, что его нашёл настоящий владелец, имя которому было Жизнь. Он принадлежал ей и был ей нужен. Человек был нужен этим стенам, которые, конечно же, сгнили бы и разрушились без его тепла. Ему вдруг стало теплее от мысли, что он хоть кому-то нужен, хотя бы этим безмолвным стенам. Он ну-жен Жизни!.. Раз она его поставила у порога смерти и, невольно смирившись с потерей, вдруг опять об-рела, значит, она надеялась вернуть утраченное и была рада, обретя его вновь. Он посмотрел на ветер и подумал, что и тому доставил радость, дав исхлес-тать себя и загнать в дом. И, наверно, доставил ра-дость хозяину той перчатки, положив её на видное место и не дав ей быть унесённой потоками грязной воды. И от каждой мысли ему становилось всё радостней. Человек понял, что для него истинная ра-дость — приносить радость другим, пусть даже мел-кую, незначительную и незаметную для других... Никто не заметил, что вервольф кому-то принёс сегодня ра-дость. Но всё заметила Жизнь! И в этот момент, ког-да тот полумёртвый волк, передвигавшийся по улицам совершенно бесцельно, наклонился убрать в сторону перчатку, втоптанную в грязь сотней людских ног, — Жизнь нашла его! Это было её дитя, ибо этот оборотень подумал, что кто-то возможно, обрадуется, обретя утерянную вещь. Сто-явший мысленно уже за порогом жизни у врат смер-ти, он подумал о возможности принести радость. Этот человек не мог принадлежать тлену! В нём жил и мучительно пробивался росток радости... Человек, стоявший у окна, увидел, как ветер, разметав кучу мусора, трепал сейчас крошечный саженец, поса-женный кем-то под окнами, но люди почему-то за-валили его мусором... Малый росток гнулся, припа-дая к земле после каждого порыва ветра, но человек уже видел, как будет здесь стоять могучий ствол, что не шелохнётся и будет лишь весело перешептываться с ветерком сочными листьями. И от этого предвиде-ния его душу охватила великая радость, сделав кро-шечное пламя внутри сердца более ярким и высо-ким... Сокровище росло медленно, но верно.

Вдали послышался раскат грома, напомнив о недавней грозе. У окна стоял одинокий человек, мысленно представляющий себя могучим деревом, которое сможет укрыть под своими ветвями одино-ких странников, спасая их от жизненных гроз. Глаза его светились, проникая в особую мудрость, что ему сулил открыть Урок Радости!