Несколько часов дороги притупили первоначальный страх. И теперь Ремус Люпин послушно шел между двумя Пожирателями смерти, зорко следившими за каждым его шагом. Ремус четко продумал все от и до и сделал вывод, что сейчас сбежать не удастся. А значит, следовало беречь силы до того момента, когда такая возможность представится. А пока ему только и оставалось, что проклинать свою преступную доверчивость, из-за которой он попал в примитивнейшую западню, устроенную прихлебателями Темного лорда Вольдеморта.
Ремус разбирал по полочкам произошедшее и все меньше понимал, как можно было не заметить очевидной фальши в послании, якобы пришедшим от его друга и заставившим его броситься очертя голову прямиком в ловушку.
Из скупых разговоров Пожирателей Люпин выяснил, что его поимку организовал человек по имени Бенжамин Паркинсон. Это имя было отдаленно знакомым. Кажется, в Хогвардсе учился парень с такой фамилией, но Ремус не знал его. А если и знал, то уже забыл. Сейчас отряд Паркинсона двигался к убежищу Вольдеморта, чтобы представить хозяину их добычу. Известие не внушало оптимизма, хотя на кой ляд он сдался Темному лорду Ремус и понятия не имел. Поэтому ужас его положения хотя и осознавался, но как то вяло. Люпин шел к Вольдеморту с удивляющим его самого равнодушием к возможной смерти. А что тут такого? За последние шесть лет самостоятельных изысканий он много раз был на волоске от гибели.
Первый раз. Логово вампиров.
У него все поджилки от страха тряслись. Но он заставил себя войти. Ничего серьезного там не оказалось. Молодняк; еще как следует не научившиеся добывать себе пищу юнцы, полуиссохшие от жажды. Стая гарпий в прошлом году была куда опасней. Но он больше не боялся. Он просто делал свое дело. Сейчас было приблизительно такое же ощущение. Как будто ему предстоит встретиться с химерой или злобным джином.
То, что они уже прибыли в назначенное место, Ремус не столько осознал, сколько почувствовал. Был момент, когда их группа словно преодолела некую невидимую грань, и Люпин почувствовал, как его окутывает особая магическая аура. Они обогнули холм, и перед ними открылся вид на большой дом из темно-серых плит, обнесенный высокой металлической решеткой. При своих немаленьких размерах дом выглядел довольно скромно и даже неприметно. Никакой вычурности, помпезности или каких-то самых неприхотливых украшений. Весьма умно со стороны того, кто не хочет быть обнаруженным. Такому дому не нужны даже заклятья невидимости и ненаходимости. На этом строении взгляд долго не задерживался, мимо него пройдешь даже не остановившись.
И все же как волшебник, Люпин не мог не чувствовать темной магии, исходящей от дома. Если закрыть глаза, то дом начинал казаться этаким сгустком ледяного зла, от которого хотелось держаться подальше.
«Очень нехорошее место», - решил для себя Ремус. Ощущение угрозы заставило его руки покрыться мурашками. Пожиратели, шагавшие вокруг него, видимо чувствовали то же. Люпин затруднялся сказать боялись ли они, но все как то разом притихли. Даже конвоиры прекратили беспрестанно шпынять его, поэтому остаток дороги прошел в относительном спокойствии.
Ремус осмотрелся, пытаясь сориентироваться, где они. За время пути они то аппарировали, то шли пешком, то ехали на магловских машинах, потом снова аппарировали. Обычная тактика запутывания следов. Но уж больно большие предосторожности. Видимо, Темный лорд дорожит этим местом.
Так куда же его все таки занесло? Под Бристолем, где его схватили, сегодня была довольно сносная погода. Даже солнце выглядывало довольно часто. А здесь сколько они уже идут и все дождь со снегом. Похоже, они гораздо севернее Абердина, если они вообще в Англии.
Рассмотреть окрестности как следует ему не дали. Особняк внезапно оказался перед их процессией, как будто подпрыгнув к знакомым людям.
Как и следовало ожидать, внутри дом оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Коридоры петляли, образуя гигантский многоуровневый лабиринт, каждый тупик которого заканчивался дверью.
Люпин попробовал запомнить дорогу, по которой его ведут, но вскоре бросил это занятие. Поворотов было бесконечно много, и все они были похожи как близнецы. И Ремус уже начал сомневаться, что и его сопровождающие знают, куда идти, когда внезапно они остановились в очередном тупике перед очередной дверью. Откуда то сзади вышел немолодой коренастый мужчина. Ремус предположил, что это и есть тот самый Паркинсон, по непонятной причине решивший, что скромный исследователь может быть чем то полезен грозе волшебного мира.
«Вот это человек, из-за которого я возможно умру», - подумал Люпин, разглядывая мужчину, неловко переминающегося перед дверью. Наконец, Паркинсон собрал в кулак свою волю и решился постучать.
Ремус закрыл глаза. Ко всему быстро привыкаешь. Он уже смирился со зловещей атмосферой этого дома, как с мигренью, которая не уходит от зелий или настоев и которую остается только перетерпеть.
Тихое клацанье замков и тычок под ребро дали понять, что уже пора заходить внутрь.
Помещение оказалось большим. Его пространство скрадывалось глубокими оконными нишами, но все равно было очень просторно. Стены и потолок зала были обиты черным сукном с фестонами из черного и белого флера. Наружный свет не проходил сквозь занавешенные окна, и мрак озарялся только множеством зажженных свечей в колоссальных бронзовых подсвечниках.
По углам залы были воздвигнуты четыре большие пирамиды из белого мрамора, испещренные древней арабской вязью. Ремус заинтересованно прищурился, пытаясь разглядеть надписи, но его уже подталкивали в центр залы. Там посередине одиноко стоял овальный стол, возле которого сидел человек.
Вольдеморт?
Они подошли ближе, и Ремус не в силах справиться со своим любопытством уставился на сидящего.
Он представлял себе Темного лорда по-другому. Каким-нибудь монстром с кривыми когтями, раздвоенным языком и горящими глазами. А перед ним сидел мужчина лет сорока, с квадратным подбородком и упрямой линией рта. Темные волосы немного не доставали до плеч. У него были довольно изящные кисти рук, но их аристократизм портили грубоватые пальцы.
Перед ним на столе стояла большая плоская чаша, наполненная жидкостью, похожей на ртуть. Лорд внимательно разглядывал ее абсолютно гладкую поверхность. Заинтересованности вновь прибывшими он не выказал. Нехотя он оторвался от своего созерцания и осмотрел стоящих перед ним людей, на Ремусе его взгляд даже не задержался. Он поискал глазами кого-то среди них.
- А, Бенжамин! Вот и ты. Мне уже почти пришлось ждать.
- Простите меня, повелитель. – Паркинсон отошел от остальных Пожирателей и приблизился к сидящему мужчине. Он неуклюже опустился на колено перед Темным лордом, чтобы поцеловать его мантию.
Люпин еле сдержался, чтобы не поморщиться. А вот Вольдеморт не стал. На его лице явно промелькнуло выражение брезгливости.
- Что у тебя. – нетерпеливо потребовал он.
- Это лучше, чем мы ожидали. – Паркинсон махнул рукой, и один из Пожирателей вытолкнул Люпина вперед. – Вот, взгляните, милорд.
- Вижу. – сказал Вольдеморт. – Грязный оборванец, не похожий на аврора даже издали. – Он наконец посмотрел прямо на Ремуса. – Ты почему стоишь?
- Ну мне же не предлагали сесть. – ответил Ремус.
- Сесть? – Вольдеморт даже удивился. Кто-то в толпе сдавлено хихикнул. – Встань на колени, мальчишка!
Люпин насупился. Неповиновение скорее всего было наказуемо, но все равно…
- Не буду. – тихо сказал он.
Вольдеморт удивился еще больше. Один из его слуг, не дожидаясь приказа повелителя, подскочил к Ремусу сзади и хлестнул его под коленями металлическим прутом. От неожиданной боли у Люпина перехватило дыхание. Он рухнул на пол, сдерживая стон.
Вольдеморт встал и подошел к нему. Запустив руку ему в волосы, он резко дернул его голову назад.
- Ты грифиндорец, что ли? Лучше умереть стоя, чем жить на коленях? – спросил он с легким пренебрежением. – Как вы меня достали!
Не отпуская волос юноши, Лорд развернулся к Паркинсону.
- Объясни-ка мне, слуга, - начал он с опасным раздражением в голосе. - Я просил привести аврора, а ты приводишь черт знает кого и говоришь, что это было лучшее, на что вы надеялись. Я чего-то не понимаю? Со мной что-то не так? Или все таки дело в тебе?
- Милорд, - подобострастно заговорил Паркинсон, - это не просто мальчишка. Он вхож в министерство и к Дамблдору и все его друзья авроры.
- И что с того?
- Они могли что-то рассказывать ему…
- Что-то?
- Да, очень многое.
Вольдеморт вновь обернулся к Ремусу и посмотрел на него с не большим любопытством, чем было до этого.
- Ну, скажи мне, грифиндорец, твои друзья что-нибудь рассказывают тебе?
- Нет.
Ремус сказал правду. Дамблдор действительно много рассказывал ему при встречах. И в основном о Вольдеморте. Но в сведениях о себе самом Темный лорд явно не нуждался. А вот Джеймс и Сириус уже год участвовавшие в секретных операциях Министерства, рассказывали мало, да практически ничего. Иногда только спрашивали его мнение или совет по какому то вопросу, но всегда безотносительно к конкретной операции. Да и не могли они ему ничего рассказать. В том отделе, где они работали, с разглашением информации посторонним людям было строго. И Вольдеморт, видимо, был прекрасно осведомлен об этом.
- Вот, видишь, Бен, он говорит «Нет».
- Он врет! – воскликнул Паркинсон. – Он не может ничего не знать. Мой повелитель, если Вы позволите мне заняться им…
- То, что будет, Паркинсон? Думаешь, я трачу свое время, только для того, чтобы помучить очередного святошу?! – Ремус зашипел от боли, когда Вольдеморт в бешенстве еще сильнее дернул его за волосы. – Мне нужна информация от авроров. Какую информацию по твоему можно вытащить из этого голодранца?
- Как найти его друзей. – запинаясь произнес Пожиратель
- Тогда ты должен был сделать это раньше. Сам. Потом по его наводке найти его друзей. И вот уже их привести сюда.
- Простите, милорд. Я не подумал об этом. Вы так мудры…
- Ясное дело, что ты не подумал. – с досадой бросил Вольдеморт. Он выпустил волосы юноши.
- Я все исправлю. Дайте мне еще один шанс.
- Я всегда даю только один шанс. Свой ты уже использовал. Иди отсюда. Твое задание закончено. Этим делом займутся другие.
- Но, милорд…
- Вон!
Паркинсон бессильно опустил руки. Он продолжал стоять на том же месте как человек только что услышавший из уст судьи приговор к Поцелую Дементора.
- А с ним что? - деловито спросил один из слуг.
- С ним все. – сказал Вольдеморт, садясь обратно за стол. – Убить.
Рем открыл было рот «Что уже? Вот и все?» Один из Пожирателей вытащил свою волшебную палочку и направился к нему. Но Паркинсон остановил его. Он желал сам расправиться с виновником своей немилости у господина.
- Да не здесь, тупица! – прервал его голос Вольдеморта. И чуть подумав, он добавил. – Отведите его к ней.

Вновь петляние по лабиринтам. Бесчисленные повороты. Ремус ужасно устал. Когда оказалось, что его не убьют сию минуту, облегчение и неизвестность разом навалились на него, придавив своей тяжестью, плюс усталость после многочасового пути. Он едва шел, желая только, чтобы они пришли уже куда-нибудь, где можно было бы сесть.
«Что значит к ней?» – вяло размышлял он. Ему очень не понравилось, когда после слов Вольдеморта, по рядам Пожирателей прокатился нервный шепоток. Смесь ужаса и злорадства.
Но с другой стороны, какая разница? Он получил то, что ему нужно – отсрочку. Сегодняшнее полнолуние это реальный шанс сбежать. Никто в здравом уме к оборотню не подойдет, а от заклятий можно и увернуться.
Следующий безликий тупик встретил их такой же обычной дверью. Группа остановилась. «Интересно, как они их различают?» - подумал Люпин, пока один из его провожатых отпирал замок.
На этот раз с ним никто не пошел. Его просто впихнули в комнату, которая оказалась просторной камерой. Окон нет. Голые стены выкрашены белой краской, от которой помещение казалось светлым. Очень напоминает камеру для буйно помешанных в клинике Св. Мунго. Единственным ярким пятном здесь была съежившаяся человеческая фигура в дальнем углу. Оказывается, у него есть товарищ по несчастью. Не ожидал.
Не зная, что ему предпринять, Ремус замер в центре камеры и деликатно кашлянул. Человек зашевелился, поднял голову и … оказался женщиной с копной пепельно-русых кудрей и большими серыми глазами. На вид ей было лет тридцать с небольшим, но заплаканные глаза делали ее старше. Видимо это и была та самая «она». Женщина пораженно посмотрела на Люпина.
- Нет. – всхлипнула она. Ее губы задрожали. – Как они могут?! – И уронив голову на ладони, женщина зашлась в приступе рыданий, видимо уже не первом.
«Чего нет? – подумал Ремус. – И что они могут? Хотя эти все могут». Он внимательнее пригляделся к одежде женщины. Серая юбка чуть ниже колен и пестрая вязаная кофта говорили сами за себя. Магла. Его сокамерница была маглой. Единственное, что предполагало знакомство женщины с миров волшебников – это обилие самых разных оберегов и символов. Десяток таких штучек висел у нее на шее, а широкие рукава кофты, позволяли видеть, что и ее руки оплетены амулетами почти до локтей.
Ну, что ж, если она магла, то не удивительно, что она так плачет. Когорта Вольдеморта была известна своими издевательствами над маглами. Его то взяли по ошибке и намеревались просто убить, а ее, судя по всему, привели специально. Страшно даже представить, что они сделали с бедной женщиной.
Ремус оглядел себя. Мантия порвана, но из-за нее она вполне могла принять его за одного из своих палачей. Люпин подошел ближе и присел рядом.
- Леди, - позвал он. – Знаете, я не один из них. Я друг. - она подняла голову и в ужасе уставилась на него. – Я ничего вам не сделаю. Я в таком же положении, что и вы.
- Вы в гораздо худшем положении. – пролепетала женщина. Ее глаза вновь наполнились влагой, и она опять заплакала.
Ее тихое отчаяние обескуражило Люпина. Было видно, что ее не успокоить. Ремус сел прямо на пол, тяжело привалившись спиной к стене.
Наконец-то есть передышка. Хотя особо то не расслабишься. Некая неуловимая напряженность свинцовой взвесью застыла в воздухе. Неуютно и тревожно. Как если ты забыл что-то важное. Может, это и к лучшему. Ему было над чем задуматься, отдыхать некогда. Люпин не собирался покорно позволить расправиться с собой без малейшего сопротивления.
Итак, скоро наступит полнолуние. Проблема и шанс одновременно. Для начала нужно выбраться отсюда. Можно, скажем, начать буянить, где-нибудь так… Ремус прикинул время, оставшееся до заветного момента … через полчасика. Разозлить их как следует своими воплями. А когда его придут утихомиривать попытаться сбежать. Он покосился на женщину. Ее бы тоже надо вытащить. Но еще один человек, к тому же магл, это обуза будь здоров. Они могли погибнуть вместе. Люпин решил сделать так как получится. Он вздохнул. А если не получится сбежать, то может его хотя бы переведут в другую камеру, где он не сможет причинить вред ни в чем не повинному человеку.

- Почему вас хотят убить? – вдруг раздался женский голос.
Ремус повернулся к магле. Она вытирала глаза рукавом и вопросительно смотрела на него.
- Почему вы думаете, что меня хотят убить?
- Потому что это так.
- Неплохая уверенность. – угрюмо хмыкнул Люпин. – Хотя нет, плохая, конечно. Меня взяли по ошибке, и теперь я не нужен. Вот и все.
Женщина кивнула.
- Да, им большая причина и не нужна. Я Клара. – она улыбнулась, слабо, но приветливо, отчего сразу же сделалась довольно милой.
- Ремус. – он легонько пожал ее протянутую ладошку.
- Вы тоже волшебник?
- Да. – Ремус отметил это «тоже». Ему вдруг жутко захотелось узнать, с кем же она имела дело до него, просто так, на всякий случай.
- Вы не можете вывести нас отсюда? – робко спросила женщина.
- Мне нужна волшебная палочка. – Ремус потупился. – А ее отняли. – Слыша надежду в голосе Клары, ему хотелось быть сильнее и смелее, чтобы суметь спасти ее. – Но я кое-что попробую. – поспешно добавил он.
- Да что вы. Я понимаю. Они бы не оставили вам шанса.
Она с такой покорностью принимала свою судьбу, что Ремус даже не веря себе, дал слово, что он сделает все, чтобы вывести отсюда их обоих. Для поднятия боевого духа он поделился с Кларой своими соображениями. Впрочем, она отнеслась к ним скептически. И не зря. Его в меру гениальный план с треском провалился через пятнадцать минут, после начала реализации.
Чтобы осуществить любой из приходящих ему в голову вариантов побега, Ремусу нужно было как минимум, чтобы его услышали, но теперь стало очевидно, что стены не пропускают звук наружу. Более того, они были как-то странно заколдованы. Обычная речь звучала нормально, а вот крики усиливались в несколько раз. Барабанные перепонки готовы были разорваться, когда Ремус выкрикнул всего пару фраз.
Это не работало. И полнолуние уже скоро. Даже через стены Люпин чувствовал наползающую на землю темноту и неуклонное приближение Луны к своему триумфу. На минуту он даже увидел четко прорисованные пятна на бледно-желтом диске.
«Как грязь, - зло подумал Ремус. - Чем бы более романтичным не рисовали их поэты, я все равно знаю, что это всего лишь клеймо позора. Полная луна приносит с собой очень много грязи».
Люпин встряхнулся от внезапного раздражения. Игнорировать луну было все труднее. Ему стало трудно сосредотачиваться и формулировать мысли.
«Это потому что я нервничаю – сказал себе Ремус. Он мельком взглянул на обереги Клары и чуть не ослеп. Каждый из них сверкала и резала глаза. – Зрение обострилось, – отметил он, поспешно отворачиваясь. – Нужно найти, как выбраться».
Люпин обошел камеру, исследуя стены и дверь, ощупал буквально каждый миллиметр. Ни одной щелочки.
И еще такое ощущение, что кто-то наблюдает. Все время хочется отвернуться, спрятаться, но тебя все разглядывают и разглядывают, как жука в банке.
Наверняка это Вольдеморт.
В этом логове все пропитано его духом. И то, что Лорд наверняка захотел бы видеть, чем заняты его подчиненные, казалось даже логичным.
Люпин постарался выкинуть эти мысли из головы. Сейчас не самое подходящее время думать о том, как Вольдеморт проводит свой досуг.
Ремус повернулся к Кларе. Она так и сидела в своем углу, снова закрыв лицо ладонями. Опять плачет?
По спине пробежались характерные колики. Грудь сдавило.
Все это лишь первые сигналы, до настоящей трансформации еще есть время. Нужно потерпеть. Он прислонился к стене и стал глубоко дышать, чтобы успокоить первоначальные спазмы. Иногда это помогало…
Воздух!
Откуда-то должен поступать воздух. Люпин быстро принюхался, чтобы определить откуда идет поток.
Слабое дуновение шло сверху. Ремус прошелся вдоль стен, вглядываясь в соединение плит с потолком. Искомый источник воздуха нашелся быстро: цепочка едва заметных отверстий тянулась по всему периметру потолка. И как это использовать? Да никак! Отверстия не больше игольного ушка, туда и палец то не просунешь.
Радость от находки угасла в мгновение ока.
Ремус размышлял, чтобы тут предпринять, когда почувствовал легкое пощипывание на коже. Так, все, время вышло. Выбраться не успеть, это нужно признать и не терять время на бесполезные попытки.
Надо действовать. С вервольфом женщине не справиться. Но если сейчас, пока он еще человек, она смогла бы стукнуть его посильнее, хотя бы туфлей, может он вырубится на некоторое время? Надолго не поможет, но хоть какая-то фора будет.
Люпин взглянул на Клару и увидел, что она тоже смотрит на него.
- Клара, вам нужно… - дикое выражение ее лица заставило его умолкнуть.
- Простите меня. – прошептала женщина, словно не слыша его слов. – Простите, если сможете.
«Простить?» Ремус замотал головой, силясь то ли понять ее, то ли объяснить. «Что-то не так? Что происходит?»
Секунду спустя это уже не имело значения, потому что трансформация накрыла его с головой, отобрав все мысли. Зверь приветствовал долгожданную волю, оттеснив человека на задворки сознания.

Ремус опомнился после превращения. Было незнакомое ощущение. Он полностью контролировал себя. Не так, как с друзьями-анимагами, когда он осознавал себя человеком и отдавал себе отчет в каждом действии. Сейчас чувства были проще, мыслить по-человечески трудно, но Люпин все же понимал, кто он, что все это хорошо и что нет причин на кого-то набрасываться. Ремус попытался осмыслить, почему он так себя чувствует, но эта мысль оказалась слишком сложной. Он вспомнил, что не один здесь и повернулся к Кларе.
Напротив него в груде разорванной одежды стояла молодая поджарая волчица.

Люпин остановился как вкопанный и повел носом по воздуху. Острый мускусный запах самочки шаловливо пощекотал его ноздри.
Волчица медленно, словно стесняясь, подошла к нему и кротко заглянула ему в глаза. Зверь затрепетал от предвкушения. На долю секунды возникла вполне человеческая мысль, что он никогда не делал ничего такого в зверином обличье. Но в этой ситуации было глупо задаваться подобными вопросами. Волк знал, что делать. Он посмотрел на волчицу смиренно лежащую у его лап и наткнулся на нетерпеливый, ждущий взгляд.

Обратное превращение прошло на редкость незаметно. Расслабленное тело не сопротивлялось, и Люпин даже не успел сосредоточиться на боли, когда оказалось, что он уже человек.
- Держи. – на него упала охапка его одежды. – Одевайся.
Ее приказ прозвучал так бодро, что Люпин был просто ошарашен. Он только-только стал приходить в себя, постепенно свыкаясь с новыми ранами, когда Клара уже собрала остатки своих вещей и удалилась в уголок, чтобы привести себя в порядок. «Что это она такая резвая? – Люпин отвернулся и стал медленно одевать вконец разорванную мантию. Естественно, одеревеневшие пальцы отказывались повиноваться. – Я в себя полдня прихожу, а она через десять минут вскочила, как будто хорошенько выспалась. Мне бы такой организм! – немного позавидовал он.
Как теперь вести себя с Кларой Ремус не знал. Звериная сущность не испытывает чувства неловкости, а вот он уже знал, что будет краснеть как маков цвет, только при виде волчицы.
Из угла раздался тихий смешок.
- Ремус, ты только посмотри на меня! – воскликнула Клара.
Он обернулся и тоже не смог сдержать смех. Она надела свою одежду, порванную во время трансформации. Юбка, располосованная от подола до самого пояса и кофта, распущенная до лифа на тонкие цветные ниточки делали ее похожей на женщину из папуасского племени.
- А тебе идет. – смеясь заметил Люпин.
- Ага, я теперь могу танцевать у костра африканские танцы. – Клара села рядом.
Только теперь до Ремуса стало доходить, что же произошло. Они не просто выжили, - он не убил ее, а еще у него теперь есть… подружка? Или товарищ? Союзник? Его устраивал любой вариант, как вкупе, так и по отдельности. Подспудно Люпин понимал, что на самом деле ничего не изменилось. Они все еще в плену у Вольдеморта, ожидают своей казни, и лучшее на что они могут рассчитывать, это мгновенная смерть от Авады Кедавры. Но все же им удалось вырвать у Вольдеморта немного времени. И эта маленькая победа стоила того, чтобы ей гордиться. Клара, по всей видимости, думала о том же. Несколько раз она была готова броситься ему на шею, но только крепко сцепила пальцы, сдерживая себя.
- Господи, Ремус, я думала, что съем тебя. – выдохнула женщина.
- Ты почти это сделала.
- Глупый! - в притворном гневе она кинула в него горсть собственных амулетов, покрывших ровным слоем пол их камеры. – Ты знаешь, о чем я.
- Да, знаю. Вообще-то было бы неплохо действительно подкрепиться.
Клара саркастически фыркнула. Неизвестно на что рассчитывали их тюремщики, но только не на то, что пленников понадобится еще и кормить.

Обратное превращение прошло на редкость незаметно. Расслабленное тело не сопротивлялось, и Люпин даже не успел сосредоточиться на боли, когда оказалось, что он уже человек.
- Держи. – на него упала охапка его одежды. – Одевайся.
Ее приказ прозвучал так бодро, что Люпин был просто ошарашен. Он только-только стал приходить в себя, постепенно свыкаясь с новыми ранами, когда Клара уже собрала остатки своих вещей и удалилась в уголок, чтобы привести себя в порядок. «Что это она такая резвая? – Люпин отвернулся и стал медленно одевать вконец разорванную мантию. Естественно, одеревеневшие пальцы отказывались повиноваться. – Я в себя полдня прихожу, а она через десять минут вскочила, как будто хорошенько выспалась. Мне бы такой организм! – немного позавидовал он.
Как теперь вести себя с Кларой Ремус не знал. Звериная сущность не испытывает чувства неловкости, а вот он уже знал, что будет краснеть как маков цвет, только при виде волчицы.
Из угла раздался тихий смешок.
- Ремус, ты только посмотри на меня! – воскликнула Клара.
Он обернулся и тоже не смог сдержать смех. Она надела свою одежду, порванную во время трансформации. Юбка, располосованная от подола до самого пояса и кофта, распущенная до лифа на тонкие цветные ниточки делали ее похожей на женщину из папуасского племени.
- А тебе идет. – смеясь заметил Люпин.
- Ага, я теперь могу танцевать у костра африканские танцы. – Клара села рядом.
Только теперь до Ремуса стало доходить, что же произошло. Они не просто выжили, - он не убил ее, а еще у него теперь есть… подружка? Или товарищ? Союзник? Его устраивал любой вариант, как вкупе, так и по отдельности. Подспудно Люпин понимал, что на самом деле ничего не изменилось. Они все еще в плену у Вольдеморта, ожидают своей казни, и лучшее на что они могут рассчитывать, это мгновенная смерть от Авады Кедавры. Но все же им удалось вырвать у Вольдеморта немного времени. И эта маленькая победа стоила того, чтобы ей гордиться. Клара, по всей видимости, думала о том же. Несколько раз она была готова броситься ему на шею, но только крепко сцепила пальцы, сдерживая себя.
- Господи, Ремус, я думала, что съем тебя. – выдохнула женщина.
- Ты почти это сделала.
- Глупый! - в притворном гневе она кинула в него горсть собственных амулетов, покрывших ровным слоем пол их камеры. – Ты знаешь, о чем я.
- Да, знаю. Вообще-то было бы неплохо действительно подкрепиться.
Клара саркастически фыркнула. Неизвестно на что рассчитывали их тюремщики, но только не на то, что пленников понадобится еще и кормить.

Люпин подчинился.
Он услышал. Почувствовал.
Сквозь толщу стен пробивался невнятный звук приближения чего-то. Он пока даже не стал звуком, а был чуть заметной вибрацией, которую никогда бы не ощутил обычный человек.
Сюда шли люди. Много. С единственной целью: убить их. Просто потому что они больше не нужны им. «Конечно! Но если бы вы только могли себе представить, насколько сами не нужны нам. Вы бы захлебнулись в собственной никчемности.
Пожиратели смерти.
Пожиратели падали!
Черви!»
Ремус исподлобья взглянул на Клару. Он мог бы удивиться тому, насколько ее озабоченный взгляд походил на его собственный еще несколько минут назад. Но сейчас им овладели два противоречивых желания, застилающих любую разумную мысль. Одновременно хотелось лечь, свернуться калачиком где-нибудь в углу и надолго уснуть, и в тоже время не терпелось столкнуться с ними, броситься, заставить их перестать быть угрозой. Эти желания, равнозначные по своей силе, кидали его от полной апатии до испепеляющего бешенства. Словно весы, которые качаются, но никак не могут остановиться.
«Это не я» - пришло на ум. Не его чувства, все это не он, а нечто чужеродное, непонятно как забравшееся в его голову.
Он. Хозяин этого дома. Вольдеморт. Он здесь везде. А больше некому.
- Ремус. – жалобно позвала Клара. – Пожалуйста, что с тобой?
Ответить он не успел. Лязгнули открывающиеся двери, и они оба встали как по команде.
Пожиратели деловито проследовали в камеру. На секунду создалось впечатление, что они пришли сюда по своим делам, никак не касающимся заключенных, и покинут камеру, так и не обратив на них никакого внимания.
Без капюшонов и масок, в обычных черных мантиях с закатанными рукавами, они казались бы почти безобидными, если бы не держали в руках длинные граненые штыри, заканчивающиеся, как у копий, наконечниками из светлого металла.
«Серебро. – отметил Ремус. – Не очень интересный способ умереть».
Пожиратели остановились. Тихо переговариваясь, они, все как один, удивленно рассматривали Ремуса и разодранную мантию на нем.
«Что? Ожидали увидеть меня размазанного тонким слоем по всей камере?
Задумались голубчики!
А, может, испугались?
Отлично!
Хотя, какая мне разница?»
Стараясь справиться со своими ощущениями, Ремус сосредоточился на группе людей у открытого входа. Их лица. Не молодые, не старые. Не худые, не полные. Одинаковые. Не настоящие. Как куклы.
Единственное, что в них было живого – сгустки тьмы, пульсирующие на обнаженных предплечьях.
Его наполнила тупая уверенность: если уничтожить их, Вольдеморт отпустит его.
«Точно. Он сделает это!»
И что бы ни удерживало Пожирателей от нападения, Люпина это больше не беспокоило.
Он бросился первым.
Удара никто не заметил. Стоящий впереди Пожиратель изумленно хрюкнул и стал заваливаться набок, зажимая ладонью разбитый висок. Ремус молниеносно подхватил выроненное им копье.
Они, наконец, опомнились. Многорукий монстр злобно сверкнул острыми серебряными клыками, и камера наполнилась невнятными чавкающими ругательствами.

По его меркам все продолжалось не так уж долго.
Серебряные наконечники копий как светлячки бесполезно мельтешили перед глазами. Все время ощущение вязкой плоти под кулаками. А сердце вместе с кровью выталкивает из себя злобу и раздражение.
К горлу подкатил пьяный хохот.
«Почему бы тебе не умереть прямо сейчас?» - с равнодушием вопрошал его мозг. Или не его?
«Убирайся!» - подумал Люпин.
Убира-а-айся-я – заорал он в лицо, навалившемуся на него Пожирателю. Тот опешил и… умер, прошитый насквозь скользким от крови стержнем.

Высокий женский визг коротко вклинился в рев, стоящий в камере. Возник и пропал.
Клара!
Люпин обернулся.
Быстро, очень быстро, но все же недостаточно, чтобы застать ее в живых. По инерции, продолжая его движение, качнулись стены комнаты.
Это, наверное, галлюцинация. Она как будто привалилась к груди высокого мужчины с безразличными голубыми глазами. Он даже вроде как поддерживал ее. С первого взгляда. Со второго было понятно, что он держит всего лишь тело, обмякшее у него на руке.
Наваждение и все сопутствующие ему желания слетели, словно сброшенная с плеч одежда. Осталось одно, самое необходимое. Хотелось закрыть ей глаза, чтобы она больше не смотрела на него. Чтобы больше не видеть их.
Взгляд мертвеца был неприятен; он больше ничего не означал. Ремус попытался найти в нем остатки Клары. Прощение или укоризну. Но в них больше не было ничего. Глаза – тончайшие острия из тех, которые душа обращает к миру. Так как в начале этого взгляда больше не было души, то лучше закрыть его как пустую залу. Это тело стало просто охапкой тьмы; то, что оно излучало светлого, перестало трепетать в этой комнате.
Закружилась голова, и земля внезапно бросилась ему навстречу.

Ремус понял, что лежит на полу. Его крепко держат за колени и запястья. Над ним стоит человек, тот же самый, с пустыми водянистыми глазами, его левая рука висит кровавой плетью, а правой он уверенно заносит над ним копье.

Считается трусостью закрывать глаза перед лицом смерти, но здесь дело не в ней, просто он понял, какое желание было истинным. Ему действительно очень хотелось спать.