Вольдеморт был заинтригован. Сначала он рассердился, когда оказалось, что парень – тоже оборотень. Отправив его к девчонке, он рассчитывал насладиться гладиаторским противостоянием человека и зверя, в котором участь юноши была предрешена.
И вместо этого получил животную случку. Они спаривались пол ночи, а потом вылизывали друг другу морды, а потом завалились спать друг на друга. Вольдеморту хотелось самому пойти туда и убить обоих одним проклятьем. Но он пообещал этой маленькой сучке мучительную смерть. Таких обещаний он не нарушал никогда.
Обозлившись от разочарования, он приказал своим людям и парня поддеть на кол. И в последний момент решив удовлетвориться этим представлением, стал наблюдать за ними, когда Пожиратели были уже в камере.
Было интересно подразнить его мысли. Реакция на вторжение в сознание всегда непредсказуема, и оборотень обещал оправдать его ожидания хоть здесь… Но тут он увидел ЭТО.
Кто бы мог подумать! Юноша, которому было всего то лет двадцать-двадцать пять, да еще изнеможенный испытаниями предыдущего дня и ночи, дрался с мощью, невиданной даже для закаленного бойца. Двоих он попросту вырубил своими ударами. Вольдеморт удивленно наблюдал, как одного из Пожирателей, превосходящего его по габаритам раза в три, юноша поднял как пушинку и буквально сломал, СЛОМАЛ, пополам. А Паркинсону, пришедшему посмотреть на якобы истерзанное тело парня, пробил грудную клетку, оставив на месте сердца кровавый провал. И, кажется, он даже не понял, кто перед ним.
А еще одному сломал руку. Всего лишь сломал руку! Его человек схватился с этим волчарой в одиночку и выжил! Нужно будет его, как следует наградить
И эти глупцы даже не догадались, что он тоже оборотень. Они смотрели на него, как на чудо. Еще бы! Выдержать целую ночь в присутствии вервольфа и остаться живым и относительно здоровым. Не имеет значения, что они там думали. Все равно это им не помогло.
Хорошо, что Пожирателей было много. Пока он расправлялся с одними, пытаясь не допустить их к своей волчице, другие успели прикончить ее. Увидев тело женщины, оборотень немного успокоился. Вернее, не успокоился, а перестал убивать его людей и впал в непонятный ступор.
«А ведь с такой колоссальной силой он мог бы… » - идея не успела окончательно сформироваться, потому что Вольдеморт понял, что юношу сейчас убьют, а вместе с ним и какие бы то ни было возможности. Он успел остановить своего человека. Легкое касание к метке и слуга отступил. А мысль за это время ушла, оставив в нем только смутные пожелания. А еще настороженность. Чувство напоминавшее о том времени, когда угасло всякое доверие к подобным дарам.

Пожиратели отнесли оборотня куда-то наверх. Вольдеморт прислушался к дому и обнаружил его в глухой мансарде под самой крышей. Неожиданное место заключения, но правильное. Непонятное для узника. Не камера, не комната. Было бы любопытно, посмотреть на юношу сейчас, когда он в панической растерянности больше не знает, что с ним будет. Но Вольдеморт не спешил туда. Придя в себя после этого, признаться достойного, зрелища, Лорд задумался. Он выбрал самый длинный путь наверх, чтобы по дороге взвесить все за и против.
Мальчишка, при всех своих незаурядных способностях, не мог стать Пожирателем Смерти. Он не был пригоден для его дела. Лорд не раз видел подобных ему людей. И дело не в том, что он грифиндорец, хотя с каждым годом Вольдеморт все больше и больше оценивал мудрость распределения по качествам характера.
Просто в юном оборотне было слишком много вольности. Сколько волка не корми…не уговаривай, не прельщай и все в таком духе... Таких как он можно сажать под замок сколько угодно. Лишать свободы… Ха! Свобода – понятие рабское, недостойное вольного человека. Для таких людей его просто не существует.
Может быть, это верно для всех? Но только никто этого не понимает, этого и увидеть то нельзя, имея дело с людьми, рассчитывающими свою судьбу и привязанности в зависимости от того, кто перетянет на себя канат власти. И узнаешь это только, когда перед тобой появляется подобный мальчишка. Тогда то и понимаешь, что нет никакой свободы, а самоценностью обладает только воля. Она как отпечаток пальца, как волшебная палочка, неповторима и связана с индивидуальностью каждого человека. Вольным можно остаться даже сидя за решеткой, даже умирая на холодном полу чердака.
Вольность живет в них и культивируется ежедневно, еженощно, с упрямством особого рода. Не тем, конечно, которое демонстрируют непослушные дети, или много мнящие о себе слуги, нет. Не заметное окружающим и даже его собственному обладателю. Упрямство, присущее всем одиночкам. Уж в его одиночестве Вольдеморт не сомневался нисколько. Маги ужасающие консерваторы. Таким как он даже продавцы в лавках, заворачивая хлеб, всеми своими движениями говорят: Ты не с нами.
Что там говорил Паркинсон про его друзей? Что они у него есть. Верит ли в это сам оборотень и насколько сильно? И сколько может потребоваться времени, чтобы разубедить его в этом?
Вольдеморт усмехнулся. Новая проблема всегда приводила его в состояние легкого возбуждения. Итак, его силе нет применения в его деле, но может он найдет ей применение в своей личной жизни? Это было бы весьма кстати. Сегодня утром ему впервые показалось, что в этом плане у него может получиться что-то стабильное. Это казалось почти ненужным капризом. Однако это все же стоило того, чтобы хотя бы проверить, что представляет собой мальчишка.
Вольдеморт подошел к темной двери, у которой застыл охранник. Лорд не ожидал увидеть здесь людей.
- Что ты здесь делаешь? – с ходу спросил он.
- Я… Караулю, милорд.
- Думаешь, сбежит? – с усмешкой поинтересовался Вольдеморт.
- Нет, милорд. Мне приказано.
«Интересно, кем. Кто догадался поставить охрану в месте, которое охраняет себя само?» Выяснять это у охранника он не стал. Молодчик явно был чьим-то сынком, иначе ему об этом доме даже не рассказали, не то, что поручили что-нибудь внутри. Прогонять его, однако, лорд не захотел, вдруг пригодится. Тем более, что у парня неожиданно хватило ума отойти в тень и не маячить перед глазами своего господина.

Вольдеморт подошел вплотную к двери и положил ладони на шершавую деревянную поверхность. Осторожно, он потянулся к юноше тонкой ниточкой своего сознания.
В его мыслях хозяйничало отчаяние. Отчаянные попытки забыть. Образ женщины статично застывший перед его внутренним взором, но в то же время постоянно изменяющийся.
Растерзанное тело мерцало от вытекающего из ран света. Вольдеморт с трудом признал в женщине недавнюю пленницу. Оборотень видел ее по-другому… Лорд захотел понять это, но…
Вдруг все исчезло. Секундная пустота и перед ним оказалось странное колыхающееся поле, наполненное огоньками. Как море. Море оставалось спокойным не долго. Огоньки закружились, поднимая шторм, снова нагоняя воспоминания. Юноша болезненно дернулся.
«Боишься смерти». – заметил Лорд.
Глаза начинало жечь от фантомной боли. Вольдеморт нехотя оторвал ладонь от двери и потрогал лоб. На бровях набухли крупные капли пота. Он вытер лицо рукавом. И ощутил легкое головокружение. «Проклятье! Я еще даже не начал, а он меня уже высасывает. Вот чего нельзя позволять, того нельзя».
Образы утихли. Вместо них пришло тянущее чувство, которое Вольдеморт долго не мог понять.
Влажные листья. Желтые и рыжие с яркими красными прожилками устилали бесконечную равнину. Словно идешь по осенней роще и смотришь себе под ноги. Вкус воды, пропитанный свежестью.
«Это жажда!» – наконец истолковал Лорд ощущения юноши. Он сосредоточился на пространстве чердака, чтобы увидеть, чем занят оборотень. Юноша лежал на спине прямо на полу с открытым ртом. Из тонкой трещинки на потолке ему на язык падали тяжелые дождевые капли. Острый обломок камня упирался ему под лопатку, но он был сосредоточен на вкусе весеннего дождя.
«Потрясающе! Любая козявка ищет себе место получше, но стоит прижать как следует, согласна на что угодно, лишь бы выжить. Такое стремление к жизни достойно уважения».
Он все еще продолжал мягко скользить в образах юноши. Среди них появилась маленькая черная мушка, назойливо мельтешащая перед глазами. В хаотичном кружении она росла, превратившись в мохнатый шарик, раздалась стороны. И Лорд даже не успел свыкнуться с ее присутствием, как перед ним стояла огромная черная псина.
- Гав! – невежливо сказала ему собака.
«Он знает!» – вспыхнуло предупреждение. Вольдеморт хотел отпрянуть от двери, но вовремя удержался. Черные глаза пса блеснули и стали наливаться солнечной желтизной. Вольдеморт зачарованно наблюдал за тем, как собака превращается в волка. Оборотень уставился на него неизъяснимо тоскливым взглядом, наполненным благожелательной укоризной. Бороться с ним не хотелось.
«Теперь он знает, что я здесь». Открытие поразило Лорда и рассердило. Теперь у него не было выбора, и он должен был войти туда. Уйти просто так, значило оставить впечатление, что хозяин дома трусливо подглядывает и прячется в собственном доме.
Вольдеморт наконец убрал руки с двери, попутно обрывая контакт. Постоял еще немного. Излишняя поспешность тоже ни к чему. Пусть парень поймет, что это ему не показалось, пусть ощутит зыбкость своего положения.
Толща каменных стен не смогла сдержать волну липкого как мед страха, исходящего от юноши.
Вот теперь, пожалуй, пора.
Вольдеморт распахнул дверь в камеру.
Он сидел, почти лежал на полу, лишь немного приподнимаясь на руках. Такой позе обычно присуща некоторая ленивая вальяжность. Однако в юноше ее не было, он был весь собранный, готовый в любую минуту выпрямиться как пружина и защищаться до последнего. Именно защищаться, не нападать.
«Нет, все же забавный мальчуган», - решил Вольдеморт.
Он молча прошелся по камере, погладил низкий каменный свод. Оборотень наблюдал за ним исподлобья. Большая тяжелая капля упала юноше на лоб, он встрепенулся, как будто его застали врасплох, но тут же понял в чем дело и, злясь на свою мнительность, стер дождинку тыльной стороной ладони.
Интересно, а откуда здесь дождевая вода? Крыша протекает? – мысль показалась Лорду смешной.
- Страшно? – как бы мимоходом спросил Вольдеморт.
- Нет! - мгновенно выпалил юноша давным-давно готовый ответ.
«Врет». – понял Вольдеморт. Хотя в своем отрицании абсолютно искренен. В этом все грифиндорцы. Почему они всегда считают себя обязанными скрывать все естественное? Как будто само распределение в Грифиндор накладывает на них какие-то обязанности, впрыскивает в их кровь вирус геройства. Слизеринцы в этом плане гораздо честнее.
Вольдеморт подошел поближе к юноше. Тот так и сидел, глядя на него снизу вверх, и, незаметно для себя, чуть прикусывал губу. Нервничает. Готов броситься на врага, но все равно нервничает. Правильно. Грифиндорцам нужен враг. Реальный, понятный враг, который стоит напротив, угрожает, размахивает палочкой или любым подручным материалом. Тогда они обретают уверенность в себе, они чувствуют себя в своей тарелке и с воинственными воплями несутся на цель. Спросить его, боится ли он смерти? Вообще то узнать хочется. И не просто узнать, а услышать из его уст, просто ради интереса. Но это, наверняка, будет воспринято как угроза, и он получит свою уверенность. А пока не время.
Вольдеморт опустил голову, разглядывая Люпина с высоты своего роста.
- Скажи, ты знаешь, что такое смерть? – задал он вопрос.
Реакция не замедлила явиться. Юноша замешкался. Это всего лишь вопрос, заданный спокойным голосом и не несущий в себе никакой угрозы. Но в то же время слишком щекотливый для его положения.
Вольдеморт смотрел на него, с интересом ожидая ответа. Видя, как мальчик чуть прикрыл глаза, подыскивая нужный ответ, он пытался прикинуть, что же может исторгнуть ум грифиндорца. Он вспоминает смерти, которые видел? Ту женщину? Или кого-то до нее?
- Нет. – Опять тот же ответ. Тихий. Честный. И он чуть не заставил Вольдеморта пошатнуться.
«Что, не будет никаких юношеских бредней по поводу, это таинство и тра-ля-ля? Он умнее, чем можно было подумать» Вольдеморт подавил улыбку. Что ж, это кажется удивительным, но рыбка, попавшаяся в сети его незадачливому слуге, неожиданно оказалась золотой. Посмотрим, умеет ли она исполнять желания.
Лорд выпрямился и широкими шагами направился к выходу. В дверях он обернулся.
- Смерть, мой мальчик, - это такой общий наркоз, чтобы не было больно, когда душа отделяется от тела.

С минуту Ремус прислушивался к низкому голосу за дверью, отдававшему кому-то короткие приказы.
Быстрые удаляющиеся шаги. И все. Больше его нет.
Люпин пошевелился. За короткое посещение Вольдеморта, он понял, почему его называют Темным лордом. Дело вовсе не в черной магии, просто он сам излучает тьму, как другие люди тепло. Он почувствовал это каждой клеточкой, когда понял, что лорд стоит за дверью. Ощущать его невидимую агрессию, было настолько жутко, что когда Вольдеморт вошел, Ремус испытал почти физическое облегчение.
В бровь ударила еще одна холодная капля. Ремус поднял глаза на влажное пятно на потолке. Не пил он уже около суток, и шершавый язык словно распух во рту. Тягостные впечатления от визита Вольдеморта оказались все-таки недостаточными, чтобы отвлечь его от жажды. Даже смерть Клары отодвинулась на второй план.
Люпин снова лег на пол. Несколькими редкими каплями не напьешься, но ничего другого нет. А как хорошо было бы сейчас стоять под этим дождем! У него такой чудесный сладковатый привкус…
Шшп.
Ремус поперхнулся, скатившейся в горло дождинкой, и вскочил, затравленно озираясь. Посреди мансарды стояло маленькое испуганное существо, сгибавшееся под тяжестью огромного подноса. По всей видимости, звук был вызван его появлением. Приглядевшись повнимательнее, Люпин признал в госте домового эльфа.
- Ты… - начал он. Но сказать ничего не успел: домовик пискнул что-то невразумительное и, громыхнув подносом об пол, исчез с тем же характерным хлопком.
Ремус уставился на оставленное эльфом хозяйство. Запахи подсказывали, что на подносе находится что-то явно съедобное. А еще на нем стоял большой запотевший графин…
Вода!
Люпин бросился вперед и, не раздумывая, припал к ледяному горлышку. Он пил, пил, пил, пока зубы не заломило от холода, а горло не свело болезненной судорогой.
«Хорошо!» - удовлетворенно признался он себе, чувствуя, как живительная влага, успокаивает мучительное жжение внутри. Ремус подвинулся к оставленному эльфом подносу и заглянул под салфетку. Еда была простая, зато много: большой ломоть хлеба, сыр, холодное мясо со специями и горячий картофель в фольге. Первый порыв не принимать ничего из рук врагов и убийц, был задавлен жутким голодом. Он съел все до последней крошки, и доедая последние кусочки сыра, подумал, что подкрепиться было хорошей идеей по любому. Скоро его должны вести к Вольдеморту, и будь он проклят, если не попытается выбраться отсюда. Кто знает, что понадобилось этому психопату.
Справиться с охранником оказалось не так уж трудно. Сопляк, которому Лорд поручил привести пленника, чуть не вызвал у Люпина здоровый смех. Мерлин великий! Он даже заикался, пытаясь что-то приказывать! Ремус быстро избавился от него, хорошенько приложив парня к стене. Быстро обыскал его, но палочку не нашел. Охранник без палочки? Как-то настораживает. Но раздумывать над этим сейчас не время. Более насущной проблемой было найти выход. И поскорее. Люпин бежал по пустым коридорам, изгибающимся под невероятными углами, иногда натыкался на крутые узкие лестницы. Все время хотелось оглянуться. Не было ни одного человека. Но в воздухе словно застыли обрывки чужого присутствия.
Завернув за угол он с размаху врезался в здоровую дубовую дверь. И врезался здорово.
«Не, ну что это за планировка? – подумал Ремус, потирая ушибленный лоб. – Архитектору руки надо оторвать! В Хогвардсе и то логики больше! Шишка теперь будет». Он посмотрел на дверь, ничем не отличающуюся от всех, виденных им здесь. Выход – не выход. Так не поймешь. Люпин подергал за бронзовую ручку. Заперто, конечно.
«Заперто – это хорошо. Это значит, что туда нельзя. Следовательно, туда то мне и нужно».
Открыв дверь резким ударом, он ввалился в помещение и… оказался в покоях Вольдеморта.

- Ты чего такой запыхавшийся? – полюбопытствовал Темный лорд. – Сбежать что ли пытался?
Ремус развернулся, чтобы успеть смыться отсюда, но двери уже захлопнулись, превратившись из невзрачной деревянной перегородки в добротную каменную плиту.
- Не стоит этого делать. – предупредил его Вольдеморт. – В этом доме прийти можно только туда, куда я позволяю. Убежишь – мы только потеряем время.
Он замолк, давая Ремусу время, переварить эти сведения.
- Так и будешь там стоять? – спросил Лорд после некоторого ожидания.
Люпин не двигался. Такого шока он уже давно не испытывал. В сюрреалистическом замешательстве, ему всерьез казалось, что он может вернуться к исходной точке в месте своего заточения, чтобы как в игре попытаться пройти лабиринт заново.
- Иди сюда. – приказал Вольдеморт. – Быстро.
Его повелительный тон подействовал, и Ремус медленно подошел.
Вольдеморт сидел возле того же стола, вместо необычной чаши на нем стояло несколько подсвечников. Когда Люпин приблизился, он достал волшебную палочку. Юноша насторожился, но Вольдеморт не направлял ее на него, он произнес пару незнакомых заклинаний, и рядом возникли два мягких дивана, а под ногами появился толстый ковер без рисунка. Ощущения уюта это не добавило. Обывательская гостиная в мягком свете свечей посреди темноты огромного соборного зала выглядела до жути нелепо.
- Значит, ты оборотень. – задумчиво произнес Темный лорд.
Ремус посмотрел на него, чтобы понять, что из этого следует. Судя по его удивительно доброжелательному виду, из этого не следовало ровным счетом ничего.
- Я видел как ты убил моих людей. – оповестил его Вольдеморт.
Догадки подтверждались: Лорд мог наблюдать за всем, что происходит в его владениях.
- Да, и что? – с вызовом спросил Ремус.
- Ничего особенного, разумеется. Правда, ты наделал столько шуму… - любезно пояснил Лорд.
Улыбался он с пугающей искренностью, но желания довериться ему все равно не возникало. Что-то не то было в его позе, эдакое тщательно контролируемое стремление к чему-то… сдерживаемое, ровно настолько, чтобы своей непредсказуемостью выводить собеседника из себя.
- Еще ни один человек, попадавший в этот дом не создавал столько неприятностей в первый же день своего здесь пребывания. – продолжил Вольдеморт.
- Хочешь убить меня за это – давай. – равнодушно откликнулся Люпин. – Мне все равно!
- Ммм, пожалуй… нет. Не так сразу, юноша. Как, говоришь, тебя зовут?
Рем отвернулся и стал смотреть мимо него на горящие свечи.
- Не нужно злить меня, молодой человек. – Лорд повысил голос. – Мы не поладим, если ты будешь делать проблему из простых вопросов.
- А я не хочу с тобой… ладить. – почти огрызнулся Ремус.
Вольдеморт поднялся со своего стула и подошел к нему вплотную.
- А я не спрашивал, чего ты хочешь. Я спросил, как тебя зовут. – Он схватил его за подбородок, заставляя смотреть на себя. – Ну?
- Ремус Люпин. – «Это последний вопрос, на который я ответил».
- Ремус. Хорошее имя для хорошего мальчика. – Он выпустил его подбородок, но продолжал стоять рядом. – Знаешь, ты очень сильный человек. Это тоже хорошо. И жить ты хочешь, как я погляжу. Это вообще замечательно. В последнее время я редко встречаю людей, столь чудно сочетающих в себе так много положительных качеств. – Он провел пальцем ему по шее, от мочки уха до ключицы. И тихо добавил: – Мы с тобой найдем, чем заняться.
Его движение трудно было истолковать двояко. Ремус в шоке отшатнулся. Благо, Вольдеморт не удерживал его.
- О чем ты говоришь? – выдавил он.
- И, кстати, я не разрешал обращаться ко мне на «ты». – непринужденно заметил Вольдеморт, возвращаясь на свое место за столом. – Однако я рассчитываю, что наши отношения станут намного ближе. Поэтому… тролль с тобой, называй как хочешь.
Ремус нахмурился. Ему определенно не нравилось, как темный волшебник разглядывал его. Он предполагал, что его могут пытать, морально он даже был готов к смерти... Наверное… Но спать с ним?! Он ведь о сексе говорит? Или ему показалось?
- Раздевайся. – короткий приказ Вольдеморта подтвердил его предположение и стал… сигналом к панике.
- Нет. – Ремус попятился назад – я не…
Вольдеморт склонил голову набок, заинтересованно наблюдая за его отступлением.
- Я не хочу. – тихо сказал Ремус. Можно ли говорить о своих желаниях? Но в самом деле. Он боится его. Очень. Теперь уже глупо отрицать это и выставлять напоказ бессмысленную браваду. Как же можно заниматься сексом, находясь в таком ужасе?! А есть ли Вольдеморту какое-то дело до его страхов и желаний. Если он захочет получить свое, кто ему помешает? – Не хочу. – повторил он.
- Знаю. Сейчас ничего не будет. Просто разденься.
Не будет? От сердца немного отлегло. Это уже хорошо. Но тогда зачем раздеваться?
Ремус теребил ворот своей мантии. Не может же это быть страшнее гарпий или взбешенных великанов. А ему так нужно еще хоть немного времени. И его собственная жизнь ему тоже нужна. Ремус нехотя расстегнул верхнюю пуговицу, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Вольдеморта, и стал теребить следующую петлю. Лорд устало покачал головой.
- Послушай, давай ты поломаешься как-нибудь в другой раз. Например, когда мне это будет интересно. – твердо сказал он. – А сейчас снимай, дракон тебя спали, эти драные лохмотья!
Нет, это точно не шутка. Ремус вздохнул и стянул мантию через голову. Остальная одежда к несчастью заняла слишком мало времени. Он скомкал вещи и оглянулся, не зная, что делать с ними дальше.
- Положи на диван. – посоветовал Вольдеморт,
- Что теперь?
- Теперь подойди поближе. – Жадные взгляды лорда, вопреки ожиданиям не были похотливыми, но они кололи как шипы, еще больше усугубляя растерянность.
«В чем дело? Он же сказал, что ничего не будет! – вспыхнул Ремус, но, преодолевая тянущий холодок в паху, все же шагнул к лорду, из опасения вызвать новый приступ гнева. – Он обещал». – напомнил он себе. Принимать слово Вольдеморта за непререкаемую истину было безрассудно, но позволь разуму усомниться в этой единственной надежде, и последние крохи его самообладания разлетятся как пылинки.
- Иди, не бойся. – сказал лорд чуть мягче. Он поймал его за запястье и, раздвинув ноги, притянул юношу практически вплотную к себе. – Хорошо. Теперь повернись спиной и встань на колени. – Вольдеморт положил руки ему на бедра, принуждая опуститься. – Молодец. Откидывайся назад.
Ремус оказался зажат между его бедрами. Хотя их положение не было невинным, оно не подходило для серьезных действий. Что служило подобием каких-то гарантий. Впрочем, Люпин все равно серьезно занервничал, когда Вольдеморт кончиками пальцев взъерошил ему волосы и протянул руки вниз, собираясь дотронуться до его груди. Но не дотронулся – остановился буквально в миллиметре. И не прикасаясь, стал медленно очерчивать контуры его тела.
Больше лорд ничего не говорил, единственными звуками в этой зале осталось потрескивание фитилей и напряженное дыхание двух мужчин.
Ощущение, схожее со случайным касанием перышек из царского опахала, вызывали довольно забавную щекотку. Даже не столько необычно, сколько неожиданно.
Тем не менее, наверное, дело было в так и не ушедшем жутком страхе перед изнасилованием, или в чувстве унижения, но он не возбуждался. Ни капельки. У него было очень чувствительное тело, с готовностью отзывавшееся и на утонченные, и на грубоватые ласки. И то, что сейчас делал Вольдеморт было… очень даже... На обычную прелюдию походило мало, но Ремус вдруг подумал, что если бы он занимался сексом с кем-нибудь другим и в другой обстановке, то сейчас уже был бы готов на все сто. А тут – ничего подобного. Эти невесомые прикосновения даже не воспринимались как ласки. Но Вольдеморт же не останавливается. Может быть, он привык к сексу по согласию? Слабая, конечно, надежда, но возможно, его остановит нежелание партнера? Предположение, что Вольдеморт будет добиваться его благосклонности, заставило Ремуса непроизвольно дернуться, и ладони мужчины скользнули по его обнаженной коже. Вольдеморт резко отдернул руки и отстранился, насколько позволяла их поза, переводя дыхание. Он будто испугался этого мимолетного контакта.
Предоставлялась замечательная возможность воспользоваться остановкой. «Что бы такое сказать, чтобы он отстал от меня?» - прикинул Люпин.
- Меня мужчины не возбуждают. – заявил он.
Лорд отреагировал почти физически. Через плотную ткань его мантии Ремус почувствовал, как напряглись мышцы мужчины на бедрах и животе.
- Неужели? – спросил Вольдеморт, после задумчивой паузы.
- Представь себе.
- Ладно. Поднимайся.
Люпин с облегчением встал с колен и потянулся за мантией.
- Одеваться не надо. – остановил его Вольдеморт. – Садись туда. – он указал на диван.

Люпин сел. Холодно здесь. За то короткое время, страшно, конечно было, но он не заметил, как пригрелся. А сейчас, сидя один, моментально покрылся мурашками. Чтобы отвлечься он решил переключить внимание на манипуляции Вольдеморта. Лорд закатал рукав и обнажил черную метку. Он провел несколько раз по каким то линиям и опустил рукав обратно.
Прежде чем Ремус успел понять смысл произведенных действий, в дверь постучали, и, не дожидаясь приглашения, в комнату вошел человек.
- Вы звали меня, милорд?
Глубокий голос, почти шепот, заставляющий прислушиваться к себе, и Ремус был вынужден в ужасе сжаться. Вопросы типа «За что?» и «Сколько можно?» потеряли свой смысл, так же как и всяческие протесты.
Северус Снэйп.
Человек-приговор.
Кажется выражение «сгорать со стыда» все-таки имело реальное воплощение. А единственное, что мешало Ремусу воплотить его в жизнь, – крайнее удивление присутствию Снэйпа в этом месте. В школе между ними не было понимания и согласия, скорее наоборот, но Северус всегда ассоциировался у него с чем-то правильным, строгим и неподкупным. Чем его привлек черный колдун Ремус и представить не мог.
Равно как и то, зачем он здесь. Хотя догадывался. Но предпочитал не узнавать этого. Он склонился и стал разглядывать ковер.
- Северус, - начал Вольдеморт, - Ты знаком с моим гостем. – Лорд обозначил его статус в этом доме весьма изящно. Прозвучало почти неопасно.
- Да, милорд. – неуверенно подтвердил его слова Снэйп.
- Представляешь, он утверждает, что его не возбуждают мужчины. Это правда?
- Я не знаю, милорд.
- Ну так проверь.
Где-то снаружи по-прежнему шел дождь, слабым шелестом подчеркивая напряженную тишину зала. Ремус продолжал рассматривать пол, чтобы мужчины не увидели его расширенных от ужаса глаз. Что значит проверь? Нет, это то как раз ясно, но просто немыслимо, что Вольдеморт выбрал для этой цели именно Снэйпа!
Сам слизеринец тоже видимо не был в восторге от этой идеи.
- Милорд, помните, вы просили меня приготовить зелье… – немного подумав, сказал он. – ну по рецепту, который вы мне дали Так вот я его готовлю сейчас. И за ним нужно постоянно следить. У него очень легко пропустить момент, когда нужно будет добавлять следующий компонент, и тогда все испортится.
- Сваришь новое. – заключил лорд, выслушав его.
- Но полный цикл его приготовления две недели и…
- А ты куда-то торопишься?
- Я… Нет.
- Ну, тогда начинай, и может еще успеешь добавить что там нужно.
Ремус поднял голову. Снэйп и Вольдеморт смотрели друг на друга. Кажется, между ними происходил некий молчаливый диалог, которого он понять не мог. Тем более что, когда Снэйп повернулся к нему, никакого замешательства или волнения в нем не чувствовалось.
Люпин постарался отнестись к своей проблеме философски. Ведь, если хорошенько рассудить, он мог сейчас оказаться в гораздо худшем положении. Его могли бросить в какой-нибудь грязный застенок, могли пытать, вытягивая гипотетически известную ему информацию, или просто ради развлечения, чтобы убивать его было не так скучно.
Но, с другой-то стороны! К нему приближался человек, которого, помимо способности к зельеделию, природа наделила еще одним непостижимым талантом: вызывать у окружающих людей любые чувства, кроме равнодушия. В его присутствии убеждение Темного лорда в чем бы то ни было становилось практически неразрешимой проблемой.

Ремус дернулся, мгновенно вспомнив, что они не одни. В стыдливом шоке, охватившем его, он уперся ладонями в грудь Северусу и попытался разорвать поцелуй. Не тут то было. Вдавив собой юношу в диван, свободной рукой Снэйп стиснул в горсти его волосы, не позволяя Ремусу даже пошевелиться. Поцелуй стал еще глубже.
- Достаточно, я сказал. – окрикнул их Вольдеморт.
Раздражение в голосе Темного лорда наконец дошло до разума слизеринца. Снэйп слегка отстранился и посмотрел на Люпина совершенно диким взглядом, словно не понимал, что происходит. «Все… Все, больше ничего нельзя» - взглядом попытался сказать ему Ремус. Северус глубоко вздохнул, медленно приходя в себя. Осторожно убрал руки, все еще обнимающие юношу и нехотя поднялся с их ложа.
- Можешь идти, Северус. – благосклонно разрешил ему Лорд.
Снэйп слегка поклонился и, бросив на Ремуса быстрый взгляд, вышел из зала. Люпину хотелось хотя бы посмотреть ему вслед, но он только сел на краешек дивана и, запустив пальцы в растрепанные волосы, снова уставился на ковер, пытаясь унять кипевшее горячим ключом желание.
- И это называется «мужчины меня не возбуждают». – строго сказал Вольдеморт. – Тебе не стыдно врать?
Просто не веря своим ушам, Люпин посмотрел не лорда. «Нет ну какая наглость! Сначала он хочет меня изнасиловать, а потом еще и упрекает меня в том, что я пытаюсь защищаться!»
Его возбуждение мигом, все до единого порыва, обратилось в негодование. И оно было так велико, что ему уже стало все равно, что он здесь голый, минуту назад был готов переспать со своим школьным врагом на глазах у своего нынешнего врага и что Вольдеморт отнюдь не тот человек, которого можно безнаказанно злить. Он набрал в грудь побольше воздуха.
- Знаешь что?! – крикнул он, вскакивая с дивана. – Да мне плевать, что ты тут возомнил себя неотразимым любовником! Таких озабоченных придурков в любой вшивой деревне пятак – за медяк! И я не вижу ни единой причины, по которой я должен спать с тобой. Хотя не отрицаю, что сделал бы это с Северусом.
- Все сказал? – вяло поинтересовался Вольдеморт.
- Нет еще. – Люпина жутко бесило то, что Вольдеморт не воспринимал его крики всерьез. Наверное, его даже потешали оскорбления голого парня. – На тебя у меня даже не встает. И если хочешь, чтобы я лег с тобой в койку, тебе придется применить немало любовных заклятий или парочку Империусов. Слышал, это у тебя выходит лучше всего!
Недобрая искра сверкнула в глазах темного мага, и Ремус понял, что сказал что-то не то.
- Теперь все? – голос Вольдеморта был холоден как лед.
- Все. – гордо подтвердил Ремус.
- Круцио.
Было так больно. Боль трансформаций по сравнению с этой казалась комариным укусом. Но Ремус был рад ей. У него наконец то появилось оправдание, чтобы разрыдаться. Как будто это не заклинание породило эту боль, а все его напряжение и страх превратились в терзающее его нутро жало. Ремус даже не стал сдерживать слезы.
Среди разрывающих изнутри спазмов он почувствовал, как его приподнимают сильные руки. Вольдеморт посадил юношу на диван, сел сам сзади и заставил Люпина облокотиться себе на грудь.
- Фините инкантатем. – успокаивающе шепнул лорд. – Знаешь за что? – спросил он, касаясь виска сухими губами.
Ремус хотел отодвинуться от него, но Вольдеморт обхватил его обеими руками, крепко прижимая к себе.
- Сидеть. Так знаешь за что?
- Что, есть особая причина? – огрызнулся Ремус.
- Всему и всегда есть причина. Давай, оборотень, думай, ты же умный.
- За то, что я назвал тебя бездарным любовником? – наугад предположил Ремус.
- Какой я любовник, ты еще узнаешь. – усмехнулся Вольдеморт, сдерживая очередную попытку Люпина вырваться. – Мне польстило бы, если кто-то возбуждался бы от одной мысли о сексе со мной, но отсутствии оного мне жить не мешает.
- А что мешает?
- Мешает мне то, что некоторые думают, что я буду унижаться до использования любовных зелий или Империуса, чтобы получить себе в постель кого захочу.
- Предпочитаешь насилие? – вот это был очень опасный вопрос, тем более, заданный в такой ситуации.
- Неважно, что я предпочитаю. Ты будешь делать это добровольно.
- Нет! – Ремус рванулся сильнее, и Вольдеморт неожиданно отпустил его. – Никогда. Слышишь, никогда! – Он схватил свою мантию.
Одеться с первого раза у него не вышло. Вольдеморт недолго наблюдал за его попытками, а затем медленно поднялся и стал приближаться.
- Никогда? – переспросил он, на ходу расстегивая застежки на собственной мантии. – Слишком категоричное заявление для твоего положения, не находишь? – Люпин попятился к двери. Зал вроде большой, а он и сделал то всего несколько шагов и уже прислонился спиной к двери. Дальше некуда. Вольдеморт снял мантию, оставшись в черных брюках и длиннополой рубашке. – Или, может, ты думаешь, что я буду убеждать тебя в своей безупречности? А я, знаешь ли, далеко не милый человек. Уверен, что ты знал об этом. – Он подошел совсем близко, прижав Ремуса к холодному камню. В противоположность юному слизеринцу, тело Темного лорда не согревало. –
И я не буду лишать тебя этой уверенности только для того, чтобы переспать с тобой. – Вольдеморт взял его за плечи и оторвал от двери. – Не жди обещаний, что я не сделаю тебе больно. Потому что я сделаю.
Лорд взмахнул руками, заставляя его сжаться в ожидании удара. И тут же Ремус почувствовал на своих плечах тяжелую шерстяную ткань. Вольдеморт обернул его своей мантией, и, протянув руку ему за спину, открыл дверь.
- Долго по коридорам не мотайся. Простудишься.

Юноша выбежал из комнаты.
Вольдеморт задумчиво посмотрел ему вслед. Пусть пока идет. Он мысленно направил его в одну из комнат дома. Хватит в камерах да на чердаках валяться.
«Мужчины не возбуждают! Тоже мне». Вольдеморт хмыкнул. Он не поверил оборотню, но признал, что действительно, стоило сначала проверить. Других-то он даже не спрашивал по вполне логичному соображению, что все они были одноразовыми игрушками, с которыми всегда происходило одно и то же. Поэтому ему было безразлично, геи они, натуралы. Но вот насчет оборотня у него были совершенно иные планы. И что если бы он действительно не занимался сексом с мужчинами? Тогда вся затея летела к дьяволу, и пришлось бы банально убить такого славного мальчика.
А тем временем было ясно, что парень отнюдь не так то прост и, скорее всего с ним предстоят немалые трудности. Сложная задачка. Но это не значит, что у нее нет решения. Ему вообще нравились люди, которым, чтобы встать под его начало, требовалось нечто большее, чем демонстрация силы. Нет, естественно, что большая часть его армии состояла именно из тех, кто был падок на легкую наживу, покровительство сильного мага и тому подобную требуху. Но они были ни чем иным как пушечным мясом.
А вот другие, ядро его окружения, были людьми, которых нужно было соблазнять, завораживать, используя весь арсенал имеющихся у него способностей. Нужно было менять их разум, разговорами и доводами превращая их мысли в продолжение своих собственных. Ему так нравилось изучать их, раскрывать их слабости, восхищаться их достоинствами, узнавать, что они любят и что ненавидят. Каждый из них становился его победой. И чем сложнее было одержать победу, тем крепче в результате становилась связь между ними.
Люциус Малфой, например. Человек, задыхавшийся в правилах, навязываемых ему этим обществом. Вольдеморт помнил первые встречи с юным аристократом. Малфой принимал его в холодном зале, в котором единственным украшением были окна, покрытые ажурным инеем. Он слушал почти не внимательно, но всегда с пренебрежительной легкостью пробивал бреши в его доводах. Его мотивы были сложным ребусом с непонятной логикой. И Вольдеморт даже не заметил, что и когда он сказал, но однажды все изменилось. Люциус привел его в маленькую, обитую синим бархатом, гостиную, где пахло чаем и сухим деревом. «Здесь удобнее», - улыбаясь сказал он. Вот тогда Лорд и понял, что теперь Люциус – его, со всей своей гордостью и независимостью, со всем влиянием и богатством. Да, богатством. Первоначально он планировал использовать Малфоя только лишь как источник средств для своих дел. Но как же был поражен, когда в один воистину прекрасный день увидел, что Люциус с первого взгляда узнает, проклят ли предмет, со второго определяет возможные последствия проклятья, а после пятнадцатиминутного исследования говорит, как его можно снять. Вот это уже было интереснее. Да что там интереснее. Поразительно!
И вообще, с людьми, увлекающимися наукой ему всегда было легче договориться. Вот, скажем, Северус. Необъятный ум ученого запертый в рамках дебильного устава, регламентирующего деятельность зельеваров. То, что по определению нельзя загонять в какие-то условности. Привлечь его оказалось несколько проще, чем ожидал Вольдеморт, что поначалу несколько настораживало. Но потом все встало на свои места, и легкая победа над Мастером зелий с лихвой искупилась тем, что с ним оказалось не так то просто работать в повседневной жизни. Иначе говоря, молодой человек постоянно ставил свои условия. Хорошо, что только в вопросах, касаемых зелий. Плюс был в том, что он отлично понимал, что за такие уступки со стороны начальства, нужно расплачиваться. И никогда не отказывался.
О чем он только думал, когда на прошлой неделе заявил, что не может быть на собрании в Испании, потому что у него, видите ли, идет важный эксперимент? Они были на людях, и чтобы не допускать кривотолков, Вольдеморт позволил ему эту вольность. И вот сегодня он взял со строптивца двойную плату.
«Это и называется убить одним выстрелом двух зайцев». – Вольдеморт откровенно наслаждался воспоминанием о виде Северуса, когда тот услышал его приказ. Внешняя маска невозмутимости не смогла скрыть от Лорда тот взрыв возмущения и растерянности, который вспыхнул в нем чем-то золотисто-малиновым, заглушив на миг все чувства. Но он все равно сделал это, довел оборотня до того состояния, когда его отрицание лопнуло как мыльный пузырь.
Хорошее выступление. На Ремуса даже не хотелось сердиться. Да и Северус был на высоте. Как и всегда. Во всем. Побольше бы таких.
Он был рад заполучить подобных людей, поделиться с ними своим мраком, связать их разум со своим. Он делал их сильнее, отдавая им часть своей силы, но и они подпитывали его. И к каждому из них он находил свой подход, для каждого у него было припасено что-то особенное. Он обязательно найдет это особенное и для непокорного оборотня. Естественно ему не нужен допуск к недозволенному, как большинству его соратников. Его вряд ли соблазнит причастие к мраку. Несмотря на то, что он оборотень, у него такая чистая душа, что ее хочется выпить, утолить жажду как родниковой водой. А судьба сделала его темным созданием. Наверняка мальчик страдает. Его просто необходимо убедить в том, что он гораздо выше и сильнее, чем все идиоты, которые считают его ущербным. И он сделает это.
Но сначала нужно проверить, не ошибся ли он в его качествах как любовника. Если оборотень действительно ему подходит, потом он превратит его жизнь в рай. Но глупо растрачивать время и силы, если с ним произойдет то же, что и со всеми остальными.
Вольдеморт закатал рукав мантии и обвел несколько линий на своей метке.
Через несколько минут в комнату аппарировал Люциус Малфой. Босиком и в просторном темно-бордовом халате. Явно чужом.
- Приветствую Вас, милорд. – Люциус отвесил легкий поклон.
Было очевидно, что в момент вызова он занимался делом, гораздо более интересным, чем разговор с Темным лордом. Что Люциус не преминул ему продемонстрировать, невзначай распахнув ворот халата и обнажив шею со следами страстных поцелуев. Из всего окружения Вольдеморта он единственный не стеснялся ненавязчиво обращать внимание лорда на то, что его вызовы могут быть не кстати.
- Здравствуй, Люциус. Я не помешал тебе?
- Как можно, милорд. Я к вашим услугам в любое время суток.
- Замечательно. - Вольдеморт взмахнул палочкой, начертав в дополнение к имеющейся мебели небольшую барную стойку с бокалами и напитками. – Налей себе что-нибудь выпить и садись. Поговорим.

Люциус согласно кивнул и отвернулся к бару.
Вольдемот еще раз пригляделся к его облачению и, не удержавшись, переключил свое восприятие, чтобы видеть ауру юноши. Все тело Малфоя лучилось фиолетовыми сполохами недавнего наслаждения. Даже его остатки были упоительно греховными. «Это не жена», - с усмешкой отметил Вольдеморт.
- Как дела, друг мой, я чувствую, ты приостановил свои забавы с маглами. – начал он. – В чем дело?
- О, простите, милорд. – отозвался Малфой, придирчиво осматривая этикетки на бутылках. - Я счел возможным отвлечься на нечто личное. Мне доставили из Индии чрезвычайно любопытную статуэтку богини Кали. Я занимался ее изучением, но если вам угодно…
- Нет-нет. Продолжай. Я просто поинтересовался. В конце концов, все мы должны иметь что-то личное. Только для себя.
- Благодарю.
Вольдеморт сделал жест, дающий понять, что тема закрыта. Он попытался проникнуть глубже, в его мысли… И как всегда наткнулся на черную скорлупу неприятия. Люциус не пускал его дальше. Лорд тихонько вздохнул. Так и должно быть. Когда-то во время их сближения, он сам рассказал Малфою о своей способности подсматривать за чувствами и мыслями людей. Только ему. Это знание было щедрым даром, заслуженным и не раз оправданным.
И все было бы просто замечательно, если бы не один побочный эффект: подсознание молодого человека тут же воспротивилось ему. Лорд не успел и оглянуться, как все мысли и чувства Малфоя оказались отгорожены от него толстой непробиваемой стеной. Хотя может и пробиваемой, Вольдеморт был уверен, что смог бы разрушить его защиту, иногда ему даже хотелось сделать это, ударить посильнее, разбить, расколоть. Но… Как это отразится на психике Люциуса он предсказать не мог. А рисковать им во имя своей минутной прихоти было нецелесообразно. Поэтому ему оставалось довольствоваться наблюдением за остатками его желаний, которых ничто сдержать было не в силах.
Вольдеморт протянул луч своего сознания к юноше, аккуратно подцепил несколько пульсирующих искорок и втянул их в себя. Мгновенная вспышка и в паху сладко защемило. Интересно как далеко они успели зайти в своей любовной игре? Вольдеморт притянул к себе еще несколько огоньков. Вниз по внутренней стороне бедер поплыло характерное жжение. Все, хватит. Во избежание возможных проблем Лорд поспешно убрал луч, напоследок проведя им по непроницаемому кокону.
Люциус, в это время наливавший себе французский коньяк в большой круглый бокал, отреагировал абсолютно по-человечески. У него дрогнули руки, и несколько капель выплеснулось ему на запястье. Люциус нахмурился и, уже слизывая коньяк, вдруг вспомнил что-то и обернувшись встретился глазами с Вольдемортом. Его губы так и застыли возле ямки между большим и указательным пальцем.
«Да, это был я», - проинформировал его взгляд Вольдеморта.
Малфой виновато улыбнулся, извиняясь за свое упертое подсознание, не желающее уступать свои тайны повелителю, и сел напротив. Туда, где совсем недавно разыгралось очаровательное представление.
- О чем вы желаете поговорить, мой господин?
- Ты слышал, кого мне приволок Паркинсон?
- Только слухи милорд. Но, скорее всего, кого-то невероятно бесполезного.
- Да уж, только представь – друг авроров. Его имя Ремус Люпин. Тебе что-нибудь известно о нем?
Люциус склонил голову набок и задумался.
- Грифиндор. – медленно произнес он. – Высокие баллы по защите. После школы занялся исследованиями в этой области. На работу министерство его, правда, не взяли. Но пара его школьных приятелей действительно авроры.
«Он не знает, что парень оборотень», - понял Вольдеморт. Правильно. О таких вещах не распространяются на каждом углу. Это было неплохо. На всякий случай нужно продолжать хранить это в тайне. Возможно, это тоже можно будет использовать как один из рычагов влияния. Просто держать как запасной вариант. А исследователь это хорошо. Исследователи они такие, совершенно не могут держать в узде свое любопытство. Тоже неплохо.
- Может, ты ненароком слышал, какую бойню он устроил, когда мои люди пытались убить волчицу?
- Так это был он? – удивился Люциус. – Хм. Милорд, вы не думаете, что он опасен, она ведь наверняка…
- Нет, Люциус. – прервал Вольдеморт его домысел. – Опасен он не будет. Но он силен. Поэтому он может быть полезен мне. Лично.
В глазах Малфоя загорелось понимание. Вот и славно. Он знает, что нужно делать.
- Скажи-ка, у тебя есть на примете какая-нибудь парочка?
- За Боунсами установлена слежка. – настороженно ответил Люциус. – Пожалуй, их можно захватить. Если вы дадите мне неделю…
- Они нужны мне завтра вечером. Я хочу, чтобы он кое-что увидел. Организуй все. И побудь с ним. – Вольдеморт отметил, как Люциус вздрогнул. – Ему понадобятся определенные комментарии. Остальное ты знаешь.
Малфой помолчал. Вольдеморту даже не нужно было переключаться, чтобы знать, что искр наслаждения в нем больше не осталось.
- Милорд, - осторожно попросил Люциус, - позвольте сказать, что Боунсы не только очень сильные маги, они оба еще и сотрудники Министерства по иностранным делам, у них может быть доступ к очень важной информации.
Вольдеморт прекрасно понимал, к чему он клонит. По настоящему сильных волшебников не так уж много, тем более владеющих секретной информацией. И если их не удастся привлечь на темную сторону, то всегда есть возможность вытащить из них любопытные сведения.
- Для информации, - четко сказал лорд, - найдешь других. А этих приведи мне завтра вечером.
- Как скажите, милорд.
Люциус всегда умел принимать правильные решения.