И силы на исходе,
И кровоточат раны,
Мне жить еще не поздно,
А умирать так рано.
И вновь один остался,
И разбежались люди,
Все, кто когда-то клялся,
Что долго не забудет…

Сонный рассвет опустился на маленький городок на юге Уэльса. Петухи еще не кукарекали, пастухи еще не встали, но сутулый человек с седыми, пронизанными несколькими русыми прядками волосами и печальными глазами знал свое обычное место на большом камне у озера.
Человек был худ и высок, имел потрепанный вид и усталое, серое лицо. На обнаженной коже рук можно было разглядеть многочисленные, большие и маленькие, тонкие и толстые, плоские и зарубцевавшиеся шрамы.
Трагическая судьба этого человека отразилась на чертах его лица. Лоб был изборожден бесчисленными морщинами, его некогда ярко-карие глаза выцвели и стали зеленовато-желтыми… От старости ли? Нет. Немногие знали, что этому человеку чуть больше сорока, а никак не все семьдесят, на которые он выглядел.
Уже несколько месяцев, день за днем, незнакомец приходил к этому озеру, садился на замшелый валун, и глаза его устремлялись куда-то в даль, никому не известную. Люди из близлежащего городка, конечно, заметили его и переговаривались друг с другом в недоумении. Иногда в глазах человека мелькало что-то… что-то мягкое и теплое, а иногда по щекам неудержимо текли слезы.

***

И только дождь и ветер
Со мной остались рядом,
И с ночи до рассвета
Я напиваюсь ядом.
Остался безответным,
И этот вздох последний
Его забрал дождь с ветром
И не принес спасенья.

Сегодня мужчина пришел на свое обычное место гораздо позже, чем всегда. В руке он сжимал конверт из какой-то странной, очень плотной бумаги. Адрес был выведен зелеными чернилами и мелким, поистине бисерным почерком.
Незнакомец сел на камень, обхватил колени левой рукой и углубился в чтение.
- Нет! – внезапно воскликнул он звенящим голосом и швырнул письмо в воду вместе с конвертом, - неужели этот выживший из ума старик ничего не понимает?
Мужчина помолчал, а потом заговорил. Пылко, быстро, пламенно, проглатывая окончания слов. Казалось, все это копилось в нем долгие месяцы, а тои годы:
- Как он может предлагать мне работу ТАМ? ТАМ, где каждый коридор, каждая книжка, каждый класс напоминает мне о них. О Джеймсе, о Лили, о Гарри, о счастье, которое у меня могло бы быть. С ним. После всей этой бесконечной череды смертей, после «Кровавой победы», стоившей тысячами жизней, в том числе ни в чем не повинных детей, старух, магглов. Чтобы я вновь вернулся в этот ад? И вспоминал о смерти своих лучших друзей, мальчика, которого я считал за сына, женщины, что я считал своей наставницей, моей первой и последней, ушедшей в другой мир, любви? Смерти, которая никак не соберется сделать верный выбор и прийти за мной, а не за другими? О Мерлин, за что я это заслужил? Чтобы этот сальный ублюдок, ценой предательства своего мерзкого «Лорда» спасший свою задницу, вновь вскрывал мои еще не затянувшиеся раны? НИ-ЗА-ЧТО! У меня нет сил. Нет сил на то, чтобы вновь учить бестолковых мальчишек, у которых в голове один квиддич и девчонки, и бесстыжих девчонок, мыслящих о шмотках и мальчиках, сплетничающих вполшепота на уроке.
Как и семнадцать лет назад, я остался один. Но если тогда Гарри был жив и отправлен к Дурслям, Сириус жил – нет! – существовал в Азкабане, а Питер, как я думал, был мертв, то сейчас все по-другому. Первые два на том свете, Червехвост дожидается своего последнего в жизни поцелуя в тюрьме. У меня нет никого: ни родителей, что скончались еще до первой войны, ни жены и детей, которых просто не может быть у оборотня, ни друзей. Остался только старый, покосившийся дом, ежедневные прогулки до озера и обратно, дождь, который смешивается с яростными слезами на моем лице, ветер, что сушит влагу на моих щеках, и половина жизни. Жизни, которая мне совсем не нужна.

*песня группы "Корни"