- А... М-ммм... Сэр?..

- Мистер Лонгботтом, может, вы все же соблаговолите меня пропустить?

- Э-э-э... Да, п-профессор Снейп... э-э-э... здравствуйте.

- Я надеюсь, Люпин не оставил дом на ваше попечение? Это было бы крайне неразумно.

Невилл лихорадочно замотал головой. В глазах стоял прежний ужас. Снейп уничтожающе глянул на него еще раз, отчего краска совсем сошла с и без того побледневших щек Невилла.

- Итак, мистер Лонгботтом, что ВЫ здесь делаете?

- Кто пришел, Невилл? - он увидел Люпина перегнувшегося через перила. Рядом появилось еще несколько голов: пара рыжих, каштановая, черная, светлая... Уизли и Гарри? Северус усмехнулся, похоже, кроме них здесь еще половина Хогвартса. Мило детки проводят каникулы.

- Люпин... - сухо поприветствовал Снейп, спускавшегося по лестнице оборотня.

- Добрый день, Северус, - как, Мерлин Великий, он умудряется быть таким же вежливым и невозмутимым, будто последнего месяца их жизни не было вообще! - Ты рано. Пока никто еще не подошел, - он обернулся к стоявшему в растерянности Лонгботтому. - Невилл, иди наверх. Попрактикуйтесь еще раз в обезоруживающем заклятии, и ни в коем случае сами не пробуйте то заклинание, что мы только что изучили, ладно? Скажи Гермионе, что она пока за старшую. Я подойду после собрания и проверю, как у вас получается.

Невилл шумно затопал вверх по лестнице, а они со Снейпом прошли на кухню.

- Кофе, чай, сливочное пиво?..

- Ты же знаешь, сливочное пиво я ненавижу. Кофе, конечно.

Люпин поставил на огонь воду.

- Решил вспомнить старое - опять преподаешь.

- Дамблдор попросил. Им нужна практика, а весь прошлый год у них прошел впустую.

- Они занимались сами.

- Да, идея Гарри была хороша... Но все же этого так мало! - он присел на стул напротив Снейпа. - Мне страшно, Северус. Страшно за них за всех. Они совсем еще дети... Дети, которым придется воевать.

- Мы были немногим старше их.

- Это не значит, что так должно быть, - нотки горечи были в его голосе - Давать пятнадцати и шестнадцатилетним подросткам курс боевой магии - это неправильно.

- А как поживает Поттер?

Люпин нахмурился

- С ним что-то происходит. Какая-то мысль, переживание не дает ему покоя, что-то, от чего он не может избавиться. Что-то... темное... Не знаю, как сказать более точно... Этого не было раньше. И это не мысли о Сириусе. Другая окраска...

- Ты говорил об этом с Дамблдором?

- Конечно, говорил, Северус! Но Дамблдор считает, что я не должен обращать на это внимания. А как не обращать внимания, если мальчика сжирает тьма и я не могу помочь?!.. Все что я должен - это постараться натаскать их в Защите, чтобы у них был какой-то багаж практики до того, как они попадут в твои руки.

- Полагаю, ты не упустил такую возможность и уже сообщил им, кто именно будет преподавать ЗОТС?

Люпин убрал упавшую на лоб прядь волос. Глаза его озорно блеснули.

- Я намекнул. Но не думаю, что они поняли. Кроме Гермионы, конечно.

- Ну, если знает мисс Грейнджер, значит, знают и все остальные.

- Я так не думаю. Эта девочка не так проста, как может показаться. Уверен, она будет молчать до осени. Полагаю, ей хочется во время праздничного обеда, увидев растерянные лица мальчишек, с апломбом произнести: "А я знала это уже очень и очень давно" ну или что-нибудь подобное, - он помолчал, разливая по чашкам кофе, - Да, Северус, раз уж зашел разговор... Надеюсь, тебе известно, что она интересуется зельями. СОВ она сдала на "выше всяких похвал", и насколько я помню, у тебя есть право взять ассистентом кого-нибудь из старших курсов. Дамблдор, очень этого хотел еще три года назад... А сейчас, учитывая твою загруженность...

- Хочешь девочке за что-то отомстить, Люпин?

- Помилуй, Северус, конечно же, нет. Гермионино упрямство вполне может соперничать с твоим. Она многого добьется и без твоей помощи, но, мне кажется, практические знания ей бы не помешали. Особенно сейчас. К тому же, возможно и для тебя это сотрудничество будет полезным.

- Я не собираюсь в этом году брать ассистента.

Люпин отломил кусок шоколада.

- Представляешь, она еще на втором курсе смогла приготовить оборотное зелье. На втором, Северус! У тебя, помниться, это получилось к концу третьего... И то неудачно. Знаешь, она выбрала зелья профилирующим предметом... Удивительно, правда? Вот уж в чем точно нет твоей заслуги. Ты способен на корню убить интерес к зельеварению. Может, все же передумаешь?

- Пустой разговор Люпин.

- Как знаешь, я не настаиваю.

Они замолчали. Северус мелкими глотками пил обжигающий кофе и украдкой наблюдал за собеседником. Они опять старались избегать прямых взглядов, как тогда, неделю назад на собрании.

Неожиданно скорый уход Люпина совершенно не способствовал долгожданному покою и восстановлению прежней жизни. К своему ужасу он думал о Люпине. Мерлин Великий, он постоянно думал о Люпине, и никакая работа не могла вытеснить эти мысли! И наблюдая сейчас за жующим шоколад Ремом, он понимал, насколько ему теперь недостает прежних молчаливых вечеров в его компании.

Видимо, почувствовав взгляд, Люпин поднял голову. Задумчивая улыбка блуждала на губах.

- Мы говорим о чем угодно, но не о нас, правда? Ну, хоть говорим, это уже хорошо... В прошлую встречу ты вообще всячески игнорировал мое общество. Кроме приветствия и прощания я не услышал ни слова.

- Вот и нет. Кроме этого я еще сказал тебе: "да, Люпин", "нет, Люпин" и ...

- ..."Не будь дураком, Люпин". Я помню. Считаешь, это что-то меняет? Если ты можешь назвать это разговором, тогда конечно, мы мило побеседовали.

- У тебя все в полном порядке. Поэтому не вижу причины о чем-то расспрашивать.

Ремус чуть покачал головой и с тяжелым вздохом произнес:

- Ты неисправим, Северус.

Он прищурился, наблюдая, как Снейп пытается сделать еще один глоток.

- Выглядишь усталым, - Снейп поморщился; в словах Люпина чувствовалась нежность, и это было совершенно невыносимо. - Совсем не спишь... Загружаешь себя работой?

- На чем же основан такой вывод?

- Ну... раньше тебе не давал спать я. Теперь меня рядом нет.

Снейп фыркнул.

- Неудачная попытка, Люпин.

- Мне надо было попробовать.

Глядя в эти чуть прищуренные, лучащиеся золотыми искорками глаза, окаймленные сетью мелких морщинок он понимал, что почва опять уходит у него из под ног. Оборотень вновь гипнотизировал его.

Ему хотелось рассказать, хотелось открыться Люпину... а не прятаться за ничего не значащими колкими фразами. Конечно, он никогда ничего ему не скажет. Да и зачем? Они все выяснили в прошлый раз. Для Люпина слишком больно продолжать эти отношения, к тому же он уверен, что Северус сможет без него обойтись.

Или он ошибается? Снейп находился в смятении весь день после его ухода, вздрагивая при каждом звуке, думая, что Люпин вернулся. Но Люпин не возвращался. Чувство невосполнимой утраты не уходило, как ни пытался он его прогнать, напоминая себе раз за разом, что Ремус Люпин не более чем монстр, чудовище, к которому невозможно испытывать ничего кроме ненависти и презрения. Презрения? Да именно в этом его и обвинили! "Если ты презираешь, как ты можешь со мной спать?" Он и сам не знал, откуда все еще продолжали накатывать на него эти эмоции. Видимо, привычки не умирают так быстро. Он привык ненавидеть Люпина, привык говорить, что это существо недостойно жить, и трудно за один месяц избавиться от того, что заботливо взращивалось годами. Он до сих пор не мог разобраться, чем именно был для него Люпин. Да и что их связывало кроме постели? Им обоим доставляли удовольствие эти ночные безумства, сменявшиеся сонными ласками. Всё! Ничего больше между ними не было. Ну, еще Волчье проклятье, которое варил для него Северус.

Он нервно сглотнул, вспоминая первую ночь без Люпина. Он не мог уснуть без его неровного дыхания, тяжести его головы у себя на плече и худых рук, переплетенных с его руками. Без всего этого он был опустошенным и одиноким. Он лег на подушку, что еще хранила отпечаток головы его любовника, вдыхая его запах, силясь оживить иллюзию, заставить себя поверить, что Люпин рядом.

Но сам Люпин обо всем этом никогда не узнает.

Да, он почти не спал все эти десять дней, пытаясь сосредоточиться на работе. Но и это оказалось бессмысленно. Работа, как и все остальное, тоже напоминала о Реме Люпине: обезболивающее зелье для оборотня плохо сочеталось с желанием отключиться от воспоминаний о совместно проведенном месяце.

Странное дело!.. Когда Люпин был рядом, он замечал лишь собственное раздражение, вызванное его постоянным присутствием, но стоило ему уйти, как Снейпу стало остро недоставать этой неподвижной фигуры, молчаливо сидящей в отцовском кресле. Шелест перелистываемых страниц, царапание пера по пергаменту и даже столь ненавистное шуршание шоколадной обертки он готов был услышать с радостью, но дом хранил молчание. Дом опять погрузился в сон. А из него самого словно вырвали кусок души, и рана никак не затягивалась, продолжала кровоточить. И он, Мастер Зелий, не мог составить противоядие.

Но и этого он никогда не скажет Люпину.

Слишком высокопарно, слишком глупо... И необратимо.

Вместо всех этих признаний он желал сказать одну почти нейтральную фразу, в которой и намекнет на свои чувства и в то же время гордость его не будет сильно уязвлена, если Люпин никак не отреагирует на его откровения. Простая короткая фраза: "Я скучал", и больше ничего... Люпин поймет все остальное, что за ней может быть. Но и эта фраза не давалась Снейпу.

- Я скучал, - не смотря на то, что голос Люпина был еле слышен, эти не высказанные им самим слова отозвались громовым раскатом в его измученном сознании. Он потрясено смотрел на Люпина, который так же тихо и смущенно продолжал:

- Странно, Северус... После того, что произошло в ту ночь и утром... Но я скучаю. Мне тебя недостает. Что бы ты ни подумал, как бы не отреагировал на мои слова, я не могу это держать в тайне. Пусть это вызовет новые упреки или презрительное молчание. Можешь считать меня тряпкой, можешь думать обо мне, что хочешь - я могу это выдержать. От тебя.

Он замолчал, настороженно поглядывая на Северуса ожидая любого ответа. Но Снейп молчал.

Вот оно - то чего он так сильно желал все предыдущее дни. И даже не нужно унижаться и просить Люпина о возвращении, Люпин сам пытается соединить концы зыбкой паутины, так необдуманно оборванной Снейпом десять дней назад, сказав сейчас самые трудные слова. Оставалось так немного, всего-то произнести что-нибудь вроде: "если хочешь, можешь вернуться, Люпин", или еще более нейтральное: "Зеркало Алхимии" так и лежит недочитанным на твоем столе", или любую другую подобную фразу, чтобы все вернуть обратно. Все будет так, как в прошлом месяце.

Но он почему-то продолжал молчать.

Он не мог найти нужные слова, из сотни нейтральных и едких вариантов он не мог выбрать одного-единственного, чтобы не унизить себя и не раскрыть своих чувств, и в то же время не отпугнуть Люпина. Одно необдуманное слово сейчас могло навсегда оттолкнуть от него Люпина, и второй попытки он уже не сделает. Так же, как когда-то с Блэком...

Зазвонил дверной звонок. Люпин вздрогнул от неожиданно резкого звука, устало посмотрел на насупившегося молчавшего Снейпа, еле заметно покачал головой и пошел открывать дверь.

Время было упущено. Он закусил губу от досады. Ну почему они не могли подождать минуту, прийти чуть позже? Бездушный звонок спугнул, уже готовые было сорваться с губ нужные слова. В холле слышались голоса: Альбус, МакГонагалл, Молли Уизли, Тонкс, Хмури, кто-то еще... Теперь поздно. Не будут же они выяснять отношения при всех.

Конечно, оставалась призрачная надежда, что после собрания Люпин-таки продолжит разговор, он даже готов был остаться на обед, лишь бы не обрывать его вот так, на полуслове.

Да, Люпин не оставит их разговор незаконченным, ему же нужно знать точно. Только вот вдруг его долгое молчание было принято за ответ? За отрицательный, перечеркивающий все возможные между ними отношения ответ.

Что ж, он узнает после собрания. Даже если у них не будет достаточно времени для разговора, он успеет небрежно бросить на прощание: "Можешь как-нибудь заглянуть в гости".

И Люпин поймет.

Но сейчас их ждали дела.

Собрание обещало быть необычным. В числе вновь прибывших Снейп заметил мощную коренастую фигуру Изегрима Барнса. Старый оборотень все еще оглядывался через плечо, бросая уничтожающие взгляды на шедшего следом за ним Люпина. Тот же выглядел много спокойнее, даже пытался улыбаться натянутой вымученной улыбкой.

Глаза Снейпа загорелись, воспоминания о недавнем разговоре были мгновенно забыты - любопытство взяло верх над всеми остальными чувствами. Первый раз оба оборотня присутствовали на собрании, а значит, у него появлялся шанс узнать, что же стоит за этим взаимным неприятием друг друга. Барнс молчал, но казалось, молчание давалось ему с огромным трудом, Люпин же, выслушивая жалобы Молли Уизли на совершенно распоясавшихся близнецов, украдкой настороженно поглядывал на старого оборотня.

Собрание должно было вот-вот начаться, Дамблдор уже привстал со стула, как в кухню, запыхавшись, влетел Поттер

- Ремус, э-э... профессор Люпин! - поправился он, увидев не одну пару глаз уставившуюся на него. Снейп заметил, что мальчишка действительно изменился за эти полтора месяца: сходство с Поттером-старшим уже не было таким явным. Нет прежней самоуверенности. И еще то, о чем туманно намекал Люпин: "что-то темное", взгляд настороженный, мрачный, слишком взрослый взгляд для шестнадцатилетнего подростка.

Люпин поспешил к нему:

- Что случилось, Гарри?

- Там Невилл... у него что-то не вышло с заклинанием, и теперь его палочка пляшет по потолку, сбивая штукатурку. Гермиона пробовала ее унять, но у нас не получается.

- Ничего страшного, Гарри. Понятно, что случилось - он опять перепутал буквы... Пойдем, сейчас, попробуем все исправить.

Изегрим удивленно посмотрел на Дамблдора, потом перевел взгляд на удаляющегося Люпина, потом опять на совершенно невозмутимого Дамблдора, и срывающимся от негодования голосом закричал:

- И вы это позволяете?! Вы допускаете, чтобы это мерзкое чудовище находилось наедине с этими мальчиками? Как вы можете подвергать их опасности? Вы хоть понимаете, что он может сотворить?

Северус вздрогнул. Вдруг странным образом на выточенное грубым резцом лицо Барнса подобно зеркальному отражению наложились тонкие острые черты Люциуса Малфоя. Почти те же слова говорил он тогда, те же интонации были в голосе оскорбленного отца, та же ненависть, презрение и та же тревога. Но Люциуса, воспитанного на старинных преданиях, условностях своего класса и неприятии всех, кто не мог похвастаться чистотой крови, можно было понять. Что же двигало Барнсом, таким же оборотнем, а значит точно таким же чудовищем, как и сам Люпин, пока было для него скрыто.

Но загадка должна была вот-вот разрешиться. Барнс не собирался останавливаться, он весь трясся от еле сдерживаемого гнева, готовый поведать миру страшные тайны Рема Люпина.

- Изегрим, не думаю, что нужно продолжать этот разговор. Ремус ни для кого не опасен.

К огромной досаде Снейпа Дамблдор хотел поставить точку. Сберечь тайну. Любой другой, знавший Альбуса чуть дольше, услышав подобные ледяные нотки в его голосе и то, как он цедит каждое слово, тут же бы замолчал. Любой, но не Барнс. Он был похож на разъяренного быка, остановить его было уже невозможно.

- Не видите?.. Святая Дева, как после всего, что я о нем рассказал, вы можете проявлять такую преступную безответственность?! А если с мальчиками что-то случиться? Как тогда вы будете смотреть в глаза их родителям, какие слова оправдания найдете?

- Что это значит? - взвизгнула Молли, - О чем это вы говорите? Рон, Джинни... что с ними может случиться? - и тихо добавила: - Сейчас же не полнолуние...

- Никакой опасности нет, Молли, сядь и успокойся, - Дамблдор неотрывно смотрел на Барнса, - Изегрим, у нас слишком много более важных дел, кроме как обсуждать поступки Ремуса десятилетней давности.

- Вы с ума сошли, Дамблдор! Думаете, это не может повториться опять? Ремус производит впечатление кроткого ягненка, но это лишь маска, чтобы скрыть свою настоящую сущность. Он - порождение Дьявола, мерзкое распутное животное, он заманивает в свои сети неопытные души, уводя их на стезю греха. Вы что же, решили никому не говорить и сохранить все, что я вам сказал, в тайне?

Да, именно таковым видимо и было желание Дамблдора, никто ничего не знал. Все притихли и только переводили удивленные и озадаченные взгляды с Изегрима на Альбуса. Последний молчал, но было понятно, что он уже вряд ли сможет контролировать разбушевавшегося оборотня. Вместо обсуждения насущных дел, собрание готово было вылиться в диспут о жизни Ремуса Люпина.

- Вы обязаны были рассказать! То, что он сделал - преступление, которому нет оправдания. Его поведение противно Богу. Если б не он?!.. Если б не это богомерзкое создание?!.. А ведь я считал его другом, я принял его в свою семью, и чем он мне отплатил?.. Чем отплатил мне этот Иуда?

Моему мальчику, моему единственному сыну было семнадцать. Всего лишь семнадцать лет! И он толкнул его на путь греха. Этот грязный извращенец совратил его... а потом, потом мой мальчик умер... Он убил моего сына! Это отродье Сатаны убило моего сына!!! - голос Барнса сорвался, захлебнулся рыданиями.

Никто не смел нарушить воцарившуюся в комнате тишину. Все сказанное было слишком невероятно, слишком неожиданно. Северус вдруг понял, что не хотел этого слышать. Да, любопытство было удовлетворено, но совсем не этого он ждал. Совсем не это хотел узнать. Сколько раз сам себе он повторял за прошедшие годы - Люпин не достоин жить, Люпин - чудовище, но вот сейчас, услышав, казалось бы, подтверждение своих мыслей, он понял, насколько это абсурдно звучит. Люпин - сама порядочность, Люпин, которого обожали все эти идиоты-гриффиндоцы, Люпин, способный тихим нужным словом разрешить конфликт, Люпин - единственный, кто мог усмирить Блэка, когда это не удавалось даже Дамблдору, вот этот самый Люпин никак не мог быть тем, кого так красочно описывал только что Барнс.

Все молчали, слов не было ни у кого из присутствовавших в комнате. Кроме самого обвиняемого.

- Не смей, Изегрим, - Люпин стоял бледный на пороге кухни, напряженный, с руками сжатыми в кулаки, напоминая приготовившегося к прыжку зверя, - Слышишь, не смей! - Голос его, таивший в себе еле скрытую ярость, опустился почти до шепота. - Не смей приписывать мне чужое преступление. У меня и так достаточно грехов, не отягощай мою совесть еще одним, к которому я не причастен. Ты, Изегрим, ты - не я, нажал на курок того злополучного ружья. Ты - не я, стрелял серебряными пулями. Ты убил своего сына. То, что убить ты хотел не его, а меня, не является тебе оправданием.

- Ты недостоин был жить!

- Это правда. Но твой сын рассудил иначе. Дважды... Вначале, закрыв меня от рокового выстрела, и потом... - он тяжело вздохнул и зажмурился. Напряжение ушло, остались усталость и пустота. Он чувствовал себя таким больным и слабым. Уже ничего не имело значения - он видел лица знакомых ему людей, сидящих вокруг большого стола, и не узнавал ни одного из них. Они теперь не будут прежними, уже никогда они не смогут смотреть на него так, как раньше. Одно лицо уж точно... - Знаешь, пытаясь меня тогда спасти, он придумал мне самое страшное наказание. Когда я стоял на коленях, держа в объятьях его бьющееся в агонии тело, а ты приставил ружье к моей голове, было бы лучше для нас обоих, чтобы он был без сознания. Мгновение - и все было бы кончено. Я бы умер раньше, чем серебряная пуля начала растворять кислотой мою кровь. Я бы не испытал того ужаса, что пришлось пережить ему. Но его последняя просьба была оставить мне жизнь. Зачем? Чтобы я пережил весь ужас публичного унижения и изгнания? Что ж, за последующие годы мне пришлось испытать и намного худшее.

- Все равно, Люпин, ты, и больше никто, виноват в его смерти.

- Да, - покорно согласился он, - я не отрицаю это. Оставь я без внимания его чувства, не поощряй я его влюбленность... Но мне было приятно, мне хотелось, чтобы меня любили. И я не остановил его. И пылкие ухаживания, и признания в любви... и доказательства этой любви - все это я принимал, не заботясь о том, каковы могут быть последствия подобной связи. В конце концов, Изегрим, он уже не был моим учеником, о чем постоянно и напоминал мне. И я не смог устоять. Вот в этом ты можешь меня обвинить - я и сам себя в этом неустанно виню. Я был с ним нечестен. Он был влюблен в меня, со всей свойственной юности страстностью и максимализмом. Он отдавался этой любви, я же позволял себя любить, не будучи влюбленным. Просто он был так похож на... - Люпин осекся. Нет, этого он не скажет. Имени он не назовет, впрочем, это уже давно не имеет значения. И это перегорело...

Он замолчал. Одно лицо, одно-единственное лицо из всех он сейчас желал увидеть. Но поднять голову и встретить взгляд Северуса у него не хватало смелости. Да и что это может уже изменить? Слишком много было сказано того, что никогда не должно было быть сказано. Того, о чем он старался не помнить последние десять лет. И это ему удавалось. Но рано или поздно, как говорил когда-то Изегрим, "меч Господа тебя настигнет". Что ж, вот он и настиг...

Северус не сможет забыть сказанного сегодня, он никогда ничего не забывает.

А значит - все кончено. Слишком зыбка была между ними связь и без этого скандала.

Он постарался успокоиться, чуть задержать дыхание, унять бешено колотившееся сердце. Ничего не изменишь, значит нужно попытаться с этим смириться. Северус для него потерян. Уважение коллег и друзей возможно тоже. Он и сам себя презирал за эту историю.

Он поднял голову и с вызовом посмотрел на Барнса. Странно, но именно его глаза, эти два серых острых лезвия вернули ему столь необходимое сейчас спокойствие. Именно этот уничтожающий взгляд он ожидал увидеть, и старый волк не обманул его ожиданий.

- Ну, и что дальше? - ему самому было удивительно, насколько быстро он смог прийти в себя. Голос его более не срывался, звучал тихо и ровно, будто речь шла об абстрактной рунической головоломке, секретных кодах, что он расшифровывал в последнее время для Дамблдора. - Что ты предпримешь теперь? Что должны сделать все они - молчаливые слушатели? Ты считаешь меня преступником, недостойным дышать одним с тобой воздухом? Что ж, очень просто устроить, чтобы это не продлилось долго. Один донос в Комиссию по надзору может положить конец моей никчемной жизни, и ты будешь удовлетворен. Для более действенного результата можно вспомнить мое недавнее поведение, поставившее под удар наши тайны, а еще лучше вытащить на свет божий студенческую историю, о том, как кровожадный вервольф чуть не растерзал студента. Почему нет? Этого будет более чем достаточно для так тобой, Изегрим, желаемого смертного приговора. Ты же на это рассчитывал, рассказывая о событиях десятилетней давности? - он помолчал и шепотом добавил: - Впрочем, уже нет никакой разницы, когда и как...

Ничего не осталось кроме внезапно навалившейся усталости и оцепенения. Люпин подошел к столу, вытащил из ящика пачку пергаментов. Удивительно, но руки совершенно не дрожали. Ему вдруг стало безразлично всё, не имело никакого значения, как теперь к нему будут относиться, какими глазами на него посмотрит Тонкс... или МакГонагалл. Наверное, Молли попросит Альбуса, чтобы Рем оставшиеся пару недель не вел уроков. Ну и ладно. Кингсли или Аластор могут его заменить. Это тоже больше не имеет значения.

- Здесь отчеты, которые вы попросили меня разобрать к сегодняшнему дню. И расшифровки рун... Думаю, если в моем присутствии на собрании нет острой необходимости, я бы, с вашего позволения, хотел сейчас уйти. Так будет лучше. Если для меня будут какие-то задания... я буду наверху. У себя.

По-прежнему не поднимая головы, пряча от всех взгляд, он поспешно вышел из комнаты.

Тонкс стремительно поднялась со своего стула, готовая уже бежать вслед за Люпиным, но голос Дамблдора остановил ее:

- Сядь, Нимфадора, он сейчас не нуждается в твоем обществе. Ему нужно побыть одному. Успокойся, Ремус со всем справиться сам.

Отцовское кресло оказалось удивительно удобным, не зря же Люпин занимал его каждый вечер весь прошедший месяц. Откинув голову и закрыв глаза, Северус пытался успокоиться. Он был взвинчен до сих пор, воспоминания о событиях дня не шли у него из головы. Он пытался не думать, старался заставить свой мозг механически перебирать названия растений из "Тысячи магических растений и грибов" - это всегда помогало прийти в себя, отодвинуть на задний план неразрешимую проблему. Но и это простое, казалось бы, занятие не давалось ему. Опять и опять видел он, как Люпин кладет на стол пергаменты и быстрым шагом удаляется из кухни, прикрыв за собой дверь. Этот жест казался ему слишком необратимым.

Что бы не говорил потом, после собрания, Альбус, все его слова могли относиться к кому угодно, но не к Северусу Снейпу. Он просил забыть случившееся, просил не давать Люпину повода чувствовать себя виноватым перед всеми. Но Снейп, как ни пытался, забыть не мог. А Люпин никогда не перестанет чувствовать себя виноватым.

Эта тихо прикрытая дверь навсегда разделила их друг от друга. Он понял, что перекресток, на котором они какое-то время отдыхали, остался далеко позади. Их дороги расходились вновь. И сердце заныло от этой мысли.

После ухода Барнса Северус еще надеялся увидеть Люпина. Он даже остался на обед, чего не делал никогда, и был награжден настороженными взглядами Поттера, Грейнджер и остальных. Сидя за одним столом с учениками он чувствовал себя неуютно, но с лихвой компенсировал это, бросая направо и налево уничижительные взгляды и едкие замечания, так что детки совсем притихли.

Люпин к обеду не вышел. Молли пошла его звать и вернулась нескоро. На всеобщие вопросы ребят, где же профессор Люпин, сообщила, что Ремусу нездоровиться, и он поест, когда уйдут гости, подозрительно при этом посмотрев на Снейпа.

Взгляд был слишком красноречив. Люпин не хотел видеть именно его.

Люпин ставил точку в их отношениях, не давая Северусу и себе второго шанса.

Северусу Снейпу снился сон. Снился ему Сириус Блэк.

Факт этот уже сам по себе был удивителен, так как Блэк не появлялся в его снах даже в те времена, когда большая часть дня была занята мыслями, как отомстить мерзким Мародерам за их очередную выходку.

Сириус сидел за большим дубовым столом в кухне своего мрачного семейного гнездышка. Перед ним была початая бутылка виски и кубок, наполненный до краев этим напитком. Он поднял голову от кубка и посмотрел на Снейпа мутным пьяным взглядом. Небритый, с нечесаными волосами, кое-как забранными в хвост, несколько спутанных грязных прядей падали на лоб - именно таким Северус увидел его после побега из Азкабана. Но одно было по-другому, то чего не могло быть вообще - на бледных щеках Сириуса были заметны следы от недавних слез, а глаза казались припухлые и покрасневшие. Увиденное потрясло настолько, что готовое вот-вот сорваться язвительное замечание, так и осталось невысказанным.

Блэк скривил губы в улыбке и произнес заплетающимся голосом:

- О, старина Снейп пожаловал! Нюниус собственной персоной… Ну что, мерзкий сальноволосый ублюдок, сядь и выпей со мной…

Никому и никогда он не мог спустить подобного с собой обращения. Тем более это никогда не сходило с рук Блэку - в запасе всегда находились слова, чтобы поставить хама на место.

Но почему-то вместо этого он молча отодвинул соседний стул и сел рядом.

Блэк протянул ему материализовавшийся из ниоткуда второй кубок.

- Выпьем, Снейп. Ты же не упустишь такую уникальную возможность пропустить по стаканчику с покойником? За нас… Или за что-нибудь еще… да за что хочешь! Какая разница за что пить, правда?

Снейп не собирался пить, но почему-то залпом осушил кубок до дна. Виски обожгло горло, он закашлялся. Пойло было омерзительным.

- Давай еще по одной, пока Рем не появился, - шепотом заговорщика предложил Блэк.

- А он должен прийти?

- Тебе решать, Снейп. ТЕБЕ решать…

Серые утренние сумерки наполняли комнату. День обещал быть таким же хмурым и дождливым, как и вся неделя до этого. Снейп потянулся, разминая затекшие конечности, с удивлением обнаружив, что проспал в кресле всю ночь.

Сон не шел из головы. Слова Блэка продолжали звучать так же ясно, будто сам Сириус находился в этой комнате.

Сон ошеломил его, но одновременно и почему-то успокоил. Эта глупая фраза видимо была именно той спасительной соломинкой, которой ему недоставало, чтобы разобраться в происходящем, чтобы выплыть самому и спасти их отношения с Люпиным. Блэк прав - он, и только он должен все вернуть назад, так как Люпин уже никогда более не продолжит вчерашний, так не вовремя прерванный разговор.

Наливая в чашку кофе и намазывая маслом тост, он уже знал, как будет действовать. Эта дурацкая фраза придала ему уверенность. Блэк прав - ему решать, как им быть дальше и быть ли вообще.

Сегодня он аппарирует на Гриммоулд-плейс и заставит Люпина выслушать себя. Он даст понять, что эта история не играет в их отношениях никакой роли. Они живут здесь и сейчас, а прошлое, как всегда этого хотел сам Люпин, останется там, где ему самое место. Оно не должно им мешать. Он постарается убедить в этом его и себя.

Люпин поймет, Люпин должен понять, потому что так же как и Северус, не желает столь бездарного завершения их отношений.

И все станет по-прежнему, так же как было весь прошлый месяц.

Задумчиво кусая тост и запивая его мелкими глотками обжигающего кофе, Северус Снейп строил планы на будущее. Для него это было непривычное занятие, возможно поэтому, процесс так сильно его увлек.

Конечно, Люпин вернется, он не может не вернуться. Скорее всего, он будет исчезать на целый день, пропадая в особняке Блэков, Альбус же не принял всерьез заявления Барнса, и Люпин по-прежнему будет вдалбливать в эти пустые головы необходимые знания по Защите.

А вечерами они будут вместе. Скоро полнолуние, а значит, их ночные игры изменятся - Люпин перестанет сдерживать себя, будет требовательным, жестким ненасытным и страстным. Значит, опять его ожидают сумасшедшие выматывающие ночи.

А потом наступит полнолуние... Люпин несмотря на все протесты опять уединится на чердаке, долго выставляя запирающие и заглушающие заклятия. С этим придется смириться - Люпин не желает, чтобы превращения проходили при свидетелях. Потом, утром, он перенесет Люпина в спальню. День он будет спать...

А потом, через два дня будет Хогвартс. И все закончится.

Но фантазия и здесь предлагала не менее притягательную альтернативу, продолжая из невидимых нитей ткать паутину будущего.

Конечно, Альбус ни за что на свете не позволит Люпину жить в Хогвартсе на правах гостя. Об этом не могло быть и речи. Но не обязан же он неотлучно находиться на Гриммоулд-плейс. Он может жить... ну, например, в Хогсмите. Розмерта сдает комнаты. Снейп довольно хмыкнул, такому сентиментальному человеку как Люпин там должно понравится. Ну а сам Северус готов вытерпеть эту слишком домашнюю обстановку ее гостиницы, главное, Люпин будет рядом с ним. Выходные можно проводить у него. Эти пара дней будут напоминать лето. А на неделе он тоже сможет туда иногда выбираться, когда не будет уроков.

От досады Северус поджал губы - уроков будет много, в два раза больше обычного. Впервые он пожалел о том, что умолял Дамблдора дать ему вести ЗОТС. Насколько было бы проще без этой новой нагрузки. Видимо, придется пойти на поводу у Альбуса и воспользоваться советом Люпина - взять ассистентом эту Грейнджер. Девочка действительно талантлива. Проблем с ней не будет. К тому же, возможно она нащупает то недостающее, из-за чего обезболивающее на Люпина не действует. Вот и будет у нее так горячо желаемая практика. На время полнолуния, если будут осложнения, можно использовать Визжащую хижину. То-то жители удивятся, если опять услышат доносящийся оттуда вой! А на следующий день... Да, нужно попросить у Альбуса так составить расписание чтобы этот день был без его уроков. Ну, или один сдвоенный после обеда...

Он удивлялся сам себе - все было настолько четко и ясно продумано, но почему-то в этой стройной конструкции была полностью проигнорирована и угроза надвигающейся войны, и присутствие Волдеморта с его пока нечастыми вызовами, и работа Ордена с заданиями Дамблдора. Он упрямился, не пуская ничего из этого в свои мысли. Странная уверенность поселилась в нем - все эти факторы, какими бы серьезными сами по себе ни были, не в силах повлиять на его заново выстраиваемый мир.

Влетевшая в окно большая серая сова вернула его к действительности. Письмо было от Дамблдора.

Визит к Люпину переносился на неопределенный срок. Его присутствия ожидали в Хогвартсе.

Каждый раз попадая в кабинет Альбуса Дамблдора, он чувствовал себя провинившимся учеником, вызванным к директору для получения наказания, и ни время, ни то, что уже много лет назад из студента он превратился в преподавателя, не могло этого изменить. В этой комнате Северуса Снейпа всегда охватывала робость. Правда за долгие годы он научился маскировать ее настолько успешно, что даже сам Альбус был бы крайне удивлен, узнав об этом.

Дамблдор говорил о составлении расписания на следующий год, о нужных учебниках, опять намекнул о необходимости ассистента, говорил обо всем, но не о том, что содержалось в письме. Ничего из перечисленного не было срочным. Он молча слушал его разглагольствования о желаемых нововведениях по ЗОТС, но, в конце концов, все же не сдержался:

- Альбус, вы вызвали меня по безотлагательному делу, но ничего из сказанного таковым не является.

Дамблдор помолчал, внимательно наблюдая за Снейпом. Очки отсвечивали, и из-за этого выражение глаз Альбуса он не мог распознать.

- Не так-то просто, Северус, просить тебя об этом во второй раз...

Снейп удивленно вскинул бровь.

- Что именно?

- Уроки окклюменции.

"Этого еще не хватало!" - подумал Снейп и кисло добавил:

- Опять Поттер?

- Нет. Возможно, в этот раз тебе будет намного проще. У него есть и знания, и опыт - он очень сильный маг. Но так как давно ему не приходилось этим пользоваться, то нужна практика, и я не могу найти никого, кто с этим может справиться лучше тебя.

- Вы так и не сказали мне имя.

- Ремус Люпин.

Он был настолько ошарашен услышанным, что секунду-другую просидел с открытым ртом, прежде чем задать вполне резонный вопрос "зачем?".

Дамблдор тоже ответил не сразу, и ответ его показался Северусу еще более невероятным.

- В свете создавшейся ситуации мне нужен еще один шпион.

- Люпин?

- Несколько месяцев назад агенты Волдеморта разговаривали с ним, пытаясь переманить на свою сторону. Ему нужен оборотень-маг, и сильный маг, именно такой, каким и является Люпин. Учитывая обстановку, и заинтересованность Волдеморта в оборотнях из Убежища, думаю, будет замечательно, если Ремус примет их условия. И у меня будет больше информации о планах наших противников.

Снейп смотрел на Дамблдора и не мог понять, насколько серьезен этот разговор. Блестевшие стекла очков скрывали глаза. Он не знал, как реагировать на это, несмотря на всю стройность рассуждений, слишком многое смущало Снейпа, слишком много казалось абсурдным.

- Это похоже на глупую шутку, - только и смог выдавить он.

- Ну отчего же, Северус?

- Мерлин Великий, какой из Люпина шпион! Это же смешно. Да, конечно, вы можете мне сейчас сказать, что он прекрасно умеет маскироваться, что, к примеру, еще в школе он умудрялся несколько лет скрывать от дружков тот факт, что он оборотень. Но то были Поттер и Блэк с их куриными мозгами. С Лордом так не получится. Лорд очень быстро поймет, что перед ним ваш агент, и никакая практика окклюменции тут не поможет. Люпин не справится с заданием. Он взвинчен, он до сих пор не оправился после смерти Блэка, и в сложной ситуации, а она непременно случится, он не сможет сдержать эмоций и выдаст себя.

- Я знаю.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

- Я не понимаю... - растерянно проговорил Северус. - Вы, заведомо зная, что Люпин провалит задание, все равно хотите послать его к Лорду?

- Именно потому, что я это знаю, я посылаю его к Лорду, - Дамблдор тяжело вздохнул, - такие решения принимать нелегко, но я не вижу иного выхода из ситуации. Слишком много поставлено на кон. Я не имею права проиграть. Волдеморту нужно Убежище. И мне тоже.

- Да, военный отряд разъяренных оборотней ему бы не помешал, - с сухим смешком добавил Снейп, - правда, если он будет сомневаться в преданности Барнса или до него дойдут слухи, что отряд заполучило для себя Министерство, он не задумываясь уничтожит Убежище.

- Именно, Северус. Ты помнишь, что говорил Барнс вчера на собрании - ситуация патовая. Ну да ты сам знаешь, как обстоят дела... Волдеморт может сейчас сделать этот ход просто для того, чтобы обезопасить себя. Изегрим в тупике... Министерство не может обеспечить охрану Убежища.

- Или скорее не хочет этого делать.

- Подобный довод в позиции Фаджа тоже присутствует. Он не собирается оказывать Барнсу поддержку, а Волдеморт почти перестал ему доверять. Именно поэтому мне нужен Ремус.

Волдеморт ждет от меня действий, и я отдам ему Люпина, чтобы он перестал сомневаться в лояльности Барнса. Ему нужен Барнс, но еще больше ему нужен оборотень, обладающий знаниями и магией. Он очень заинтересован в Ремусе. Но он так же понимает, что и я не останусь в стороне, и если буду действовать, то именно через Люпина. И раскрыв его, он не заподозрит, что это был только отвлекающий маневр. Волдеморт слишком самоуверен, и насколько я знаю, вцепившись в Ремуса, он уже не примет в расчет Барнса. Он более не будет сомневаться в преданности Изегрима, а в это время именно Изегрим будет моим агентом.

- Но цена...

- Северус, идет война. Нам приходится многим жертвовать, чтобы одержать победу. Я сберегу много жизней, пожертвовав одной. Мне нужна эта пятая колонна в стане врага! Это перетянет силы в нашу пользу, а Волдеморт даже не будет об этом догадываться.

Северус закрыл глаза, почти физически ощущая как рушится его выстроенный этим утром новый прекрасный мир. Слишком яркой, слишком реальной была фантазия. За те пару часов он успел в мечтах прожить почти целый год с Люпиным, надеясь, что вот-вот фантазии станут реальностью, потому что все так исполнимо и так просто. Вдруг на память пришли строки из какой-то давно прочитанной книги о том, что исполнение мечты - это ее повторение, а ничто в жизни не повторяется дважды. Чем ярче мечта, тем меньше возможности увидеть ее воплощение. "Человек все делает один раз". Мысль была слишком горькой, он пытался прогнать ее, но она возвращалась снова и снова, и вместе с ней приходили образы иного будущего, того, о котором он не смел сейчас думать.

- И это еще не все, Северус, что я должен просить, - Снейп открыл глаза, этот разговор вымотал его, он не хотел больше слушать Дамблдора. Больше всего на свете он сейчас желал, чтобы происходящее оказалось обычным ночным кошмаром. И он вот-вот проснется... Но сон все не кончался. - Я не могу положиться на случай в таком серьезном деле. Мне нужно, чтобы Волдеморт раскрыл Ремуса, но так, чтобы сам он ничего не заподозрил. Мне нужна в этом твоя помощь. Ты знаешь, что я хочу.

Да, он знал.

- Хотите, чтобы я намекнул Лорду о том, что Люпин ваш шпион?

- Да, Северус, именно это ты и должен сделать. Ты знаешь как повернуть ситуацию так, чтобы все выглядело естественно. К тому же это укрепит и твои позиции перед Волдемортом.

Он хотел, чтобы сон закончился. Все это не может быть правдой, просто не может быть правдой. Он должен проснуться... Он почувствовал, что комната вокруг него начала вращаться, все вокруг стало зыбко и нереально. Будто находишься внутри миража, и стоит к любому предмету протянуть руку, как тот растворится в пустоте. Единственным, кто казался здесь настоящим, был только хозяин этого кабинета.

- Вы просите невозможного... - он постарался сохранить прежнюю невозмутимость, удовлетворенно отметив, что это ему почти удалось. Только побелели костяшки пальцев на стиснутых руках.

- Северус, это скорее даже не просьба...

- Вы хоть представляете, на что вы его обрекаете? Зная привычки Лорда, вы же должны понимать, что Люпину не придется рассчитывать на легкую смерть. В лучшем случае это продлиться несколько дней... В худшем же... - Нет, он не хотел даже думать о том, что могло быть в худшем случае. - И Вы с таким спокойствием предлагаете мне это сделать? Вы что же, не понимаете, в каких муках он будет умирать?

- От предсмертных мук я его не уберегу в любом случае.

- Я не понимаю, Альбус.

- Он умирает, Северус. Мне казалось, ты знаешь это... Ты же был свидетелем последних его превращений, я думал ты догадался, что Волчье проклятье убивает его.

Сердце предательски екнуло, резкой болью отзываясь на эту новость. Это слишком неправдоподобно, может быть, он все же ослышался?

- Значит, вы хотите сказать, что все эти годы, месяц за месяцем я отравлял Люпина? - холодно процедил он.

- Северус, не думаю, что ты должен воспринимать события с такой позиции. Это было решение Ремуса. И он не хотел, чтобы об этом было известно кому-либо еще.

- Давно он сам это знает?

- Со времен преподавания в Хогвартсе.

- Но почему... - Мерлин! Как же все нелепо! Люпин держал его в неведении. Изначально зная, что ничего не поможет, он позволял ставить над собой эксперименты, покорно выпивал тошнотворные отвары, сносил все насмешки и ни словом не дал ему понять, что все мучения напрасны. Что ошибка в самом зелье. Фатальная ошибка, - ...почему он не прекратил принимать его? Да, понимаю, что закон об оборотнях слишком категоричен на этот счет. Оборотень, не принявший зелье, подлежит уничтожению. Но вам нужно было мне сказать... Вы просили меня и не о таких вещах! Я мог писать ложные отчеты в Комиссию по надзору, что как обычно варю зелье, и Люпин его пьет. А вместо этого использовать прежние сдерживающие средства. Визжащую хижину, например, или что-нибудь подобное.

- Это было уже невозможно, Северус. Действие зелья необратимо. Он вынужден принимать его, чтобы не потерять рассудок.

- Но, Люпин говорил мне, что оборотни в Убежище не принимают Волчье проклятье. Как же тогда та половина волшебников, что ушла туда два года назад, смогла там выжить? Зелье же считалось панацеей от всех бед. Все принимали его...

- В Убежище есть магловские технологии, которые позволяют нейтрализовать побочные эффекты, вызванные действием Волчьего проклятья.

- Почему тогда вы не отправили его туда? Вы должны были это сделать!

Альбус сокрушенно покачал головой.

- Северус, ты же слышал Барнса. Ремус Люпин никогда не сможет вернуться в Убежище. Их мир очень отличается от нашего. У них другие законы, другие нормы поведения, другие моральные принципы. Многое они взяли от маглов, например, ненависть и нетерпимость к таким как Ремус... или ты. То, что в нашем мире еще с незапамятных времен из-за наклонностей Годрика не является действием, подлежащим всеобщему осуждению, там будет расценено как преступление против природы. Здесь поведение Ремуса назвали бы необдуманным, неэтичным поступком - этот мальчик все же был его ученик, и Ремус не имел права поощрять его чувства, тем более, отвечать на них. Однако в Убежище подобное поведение будет расценено не иначе, как смертный грех, - Дамблдор помолчал, - В любом случае, это все сейчас уже не имеет никакого значения.

- О да, что бы я теперь не предпринял - я все равно окажусь его убийцей, - едко бросил Снейп.

- Северус!

- Подчинюсь я вашему приказу - Люпина убьет Темный Лорд, не подчинюсь - мной же сваренное Волчье проклятье, следовательно, в любом случае убийца - я. Хотя, если я не подчинюсь, Люпин все же поживет подольше, верно?

- Ты не имеешь права отказаться. Ты это знаешь. Идет война, и вы оба солдаты на этой войне, вы обязаны выполнять приказы.

- Скорее уж пешки...

- Не дерзи, Северус!

- ЭТО я могу себе позволить, господин директор.

Альбус сурово посмотрел на него поверх очков:

- Итак?..

- Это же приказ, верно? - Северус чувствовал, что у него начинается истерика; пока он еще мог ее скрыть за ядовитыми придирками и колкими замечаниями, но знал, что долго сдерживать себя не сможет.

Нужно побыстрее закончить этот разговор, все равно ничего хорошего он уже не принесет.

- Северус, я надеюсь... - вкрадчиво проговорил Альбус, - я не думаю, что за этот месяц твои с Ремусом отношения переросли в любовную связь. Или я ошибаюсь?

- Господин директор, мой положительный или отрицательный ответ способен что-то изменить?

- Нет, Северус.

- Тогда какой смысл в этом вопросе?

- Что ж, ты прав... Прости старого любопытного старика... - он встал из-за стола, подошел к полке с Омутом памяти. - Думаю, тебе нужно его опять забрать. Я отпишу Люпину и расскажу о том, что я от него хочу.

Снейп скривил губы в ухмылке

- О том, что вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО от него хотите, вы ему не напишите. Это, насколько я понял, должен быть сюрприз.

- Я обрисую ему ситуацию в общих чертах, - видимо Альбус посчитал, что самое лучшее игнорировать сарказм Снейпа, поэтому продолжал тем же ровным деловым тоном - Конечно, он не должен догадываться о моих настоящих планах. Итак, чем скорее ты отправишься на Гриммоулд-плейс и начнешь с ним занятия, тем лучше для всех нас. У тебя будет время до полнолуния, чтобы Ремус был подготовлен к этой операции. Надеюсь, я могу на тебя положиться, Северус? - в тоне, каким Альбус произнес последнюю фразу, явно чувствовалась угроза.

Снейп взял Омут памяти, коротко кивнул, и, не прощаясь, вышел из кабинета.

Струи воды стекали по волосам, капали с кончика носа. Подняв голову навстречу дождю, Снейп чувствовал почти блаженство от того, как холодные тонкие прутья стегали его по лицу. Казалось, что этот ледяной поток смывал с него тяжесть еще не совершенного преступления, о котором просил Альбус.

Он не мог понять, что заставило его аппарировать не внутрь дома в такой ливень. Домой идти почему-то не хотелось, а дождь остужал готовый закипеть от досады, горечи и бессилия мозг. Видимо поэтому он продолжал стоять на улице.

Ему нужно было все обдумать. И успокоиться. Вначале он рассчитывал час-другой провести в тишине своей лаборатории в подземельях Хогвартса, но незримое присутствие Дамблдора где-то недалеко, под одной с ним крышей, успокоения не приносило.

Ему нужно было что-то придумать! Нужно было найти решение, которое спасет Люпину жизнь.

Как бы он хотел исчезнуть из этой действительности. Найти тихий, забытый всеми уголок, где не будет войны, не будет Альбуса и Темного Лорда, не будет ничего вообще, кроме него и Люпина. Он бы нашел ошибку в формуле Волчьего проклятья, он бы исправил ее. Он же один из лучших зельеваров, даже "Вестник магии" постоянно ссылается на него, как на последнюю инстанцию! Он бы работал сутками напролет...

Но вместо этого он обязан принимать участие в этой грязной игре, в этом, длящимся десятилетия, противостоянии двух сторон, и от его действий зависит множество жизней. Он не хотел такой ответственности!

Он опять и опять вспоминал подробности недавнего разговора.

Альбус, конечно, прав.

Если смотреть на происходящее как на партию в шахматы, то он прав. Он жертвует пешкой, чтобы поставить шах и мат. Нужно попытаться воспринимать все это как отвлеченную логическую задачу. Просто шахматная фигура на доске...

Но Мерлин Великий! У этой фигуры было застенчивое улыбчивое лицо Люпина, и он никак не мог абстрагироваться от этого. Он гнал от себя его образ, но оборотень не шел у него из головы.

Он видел узкое с заострившимися чертами бледное лицо, седые жесткие непослушные волосы. Видел эти доверчивые глаза с озорными искорками...

Что сделает с ним Темный Лорд, каким унижениям подвергнет, прежде чем соизволит произнести спасительное: "Авада Кедавра"?! Нужно во что бы то ни стало попытаться найти способ все изменить. Ему нужно время... Хотя бы немного времени - решение придет. Оно обязательно должно прийти!

Ливень усиливался. Снейп уже вымок до нитки, мантия прилипла к телу и стала тяжелой и совершенно ледяной. Он продрог, его била дрожь, но дождь успокаивал, холод помогал унять бушующий пожар отчаянья и надежд.

Нужно успокоится и все обдумать. Ведь именно ему сейчас решать, как быть дальше.

Ему решать...

Снейп вздрогнул. Холодный пот прошиб его, а глаза расширились от ужаса - он вспомнил сон.

Он же выпивал с покойником...

Подобные сны не приносят ничего хорошего, а он, наивный, увидел в нем добрый знак.

Ну, нет! Люпина он Блэку не отдаст. Люпин будет жить, Люпин туда не придет...

Но как?! Как это сделать?

Он обязан выполнить задание Альбуса.

Он должен аппарировать на Гриммоулд-плейс... Но он сделает это не сейчас. Он появится в особняке Блэков завтра рано утром. Чтобы выполнить задание, ему нужен утренний Люпин - бледный, больной с постаревшим лицом и усталыми глазами. Люпин, которым он не сможет любоваться, которого не будет желать.

И еще нужно постараться не смотреть ему в глаза, чтобы оборотень не смог его гипнотизировать.

Альбус может подождать до завтра. Сейчас же нужно успокоиться, вернуть всю прежнюю ненависть к Люпину, выкинуть из головы воспоминания о прошлом месяце и бесплодные фантазии. Будущего не будет - нужно это принять.

Он опять и опять повторял себе старую заученную фразу: "Ремус Люпин - чудовище", но смысл слов терялся, он слышал только ничего не значащий набор звуков. Пытался вспомнить тот однажды увиденный взгляд Волка, полный жажды крови, но иллюзия быстро рассеялась - золотой глаз с узким вертикальным зрачком преобразился в другой, давно знакомый, чуть прищуренный, в обрамлении светлых ресниц…

Прежняя ненависть ушла. И никаких сил не хватит, чтобы ее вернуть обратно.

Что ж, у него будут почти сутки, чтобы найти решение. Чтобы все сделать правильно.

Сейчас же нужно идти домой. Высушить одежду. Выпить чаю. И выспаться. Ему нужна трезвая голова...

Открыв дверь, он понял, что ничего из его желаний исполнено не будет. В доме кто-то был. Он слышал осторожные шаги на кухне и скрип открываемой дверцы шкафа.

Опустив на пол у порога Омут памяти, он вынул палочку и осторожно прокрался к двери кухни.

Люпин повернул голову и испуганно вскрикнул, увидев внезапно возникшую на пороге черную фигуру, с которой ручьями лилась вода. Чашка выскользнула у него из рук.

- Вингардиум левиоса.

Чашка остановила свое падение и закачалась в воздухе

- Ох, благодарю... - Люпин подхватил ее и поставил на стол.

- Что ты здесь делаешь?

- О, Мерлин, ну ты и напугал меня! - Взгляд Ремуса был обеспокоен. - Ты ужасно выглядишь. Какая глупость аппарировать в такую погоду на улицу! Тебе надо просушить одежду, а то заболеешь. Помочь?

- Справлюсь сам.

Снейп пошел в спальню, Люпин следом за ним.

- Я же сказал, помощь мне не нужна.

- Как знаешь... Тогда я поставлю чайник. Тебе необходимо выпить что-то горячее, у тебя зубы стучат от холода, - с этими словами он удалился в кухню. Снейп услышал, как полилась из крана вода.

- Ты так и не ответил на мой вопрос, Люпин, какого дьявола ты здесь делаешь? Я не помню, что приглашал тебя.

- Северус, переодевайся и приходи пить чай. Не думаю, что это хороший способ - вести разговор через стенку, поэтому все ответы будут после того, как ты приведешь себя в порядок и появишься тут, - донеслось до него добродушное ворчание.

Это было невозможно! Он опять вынимал из него душу, и Снейп не мог сопротивляться. Люпин его опять гипнотизировал - такой заботливый, такой домашний, такой безобидный... такой живой! Северус не спешил, он не мог найти в себе силы находиться сейчас в обществе Ремуса, видеть этот доверчивый взгляд и знать, как изменится этот взгляд совсем-совсем скоро. Какими глазами посмотрит на него Люпин, когда узнает о предательстве? Когда поймет, какая смерть его ждет и кто тому виной? Что будет в его глазах, когда Темный Лорд с обычной своей скучающе-надменной улыбкой вскинет палочку и произнесет "Круцио"?..

- Северус, ты идешь?

Он зажмурился, гоня от себя эти мысли. Не думать. Ни о чем не думать...

В кухне его ждал Люпин, две дымящиеся чашки липового чая и поднос с половиной яблочного пирога.

- Молли сегодня испекла, а я вспомнил, что ты его любишь, вот и украл кусочек, - предупреждая невысказанный вопрос, произнес Люпин.

Северус сел за стол. С волос еще капала вода, и он по-прежнему старался избегать взгляда Люпина.

- Итак?.. - он поднял голову от своей чашки и вопрос о несвоевременном появлении оборотня в его доме так и повис в воздухе - …Неплохо выглядишь, Люпин.

Новая темно-коричневая мантия очень его украшала. Он даже выглядел свежее и моложе. Снейп поморщился, только этого ему сейчас не хватало - Ремус Люпин, от созерцания которого невозможно оторвать взор.

Люпин улыбнулся чуть смущенно:

- Ребята вчера гуляли по Диагон-алее, вот и решили сделать мне подарок. Хотя я-то знаю, что идея была, конечно же, Гермионы. Чуть великовата, но это ничего... Нравится?

- О, великолепно... - сухо заметил Снейп, отпивая глоток.

Лучше бы он пришел в старом рванье, подумалось ему, тогда бы этот чертов оборотень не выглядел столь соблазнительно, тогда бы не было такого острого желания стянуть с него эту мантию... и не только мантию.

- Ты не ответил на вопрос, Люпин.

Ремус нахмурился, и какое-то время сидел молча, прежде чем тихо произнес:

- Мне нужно было знать твой ответ, Северус... Тот вчерашний разговор, помнишь? Я понимал, что после всех откровений Изегрима, мне больше не на что надеяться. Ты ничего не забываешь и ничего не прощаешь - такой уж ты есть. И, когда Молли сказала, что ты все еще внизу, я струсил, я не мог сидеть с тобой за одним столом в окружении ребят и видеть прежнее презрение в твоих глазах. Я был подавлен, напуган... я был раздавлен случившимся. Мне казалось, мир рушится и ничто уже не в силах восстановить его. Лишь спустя несколько часов, когда, наконец, я смог кое-как прийти в себя, я понял, что ты бы не остался обедать, если решил все оборвать. Ты никогда прежде не оставался... А зная твои чувства к Гарри... Для тебя это было большой жертвой. И мне вдруг показалось, что у меня еще есть надежда. Что этим жестом ты дал ответ. Мне так хотелось в это верить, Северус! Но я так же знал, что сделав один шаг и не получив желанного результата, ты ни за что на свете уже его не повторишь, что бесполезно теперь ждать от тебя продолжения наших отношений. Твоя дурацкая гордость никогда бы не позволила еще раз прийти на Гриммоулд-плейс и поговорить со мной. Что ж... я не гордый, Северус, я не могу позволить себе такую роскошь... и вот я здесь, - он криво улыбнулся, стараясь выглядеть спокойным, что у него совершенно не получалось, - Я должен знать твой ответ, - он вздохнул, и тихо-тихо добавил: - потому что не могу потерять тебя, Северус. Не сейчас…

Как было бы просто без этих откровений, подумал Снейп, намного проще прийти завтра к нему, говорить о делах, и только о делах. Они всегда спасались этими разговорами, прятали за ними настоящие мысли и чувства. И зачем он вернулся? Да еще в новой мантии…

"Ну, давай же, Люпин, дай мне шанс ощутить прежнюю ненависть и с легкостью исполнить приказ Альбуса".

- Северус, пожалуйста, пей чай. Ты все еще дрожишь…

"Ну зачем в его голосе столько тепла и заботы, будто специально он делает все, чтобы я послал к дьяволу и Альбуса, и Орден, и все на свете…" - с горечью заметил Снейп.

Он отпил еще несколько глотков, а Люпин по-прежнему внимательно наблюдал за ним.

- Выслушай меня, пожалуйста. Я не хочу ничего от тебя требовать, никаких обещаний... Глупо было бы строить планы накануне войны, - "Вот уж поистине здравая мысль", - подумал Снейп, только вот сам он ей пренебрег, за что и расплачивается теперь. - У нас есть еще пара недель до полнолуния. Потом ты уедешь в Хогвартс. Просто позволь мне любить тебя! Хотя бы эти несколько дней… Если хочешь, я буду приходить только на ночь, и исчезать рано утром, когда ты еще будешь спать.

- Ранние подъемы не в твоем характере, Люпин.

Он рассмеялся совершенно мальчишеским, задорным смехом.

- Я знал, что ты это скажешь.

Отрезав кусок пирога и положив его к себе на тарелку, Люпин продолжал уже серьезно:

- Знаешь, у меня было время подумать обо всем. И я прошу прощения за то, что наговорил перед своим уходом. Ты - это ты. Наивно был бы считать, что ради меня ты можешь измениться… А я смотрел на все со своей колокольни. Я много размышлял за эти десять дней, Северус, и вдруг понял, что за этими твоими жестокими словами на самом-то деле ничего нет, они лишь защитная оболочка. Ты пытаешься уколоть, просто потому, что ожидаешь в ответ такого же укола. Такой уж ты есть. Ты всегда и на все так реагируешь. Будто каждый только и думает, как бы тебя предать и унизить. Я понимаю, что вместе с Джеймсом и Сириусом я немало поспособствовал такому твоему отношению к жизни, - он пододвинул стул ближе к Снейпу. - Северус, я хочу, чтоб ты это знал и постарался поверить моим словам. Постарался меня услышать… Я тебя никогда не унижу и не предам. И точно так же я знаю, что ты тоже никогда этого не сделаешь, даже если иногда будешь говорить мне чудовищные вещи, я знаю, что на самом деле ты совсем так не думаешь. Я постараюсь быть терпеливым, Северус. Я постараюсь еще раз. Только не гони меня, ладно?

Он все так же продолжал доверчиво смотреть в глаза Снейпа, а у того разрывалось сердце и от этого взгляда, и от услышанных слов. Как ранит Люпина известие, что на самом-то деле он очень и очень ошибается, какие эмоции будут на его лице, когда Лорд раскроет ему, по чьей вине он должен умереть? Будет ли он пылать ненавистью, или Северусу опять предстоит увидеть этот мертвый пугающий взгляд?

Он был в смятении, как ему поступить теперь, он не знал и не хотел знать. Слова Люпина о невозможности его предательства не шли из головы. Нет, он не предатель, он не отдаст его Лорду… Но что же придумать, чтоб этого избежать!

- Ну как, Северус?

Он неуверенно положил руку на колено Люпина и чуть улыбнулся.

- Нам нужно поговорить, Ремус.

The End.