«Я сошёл с ума. Я сошёл с ума! Я обезумел!!» - в который раз за последние пятнадцать минут убеждал себя Римус, плотнее укутывая и прижимая к себе спящего, мирно посапывавшего Драко. Но это убеждение не могло бороться со странным ощущением спокойствия и счастья, так неожиданно обрушившихся на Люпина. Не часто за последние годы ему доводилось вот так просто лежать рядом с человеком и не испытывать ни смущения, ни досады. «Ты только что переспал с учеником» - вторил тихий злобный голос в голове Люпина, но вервульф лишь отмахнулся от него. Надо было обдумать некоторые вещи.
Что сегодня произошло? Римус нахмурился. «Я лишил невинности мальчика. Но так ли этот мальчик был невинен?». Люпин вспомнил свои ощущения. Драко был уже растянут достаточно для подобного рода утех, это значило, что он уже спал с мужчиной и не один раз, но почему он так упорно продолжал отрицать это? Люпин посмотрел на мальчика, уютно устроившегося на его плече, сказать, что во сне он походил на ангела, значило ничего не сказать. Тонкие серебристые волоски укутывали его смягчёное, покрытое бледным румянцем лицо, тёмные ресницы оттеняли светящуюся кожу, красные от поцелуев губы ярко выделялись на лице. Он был прекрасен в своей видимой невинности, без презрительного выражения на лице.
«А что, если к мальчику применяли заклятие памяти? – неприятная мысль полоснула мозг Люпина. – Ты ничего не знаешь, оборотень, может быть, Драко просто кого-то загораживает или не хочет говорить об этом». Римус закрыл глаза, но внутри всё сжалось от отвращения и неприятного предчувствия. Если Драко действительно не помнил, что с ним кто-то занимался любовью, то оставался один человек, который мог это скрывать…даже от собственого сына. Люпин вздрогнул и широко распахнул глаза, мальчик пошевелился что-то пробормотав. «Остаётся только Люциус…но, неужели он, в своём развращённом поведении, дошёл и до сына? Нет, этого не может быть. Это невозможно!». И Люпин гнал от себя эти размышления, стараясь переключиться на что-нибудь другое, лишь бы не заходить в дебри порока, лишь бы отключиться от реальности, которая овевала его своим гнилостным дыханием.
И опять неприятные воспоминания поглотили его. Римусу почему-то вспомнился его первый опыт в качестве любовника Сириуса. Блэк сразу решил, что будет сверху, Люпину тогда это казалось настолько неважным, что он лишь пожал плечами.
Было утро субботы, светлое и радостное. Мародёры собирались отправиться в Хогсмид, но Сириус подозвал его к себе перед самым выходом и заговорщически обнял:
- Лууни. – Римус передёрнулся, Блэку почему-то нравилось расстягивать его прозвище, что лично Люпину казалось странным, сквозило в этом какое-то пренебрежение. – Ты помнишь наш разговор? – Сириус горячо дышал ему в шею.
- Разговор? – Люпин нахмурил брови. – Много их было, разговоров-то.
Рука Блэка скользнула вдоль спины Люпина и прижала его к себе, он хрипло рассмеялся:
- Луни, я хочу тебя.
- Я…я чувствую. – Римус был несколько смущён таким явным выражением эмоций.
- Ну, что вы там?! Идёте с нами?! – раздался резкий окрик Джеймса, Люпин быстро отшатнулся от Блэка, ярко покраснев.
Сириус приподнял голову и замахал рукой на Поттера и Петтигрю, стоящих в сторонке в безлюдном коридоре:
- Идите, у нас с Луни есть дела.
- Дела? – Джеймс приподнял брови. Сириус что-то фыркнул и поплотнее прижал слабо вырывающегося Люпина. – Ах, дела! – Поттер задорно улыбнулся, а Питер, выглядывающий из-за его спины, удивлённо рассматривал парочку, а потом что-то зашептал на ухо Джеймсу, который внимательно выслушал его и очень быстро зашептал в ответ. Люпин чувствовал себя явно не в своей тарелке, а Сириус продолжал прижимать его к себе, поглаживая пальцами по спине и перебирая волосы. – Ну, мы пошли! Развлекайтесь тут без нас, главное не скучайте! – ухмыльнулся Джеймс, увлекая за собой Червехвоста, который отчаяно покраснел и захихикал, и они ушли, оставив Сириуса и Римуса наедине.
- Пошли в нашу спальню, Рогалис и Червехвост ещё не скоро вернутся, у нас есть весь день. – Блэк хрипло задышал, и, обхватив руку Люпина влажной ладонью, повлёк его за собой в гостиную Гриффиндора.
- Но…но я. – Люпину хотелось крикнуть, что он не готов, что не хочет…что боится.
Казалось, все ученики смотрят на них, когда парочка пробиралась сквозь гостиную в спальню.
Римуса начало мутить, когда Блэк закрыл дверь их спальни и, обпёршись на неё, скрестил руки на груди, сладко улыбаясь.
То, что было потом, Римусу не хотелось вспоминать. Были боль и слёзы, его отчаяные попытки вырваться и Сириус, наслаждающийся им… использующий его? Римус грустно улыбнулся. Как же молоды они тогда были, как же глупы. Со временем пришло и наслаждение, и удовольствие, но Люпин так и не смог перетянуть Блэка на свою сторону в постели. Тот всегда был несдержаным и отличался бурной страстностью, которая подавляла все отчаяные попытки Римуса к нежности и медленным сосредоточенным ласкам. Но иногда бывали такие моменты, когда вервульф, жадно ухмыляясь, кидался на Блэка, подминал его и делал невозможные вещи, в эти моменты он был доминантой, и Сириусу это даже нравилось, как, с удивлением, понял Римус. Блэку нравилась необузданость некоторых проявлений характера Люпина. «Нет, не моего характера, а волка, живущего во мне» - с горечью признал Римус. Странно, что Сириус и Джеймс не были любовниками – они очень подходили друг другу по темпераменту. Люпин тихо хмыкнул, он себе не представлял, как распущеный, но напрочь гетеросексуальный Джеймс, стал бы спать с Сириусом, прижимая того по тёмным уголочкам. Они всегда были друзьями, только друзьями, на них держались мародёры. Странная боль сжала сердце Люпина. «Ничего нет, о, Господи, уже ничего нет!».
Внезапно где-то громко ухнула сова и Римус, вздрогнув, очнулся от размышлений. Драко всё ещё спал. Он слишком много пережил за эту ночь, и этот мерный сон был защитной реакцией организма на стресс и потрясение. «Отключился» - улыбнулся Люпин, прижимая Драко к себе. «Старый развратник, этот мальчик годится тебе в сыновья. – ленивая мысль пришла к Римусу. – Ха! Ну и что. Чёрт меня побери, если ему это не понравилось. Только, как я теперь его буду учить, о, Мерлин, помоги мне!» Люпин закрыл глаза и, когда открыл их, уже занимался рассвет. «Должно быть, я задремал» - понял Люпин.
Лес, из тёмно-синего, медленно окрашивался в серый цвет, тени удлинились и кидали тихую сень на поляну. Становилось прохладно, Люпин с удивлением обнаружил, что его зубы выбивают мелкую дрожь.
Драко пошевелился и, приоткрыв один глаз, удивлённо уставился на Римуса. Потом, казалось, всё произошедшее в красках предстало перед его глазами и он, тихо застонав, уткнулся в плечо вервульфу. Люпин готов был поспорить, что щёки слизеринца покрывал самый настоящий ярко-выраженый румянец. Так они просидели некоторое время почти в полной тишине, нарушаемой лишь звуками проснувшихся и щебечущих утренних птичек.
- Драко. – тихо шепнул Римус, отстраняя от себя мальчика. – Нам пора возвращаться в Хогвартс.
Малфой кивнул и быстро поднялся на ноги, слегка качнувшись, он старался не смотреть на Люпина. И вдруг он слабо вскрикнул, когда понял, что полностью обнажён. Люпин, тоже поднявшись, молча протянул ему брюки, а потом быстро натянул свои, сверху укутавшись мантией. Драко приведя себя в нормальный вид, повернулся к Люпину, закусив губу, казалось, что он что-то пытается сказать, но не знает, как начать.
- Чшшш. – прошептал Римус, прижимая палец к губам Драко, слизеринец вздрогнул от этого невесомого прикосновения и затравлено посмотрел на Люпина. Тот легко скользнул пальцами по мягкой розовой плоти губ слизеринца, лаская их, а потом, вздохнув, убрал руку. Он молча разглядывал мальчика, который был прекрасен в холодном освещении утра, оно идеально подходило к его бледному лицу и светлым глазам, заставляя их светиться и серебряно искриться. Этот светлый образ навсегда врезался в память Люпина. Он слабо улыбнулся и, повернувшись, лёгкой походкой отправился в глубь леса, чтобы потом добраться до Хогвартса, зайти в захламлённый кабинет и упасть в жёсткое учительское кресло, закрывая лицо руками и навсегда вычёркивая эту ночь из своей памяти, жизни и сердца.