Профессор Римус Люпин склонился над школьными работами в своём бедно обставленном и захламлённом кабинете. На столе горела свеча - единственный источник света во всей комнате, она создавала ореол тепла вокруг себя, но её трепещущий огонёк не мог отогнать мрачные тени, в которые погрузилась комната с приходом ночи. Человек, согнувшись над пергаментом пытался хоть что-то разобрать из написанного, но это было абсолютно бессмысленно - так как свет единственной свечки вряд-ли мог хоть что-то осветить. «Ладно,-пробормотал он,-оставлю это на завтра». Люпин поднял голову и с удивлением огляделся - он и не заметил как наступила глубокая ночь. Он резко вздохнул и свечка, затрепетав, погасла. Римус не шевельнулся, чтобы восстановить свет, наслаждаясь темнотой и ропотом листвы за окном. Он не любил ночь, эти тени и мрак, которые окутывали всё, искажая истинные значения вещей, заставляя душу сжиматься в комок от ощущения опасности и угрозы. «Да уж,-пронеслось у него в голове,-не тебе бояться опасностей ночи, ведь ты один из ярких её представителей.» Римус горько усмехнулся и, откинувшись на заброшенные назад руки, закрыл глаза. Не часто он мог позволить себе расслабиться в такой фривольной позе. Люпин чувствовал себя жутко усталым и вымотанным, как физически, так и душевно. Он вдруг осознал, что живёт с этим чувством уже очень давно, напряжение и постоянный контроль над собой сопровождали его на протяжении долгих лет. Когда-же это началось?-спросил себя Люпин. Наверное, с самого детства он учился контролировать свои звериные инстинкты вервольфа. Ну а напряжение это брат-близнец контроля. Уже очень давно он ни с кем не мог поделиться своими истинными чувствами и переживаниями, своим одиночеством и страхом.
Это началось после смерти Джеймса…нет гораздо раньше, когда он, маленьким мальчиком, был укушен вервульфом, с тех пор его жизнь превратилась в вечную полосу боли, страданий и одиночества. Он привык к этим чувствам, разрывающим его маленькое сердечко на части…до тех пор, пока не появился Джеймс, он был как луч света в, казавшейся бесконечной, тьме. Он понял страдания Римуса и поддержал его, не отвернулся, а именно помог справиться с болью, открыл дверь в другой мир, где яркий свет солнца затмил бледный блеск полной луны. В этом мире была дружба, понимание и участие, в нём был смех и веселье, с этим Римус распрощался ещё в глубоком детстве. Он почти забыл свои прошлые переживания и стойко переносил боль от превращений, потомучто знал - друзья рядом, они помогут и поддержат.
Но всё разрушилось в один момент, когда к нему пришли авроры и бесстрастно рассказали о смерти его друга - Джеймса, которого, как оказалось, предал Сириус, и на его руках ещё и жестокая смерть Питера. Они спрашивали, что знает об этом Римус, знал ли он о планах Сириуса. Это сообщение настолько потрясло Люпина, что сначала он не мог ничего ответить, а лишь тяжело опустился в кресло. Авроры задали опять свой вопрос, Римус забормотал, что ничего не знает об этом, они явно ему не поверили, да и кто поверит оборотню, но, видя его состояние, решили распрощаться, чтобы позже вернуться и продолжать снова и снова мучить расспросами.
Единственное слово, которое возникло в голове Люпина, было - почему? Почему Сириус сделал это, это же бред, невозможно, чтобы этот человек был предателем, ведь он так любил Джеймса, Лили и их маленького сына Гарри, он так любил его - Римуса... Убить Питера…бессмыслица какая-то! Ведь Питтегрю не мог никому причинить вред, он был слишком слаб и беспомощен для этого, зачем понадобилось его смерть Сириусу? Здесь явно было что-то не так, Римус отчётливо понимал это, но не мог ничего поделать, вскоре состоялся суд и Блэка приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. Все месяцы, пока шло разбирательство, Люпина не оставляли в покое - ежедневные допросы и расспросы, он ничего не знал, но ему отказывались верить. Лишь, когда закончился суд, Римус смог осознать всю глубину своей потери, больше не было неунывающего Джеймса и нежной Лили, когда-то такой весёлый и жизнерадостный Сириус заперт в Азкабане, где дементоры быстро избавят его от этих качеств характера, заменив их страхом, ненавистью, а, возможно, и сумасшествием, умер малыш Питер, не понятно по какой причине и за что. Не было больше мародёров, не осталось ничего.
Римус жестоко переживал потерю друзей, он мучил себя мыслями об их возможном счастливом будущем, как молоды они были, как красивы и жизнерадостны, все двери открывались перед ними и теперь всего этого нет,осталась лишь пустота и холод смерти. Проходили годы, а Римус так не с кем и не сблизился по настоящему, не завёл новых друзей, он общался лишь с коллегами по работе и только по острой надобности с другими волшебниками. Его сторонились, как оборотня - возможного приспешника Волдеморта. Таким образом Люпин оказался закрытым от мира и чёрная тень одиночества нависла над ним. Он старлся не обращать на неё внимание, полностью погрузившись в работу, но вот именно такими ночами она выползала из тёмного угла, отвратительно скалясь в ухмылке и душила его, заставляя испытывать новые душевные страдания.
Римус встряхнул головой, отгоняя прочь прошлое и, встав с жёсткого стула, подошёл к окну. Вдруг, резким порывом он открыл створки и лёгкий ветерок взлохматил его тёмно-русые волосы, прикоснувшись с такой нежностью, как-будто пытаясь утешить. Римус замер от этой неожиданной ласки, его глаза закрылись и из уст вырвался лёгкий стон. «О, Мерлин! Как мне надоело всё это - строить из себя хорошего человека, бороться с тем, чего нельзя победить, с моей истинной сущностью… От неё не спрятаться, никуда не уйти…Всё это бесполезно». Он открыл глаза и посмотрел на своего извечного врага - луну, она была прекрасна, сияя ровным серпом, так, будто шрам, оставленный временем на тёмно-синем бархате ночного неба. Сейчас она его не пугала и Люпин обвёл глазами окрестности. Кроны деревьев серебрились в лунном свете и казалось, что они шепчутся, рассказывая друг другу тайны мироздания. Что-то было в этой ночи, неясное, тревожное и чертовски притягательное. Создавалось впечатление, что опасность таится в самом воздухе, это ощущение всегда заставляет быстро биться сердце и оглядываться в страхе, что где-то там, сзади, в темноте, скрыто что-то ужасное, что может с лёгкостью разрушить весь маленький мирок человека своей яростью и злобой.
«Я эта чёрная тень за твоей спиной путник, я та опасность, что готова разорвать тебя, наслаждаясь твоими мучениями и упиваясь страданием и кровью…Господи, что со мной, - вздрогнул Люпин, - Это не мои мысли, так, будто кто-то внушает их мне. Успокойся, - приказал себе вервульф, его сердце отчаянно билось, готовое вырваться из груди. Желание крови вдруг вспыхнуло где-то в самой глубине его естества. Римус взглянул на свои отчаянно трясущиеся руки, всё тело колотила дрожь, холодный, скользкий пот выступил на лбу. Эта жажда крови и раньше посещала его, но помнил он это очень смутно, потомучто в это время обычно был в обличье волка. Ярость охватила всё его существо, бьясь в груди, она рвалась наружу, требовала выхода, иначе грозила разорвать тело. Люпин отступил назад, пытаясь закрыть окно, но рука слишком резко, как-будто отдельно от остального тела, с невероятной силой захлопнула ставню, послышался звон стекла, и серебристые осколки полетели в комнату, раня его тело, как маленький рой пчёл. Люпин отчётливо почувствовал запах крови, он поднял руки к лицу и посмотрел на ладони, небольшие алые капельки выступили на них там, где рук коснулись острые осколки. Он побледнел и осторожно поднеся ладонь ко рту слизнул красный нектар, солёно-стальной вкус полоснул его как самое острое лезвие. Жгучее желание пронзило вервульфа с головы до ног. Люпин вздрогнул и, упав на колени. закрыл лицо руками, отчаянно размазывая кровь по лицу. «Это сумасшествие», - пронеслось у него в голове. Люпин резко вскочил и прижался к стене. Бурная ярость завладела им, не понимая, что делает, Римус схватился за ворот рубашки и рванул его, резкий звук рвущейся ткани привёл его в чувство. «Я опасен, а здесь много детей, - хриплое дыхание вырывалось из гуди,- надо уходить отсюда, немедленно». Запретный лес… да, туда, только там он сможет найти успокоение и не будет опасен… по крайней мере ученикам.
Шатающейся походкой Люпин подошёл к двери и резко распахнув её, бросился беззвучной тенью к выходу из Хогартса, а потом под чёрную сень леса - туда, где чувствовал себя на своём месте, где не надо притворяться и, где эмоции возьмут верх над разумам, а вервульф над человеком…