Тихое светлое утро будило его мягко и ненастойчиво. Прошло довольно много времени между тем, как Рем осознал, что он уже не спит, и тем как он приоткрыл глаза. Он покосился на будильник. Не такое уж и утро, - на часах было начало двенадцатого. Надо бы встать. Ему разрешалось пропускать уроки непосредственно после полнолуния, но это не было причиной для того, чтобы валяться в постели весь день. Рем заставил себя подняться с кровати и, преодолевая болезненные спазмы, поплелся в ванную. Он подошел к большому зеркалу над мраморной раковиной..
- Да-а! Краше в гроб кладут! - безапелляционно заявило стекло.
- Сам знаю, - буркнул в ответ Рем.
«Что ж так хреново то!» - в который раз задал он вопрос своему замученному отражению. Конечно, больно было всегда, но раньше он никогда не чувствовал себя таким вялым. Еле переставляя ноги, он добрался до душа. Чуть теплые струи немного освежили его, прохладная вода смыла боль, но и особой бодрости не прибавила.
Вернувшись в комнату Рем оглядел застеленные кровати друзей. На ум пришло, что он не помнит, как оказался в своей кровати. И голова упорно отказывалась восстановить ход событий. «Наверное, ребята меня притащили. Как всегда».
Время для пробуждения он выбрал ни туда ни сюда. На уроки опоздал, на обед - рано. «Да катись оно все куда подальше! Пойду досыпать». Рем залез в нагретую постель. Он закрыл глаза и попробовал снова уснуть. Как ни странно, но ничего из этого не вышло. Тревожный маленький комочек где-то в районе желудка не давал ему вновь окунуться в негу сна.
«Может, я есть хочу» - предположил Рем. Он представил себе пару здоровенных бутербродов и кубок тыквенного сока. Фу! Нет, от еды воротило. Что же тогда?
Валяться в постели просто так скоро надоело. Рем кое-как оделся и решил, что подождет друзей в гостиной. Он устроился на диванчике у камина и, закрыв глаза, попытался прокрутить в памяти события этой ночи. Сегодня они забежали в совсем другую часть леса. И там столько интересного! Даже жаль, что все эти годы они ни разу там не побывали. Наверное, это потому, что им всегда приходилось заходить в лес со стороны Хогсмида, а сегодня они зашли со стороны Хогвардса. А, кстати, почему? Ах, да! Он вспомнил, что опоздал. Опоздал… Опоздал, потому что…
О, нет!
Рем нервно дернулся, вызывая к жизни, почти исчезнувшую боль.
Боже мой! Люциус!
Маленький комочек в желудке, наконец, взорвался, погружая его сознание в состояние паники. Стремительно вернувшаяся память лихорадочно расставляла все по своим местам.
Они были вместе… Пили вино… Он ласкал Люциуса… Потом вспышка страсти. Он опьянел от неожиданно неукротимого пыла любовника…
А потом его мозг золотом омыл аромат крови. Он смотрел на шею Люциуса, открытую его взорам и … зубам. Белизна его кожи резала глаза. Все помыслы сосредоточились на том, чтобы добраться до сладкого наркотика, бегущего по его венам.
Он помнил, как Люциус открыл глаза, и прекрасные серебряные озера почернели от скользкого ила ужаса.
А вихрь безумия уносил его все дальше и дальше. Сознание меркло, и лишь чудом еще оставалась крохотная частичка человека. Того, кто был Ремом. Он собрал всю свою любовь, всю нежность, которую испытывал к этому человеку и последними остатками воли вцепился в рвущегося к добыче волка.
А потом… потом был влажный лесной воздух. Колючая от опавшей хвои земля под лапами. Он чувствовал тысячи невидимых глаз, наблюдающих за ним. И еще запах зверей, несущихся рядом.
Рем склонил голову к коленям. Круговыми движениями он массировал виски, стараясь вспомнить самое главное: что он сделал? Он успел убежать? Или он… укусил его? Или…?
Нет!
Рем вскочил как ошпаренный, заметался по комнате. Куда идти? У кого спросить? И как спросить? Не находили ли в замке растерзанных трупов?
Он посмотрел на часы, висящие над камином. Циферблат расплывался перед глазами. Рем встряхнул головой, чтобы выбить из глаз навернувшиеся слезы. В любом случае оставаться здесь он больше не мог. Рем вышел в коридор. Никого. Естественно все на занятиях. Все спокойно. Но это ничего не значит. После случая со Снэйпом все тоже было спокойно, а потом оказалось, что он едва не убил человека. Господи! Неужели он снова сделал это? Или еще хуже?
Поразмыслив, куда ему лучше пойти, Рем остановил свой выбор на Большом зале. Скоро обед, студенты соберутся там. Может быть, придет и Люциус, ну, а если нет, наверняка будут какие-нибудь слухи, что-то всегда можно узнать. Подвешенное состояние угнетало его больше всего. Неопределенность и надежда. Они не сестры, они - соучастницы. Одна убивает, другая продлевает муки.
Пробыв в зале всего ничего, Рем уже не знал, куда себя девать. Сердобольные эльфы, накрывающие столы, принесли ему обед пораньше, чтобы он не сидел просто так. Теперь Рем тоскливо гонял по тарелке кусочки мяса. Время ползло не быстрее черепахи. И когда в дверях показались, первые студенты, он даже не поверил, что дождался-таки.
Хотя особой пользы это не принесло. Мало того, что ему пришлось ждать, пока подойдут друзья, пока они разложат еду, пока утолят первый голод. Так потом еще оказалось, что они совершенно не собираются говорить о Люциусе Малфое. Прошло полчаса, а он так ничего и не узнал. Никаких ошеломляющих новостей слышно не было. Джеймс злился на профессора Флитвика за низкую оценку по сочинению, а Сириус с Питером его успокаивали. Рем был готов посочувствовать другу, все-таки Джеймс корпел над ним целый вечер. Но что такое плохая отметка по сравнению с тем, что он возможно… Хватит! Нужно, наконец, все выяснить. .
- А сегодня на завтраке все были? - осторожно вклинился он в возмущенную речь Джеймса.
- Да вроде… - отозвался Сириус и вновь принялся утешать расстроенного Поттера.
«Да-а, толку чуть». Рем оглядел слизеринский стол. Люциуса не было, а по этим слизеринцам и не разберешь, волнуются ли они, или спокойны.
Неподалеку от них устроилась парочка студентов. Их однокурсник Фрэнк Лонгботтом пригласил к ним за стол свою девушку-хафлпаффку. Смешливая пухленькая девчонка была жуткой говорушкой. Она почти не ела, зато все время что-нибудь рассказывала. Буквально минут за пять, никак не больше, она перечислила, что им задали на выходные, посоветовалась с ним, что ей лучше съесть, объявила, что ее соседки по комнате - лесбиянки, и пересказала содержание передовицы «Ежедневного пророка».
Рем от удивления даже отвлекся от своих проблем. Больше всего его поразило то, что Фрэнка абсолютно не раздражала эта болтовня. Он внимательно ее слушал, не забывая налегать на запеканку, и поддакивал ей в нужных местах.
«Любовь, однако, - подумалось Рему. - Любовь. А где же моя любовь? О, Мерлин! Ну, пожалуйста, хоть что-нибудь!»
- А сегодня Трансфигурация была довольно сносна. - донесся до него голос хафлпаффки. - У нас занятия со Слизерином, а их старосты то не было, и им не было перед кем выделываться.
- Да, я слышал. - на секунду оторвался от еды Фрэнк.
Рем потрясенно уставился в стол, не давая себе повернуться к Лонгботтому. «Вот олух! Как же я раньше о нем не подумал!» Всем было известно, что каким то непостижимым образом их молчаливому однокласснику без особых усилий удавалось всегда быть в курсе всех событий. Рем следил за ним боковым зрением. Фрэнк доел последний кусок вишневого пирога, и они встали из-за стола
Рем догнал их у выхода.
- Фрэнк, постой! - он отвел его в сторонку, чтобы его подружка не услышала разговор. Становиться объектом сплетен Рем не хотел. - Послушай, ты не слышал… - Рем замялся. - Короче, ты что-нибудь знаешь про Малфоя? Мне это важно…
Фрэнк пронизывающе взглянул на него, словно определяя действительную степень важности этой информации.
- Утром слизеринцы вроде бы говорили, что его нашли у себя комнате без сознания, - медленно проговорил он. У Рема екнуло сердце. - Это все, что я знаю. Ну и еще то, что сейчас он в больничном крыле.
- Спасибо. Фрэнк, э-э… - Рем заколебался, но продолжил, - не говори никому, что я спрашивал, ладно?
- Ладно. - спокойно согласился он. - Увидимся.
Рем смотрел вслед удаляющейся парочке и думал, что попросить такое у кого-нибудь еще было бы равносильно тому, чтобы встать перед всей школой и громко кричать: «Я трахаюсь со слизеринцем!» Но Фрэнк, несмотря на свою осведомленность, был последним человеком в Хогвардсе, от которого можно было услышать сплетню.
«И что теперь?» Слова Лонгботтома ни на йоту не приближали его к нужному ответу, тревога только усилилась. Кто-то положил ему руку на плечо. Рем обернулся. Дамблдор.
Добрый день, мистер Люпин, как вы себя чувствуете? - Очевидно, директор имел в виду зелье.
Рем начал было готовить достойный ответ. Его вдруг охватила такая злоба на это бесполезное пойло! Оно не только не ослабило агрессию оборотня, но и не дало ему самому вовремя сориентироваться в своих ощущениях.
Я ничего не помнил! - выпалил он. То, что он, пусть и ненадолго, но забыл вечер с Люциусом, возмущало его больше всего.
Дамблдор как-то сразу все понял. Без подробных расспросов, без проб и анализов. Он просто понимающе кивнул. Под его сопереживающим взглядом Рем успокоился также быстро, как и разозлился.
Я должен писать об этом… обо всем? - тихо спросил он.
Нет, Ремус, это домашняя работа для меня. Не беспокойся больше об этом. Ты верно очень устал сегодня ночью. Не хочешь зайти к мадам Помфри? Она уже вернулась.
Я не… - «Стоп! К мадам Помфри. Это значит в больничное крыло. Туда, где он». - Спасибо, я так и сделаю.

Рем преодолел расстояние до больничного крыла за время рекордное для человека, еще час назад еле волочившего ноги. Мадам Помфри он нашел в ее кабинете. Ей, видно уже было известно об испытании нового зелья. Она вскочила ему навстречу.
Бедный мальчик! - воскликнула она, заботливо усаживая его на кушетку. - Эти горе-ученые тебя в могилу сведут. Взяли моду - экспериментировать над ребенком!
Она протянула Рему кубок с Обезболивающим зельем, которое всегда готовила для него после полнолуния.
Сейчас я приготовлю тебе еще и Укрепляющее зелье, а то ты совсем плохо выглядишь.
Мне ждать здесь?
Хочешь здесь, а хочешь - иди в палату.
То, что надо.
Я пойду. - Рем поспешно направился к отсеку стационара.




Люциус был там. Войдя в палату, Рем увидел только светло-серую ширму, огораживающую кровать, но он сразу же уловил его сладкий аромат, растворенный в горьковато-травяных запахах лекарственных настоев. По спокойствию Дамблдора и мадам Помфри Рем уже понял, что самого страшного не случилось. Но ему все равно нужно было увидеть его своими глазами.
Он зашел за ширму.
Люциус.
Спит.
«Наконец то!» Напряжение немного отпустило. С ним все в порядке. Это главное. Рем понюхал пустой кубок, стоявший рядом на тумбочке. Сонное зелье, чтобы спать без сновидений. И без кошмаров. «А его кошмар - это я», - с грустью подумал Рем. Но, тем не менее, чем дольше он смотрел на спящего юношу, тем больше успокаивался.
Люциус был бледнее обычного. Его и так светлая кожа, сейчас была похожа на сверкающий лед. Но это хорошо. По крайней мере, он не пылает в лихорадке, сопровождающей процесс обращения. И дышит ровно. Рем не много помнил из собственного обращения, он тогда был слишком мал, но в его память навеки врезалось то, что дыхание превращается в серьезное испытание. Сначала пытаешься впустить в опустошенные легкие хоть чуточку кислорода, а потом прикладываешь все силы, чтобы справится с раскаленной плазмой, которую остальные называют безобидным словом «воздух».
Рем убрал волосы с его лица и потрогал лоб. Какой холодный! Он хотел наклониться и прикоснуться к нему губами, чтобы передать ему капельку своего тепла.
Люпин! - остановил его голос сзади.
Рем выпрямился. Он не хотел оглядываться. Стоящего за спиной человека не должно было здесь быть. Потому что его присутствие было катастрофой. И ее уже никак не избежать. Он нехотя развернулся.
Снэйп.
Неподвижная фигура слизеринца, облаченная в черную мантию, была похожа на гранитное изваяние. Образ статуи разрушали только прищуренные черные глаза, жадно изучающие Рема. Некоторое время они стояли друг против друга, словно оценивая противника перед боем.
Интересно, почему я не удивлен, видеть тебя здесь? - прервал молчание Снэйп. Судя по его голосу, он не только не был удивлен, но и ожидал его появления.
Рем постарался придать себе немного беззаботности.
Я… На завтраке были разные разговоры. Я заходил к мадам Помфри и решил посмотреть что с ним. - «Вот, вроде похоже на правду».
Да ты что! А я грешным делом подумал, что ты явился взглянуть на свою очередную жертву.
Рем нахмурился.
Думай, что говоришь Снэйп.
Каменный идол ожил. Снэйп стронулся с места и медленно пошел не него, глядя ему прямо в глаза.
А я всегда думаю, что говорю и что делаю тоже. В отличие от некоторых.
На что ты намекаешь? - глухо спросил Рем. Он не собирался вечно каяться перед Снэйпом. Одного раза было вполне достаточно.
На то, что в этой школе одна болезнь - ты!
А-а! Я тебя понял Снэйп, ты считаешь, что это я напал на него?
Считаю? Нет, Люпин, я не считаю. Я это знаю точно.
Ничего ты не знаешь! - Рем невольно сорвался на крик.
Я нашел его. - прошипел Снэйп. Он тоже начал выходить из себя. - И когда он был в сознании, он произнес твое имя. Так что считай, ты попался, вервольф!
Рем сделал протестующий жест, но как то неловко. «Он думал обо мне», - пронеслось в голове. За тревогами о жизни Люциуса, Рем старался пока не думать о его реакции на все это происшествие. А вот после слов Снэйпа перспектива разговора с Малфоем возникла как грозовая туча, готовая разразиться ураганом. Снэйп воспользовался его замешательством, чтобы продолжить.
Подумать только! - все больше распалялся он. - А я еще имел глупость начать верить, что ты был не причем тогда, в хижине. Кстати, ты на сей раз один, или попозже у Блэка тоже животик прихватит?
Рем взбесился. Он был готов кинуться на слизеринца с кулаками. Но этого ни в коем случае нельзя было делать. Такого как Снэйп силой ни в чем не убедишь. Он точно сочтет это признанием вины. Все-таки Люциус очень правильно делает, что сохраняет среди них ледяное спокойствие. Оно действует лучше. Рем сосчитал до десяти.
Потише, Северус, ты разбудишь его. - почти доброжелательно произнес он.
Его слова взбесили Снэйпа еще больше. В глазах слизеринца полыхнул черный огонь злобы. Он сделал еще шаг к Рему, и грифиндорцу пришлось сильно напрячься, чтобы не отступить.
Вот и хорошо. - он последовал совету Рема и сбавил тон, но от этого его голос стал более зловещим. - Жду не дождусь, когда он проснется, и я смогу рассказать ему о вашей милой, так сказать, шутке.
Тебе запрещено рассказывать об этом. - огрызнулся Рем. Искусственного спокойствия надолго не хватило.
Ошибаешься. Дамблдор запретил мне рассказывать только о том, что ты оборотень. Но, благодаря твоим стараниям, Малфой это и так уже знает. Так что слово я не нарушу. И будь уверен, - прибавил он со злорадной ухмылкой, - Люциус Малфой не тот человек, который позволяет так шутить с собой.
О! В этом Рем был уверен. Облегчение, испытанное при виде живого и невредимого Люциуса, ухнуло в бездну. Этот слизеринец собирается сказать его любимому, что он таким образом ШУТИТ???
Он смотрел в бешеные глаза Снэйпа и видел в них жажду мести, торжество. Это был его приговор.
Он прав, запрещения на рассказ об инциденте в хижине не было. Это как бы подразумевалось. Но только не в этом случае. Очевидно, Снэйп рассчитывал, что Люциус, на которого запрет не распространялся, обнародует этот факт в кратчайшие сроки, и он сможет насладиться позорным исключением оборотня из школы.
Только дело обстояло еще хуже. Он собирается сказать Люциусу, что он так ШУТИТ! Рем боялся даже представить себе последствия этого. Он и так то не знает, как будет оправдываться, а если Снэйп еще преподнесет ему ЭТО. Что подумает Люциус?
Если бы только Снэйп допустил хотя бы мысль об их с Люциусом отношениях … Он уже сейчас считал бы себя полностью отмщенным и мог бы возлюбить всех грифиндорцев как себя самого.
Не надо. - выдавил Рем после длительной паузы. Дрожь в голосе его не волновала. - Северус, не делай этого.
Почему же, скажи на милость?
Это была случайность.
Вот как? Все-таки признаешь, что это был ты. А ответь мне, отчего же тебе всегда случайно попадаются слизеринцы?
«Что мне сделать, чтобы убедить его? Должно же быть что-то», - он перебирал в уме варианты, которые могли бы заинтересовать Снэйпа.
Что здесь за шум? - в палату вошла недовольная мадам Помфри. - Вы что кричите?
Она строго посмотрела на студентов. Снэйп гордо вздернул подбородок.
Я хочу побыть с ним. - ответил он, указывая на спящего Малфоя. - Мне декан разрешил.
Ладно. Я не возражаю. Только тихо. - Помфри обернулась к Рему. - Пойдем-ка со мной, я уже приготовила для тебя зелье.
Рем последовал за ней. Обернувшись, он увидел, как Снэйп берет стул и усаживается у изножья кровати Люциуса. «Это нечестно. - сердито подумал Ремус. - Там должен быть я».