Рем был уверен, что у него есть шанс объясниться с Люциусом раньше Снэйпа. Да, он ничтожно мал, но он есть. Правда больше не казалась ему такой ужасной, по сравнению с тем, что мог наболтать Люциусу его злопамятный однокурсник.
Он осторожно повернул ручку двери. Не заперто. Хорошо…
От представшей его взору картины ему сделалось дурно.
Люциус сидел там же, где и всегда. Напротив него удобно расположился Снэйп.
«И почему мне никогда не приходит в голову посмотреть на карту, перед тем как идти к нему. Что мы ее, для красоты рисовали?»

Легок на помине. - начал Снэйп вместо приветствия. - А я тут рассказываю о ваших забавах.
Рем смерил Снэйпа взглядом в лучших традициях студентов Слизерина. «Мать твою Снэйп! Сидит на фиг на моем месте, еще и скалится». Хотя на самом деле ситуация красноречиво говорила о том, что как раз ему здесь делать нечего. Даже если Люциус изъявит желание выслушать его, то в присутствии Снэйпа он сделает все, чтобы его оправдания были похожи на предсмертную речь приговоренного к казни.
Но уйти, значило в какой-то мере подставить Люциуса. Рем не думал, что Снэйп начнет выпытывать у Малфоя, почему грифиндорец смело входит в его покои. Но он не хотел, чтобы Люциус оказывался в двусмысленной ситуации. «Так и быть, поболтаем для виду».
Люциус, мне очень жаль, что так получилось. Это произошло случайно…
Ну ты и наглый, Люпин! - поднялся с кресла Снэйп. - Ты очень удобно устроился. Удовлетворяешь свои извращенские инстинкты, а потом приходишь со смиренным видом и каешься. Волк в овечьей шкуре. - последнюю фразу он словно выплюнул.
Это. Была. Случайность. Повторить помедленнее, Снэйп, чтобы до тебя дошло?
Случайность легко становится закономерностью. - процедил Снэйп
Может, ты помолчишь, - взорвался Рем. - Мне от твоего шипения уже гадючки по углам кажутся!
Кажутся - креститься надо! Хотя тебе, вервольф, это не поможет. Тебя лучше просто утопить, как щенка.
Знаешь что… - «Люциусу это явно не понравится. Я итак его чуть не убил, теперь еще устраиваю грязную перепалку в его спальне». Рем вздохнул. - Я не с тобой разговариваю.
Да. Ты разговариваешь с нами. - наконец подал голос Малфой. - Сев, сядь.
«Сев?» Рем почувствовал, что стены вокруг покачнулись. Он уже забыл, что хотел просто создать для Снэйпа видимость извинений. Обращение Люциуса резко настроило его на искренний тон.
Люциус, ты должен меня выслушать. - «Да-да, выставить этого шипучего гада, и выслушать меня».
Люциус хранил молчание. За все время, когда Рем использовал любую возможность, чтобы понаблюдать за ним, он установил, что показное равнодушие Малфоя имеет сотню разных оттенков. Он уже искренне не понимал, как это окружающие не замечают перемен в его настроении. В данную минуту, Рем был уверен, что не будь здесь Снэйпа, Люциус орал бы на него до потери пульса. И ей богу, Рем даже хотел этого. Он хотел видеть его злым, взбешенным, разъяренным, каким угодно, лишь бы знать, что Люциус все еще доверяет ему свои чувства.
Что, заготовил парочку стандартных отмазок, - снова встрял Снэйп, - или ради такого случая имеется нечто эксклюзивное?
«Ой, ну какая же заноза, а!»
Да хватит уже! Сколько раз тебе повторять? Это была глупая проделка. Глупая и дурацкая. И она никому не принесла удовольствия, и если ты…
Вы рассчитывали таким образом получить удовольствие? - холодно осведомился Малфой. - Признаться, я считал, что у грифиндорцев развлечения попроще. Теперь вижу, что вы дадите фору любому слизеринцу.
Не надо переиначивать мои слова. Я могу тысячу раз повторить: это была случайность. Ты обязан мне поверить.
Снэйп хмыкнул, вложив в этот звук весь имеющийся у него в запасе сарказм.
А с чего бы мне верить тебе? - спросил Люциус.
«Потому что ты любишь меня! Ты ведь любишь. Разве нет? И я люблю тебя. Почему я не говорил этого раньше? Как глупо!» Сейчас это казалось так просто. Не было ничего более естественного, чем сказать все напрямик: как ему было страшно признаваться в своем секрете, как он боялся потерять его, как он сожалеет о случившемся и как сильно, безумно, бесконечно он любит его. Рем уже был готов сделать это.
Чудн~о, - перебил Люциус его намерение, - оборотень, для которого полнолуние - неожиданность, это нечто новенькое. Ты настолько беспечен, что не следишь за календарем?
Не говори глупостей, Малфой. - мгновенно остыл Рем. - Разумеется, я слежу за полнолунием.
Глупостей?! - голос слизеринца угрожающе понизился. - Единственное, что я нахожу глупым, это твои неуклюжие оправдания. Как же интересно получилось, что ты случайно не заметил приближение полнолуния? А! Не говори. Я знаю: оно подкралось незаметно. Если честно, твои потуги просто жалки!
Рем укоризненно взглянул на Люциуса. «Мог бы хотя бы выбирать выражения, раз уж ему надо строить из себя этакого оскорбленного властелина». Но зато теперь все формальности соблюдены: он поунижался, Малфой поиздевался. Ему больше нечего здесь делать. Нет, осталось еще последнее.
Люциус, не говори никому, что я оборотень. - попросил он.
Снэйп подался вперед, но Люциус сделал упреждающий жест, и он остался на месте. «Молчание - знак согласия» - решил про себя Рем и, не дожидаясь ответа, молча пошел к двери. Спину ему жгли два пристальных взгляда.
Один полный презрения. А другой?





Несмотря на все случившееся, Рем почему-то не допускал мысли о том, что Люциус может ему мстить. В его сознании мелочное понятие мести было слишком далеко от образа человека, которого он уже практически не отделял от себя самого. Но то, что происходило сейчас, иным словом назвать было нельзя. Все началось еще на завтраке. Когда в зал влетели почтовые совы, Рем заметил большую сипуху с объемистым свертком. К его немалому удивлению птица приземлилась рядом с ним. Кто мог ее прислать? Он ничего не ждет. Рем угостил посланницу печеньем и стал разворачивать плотную бумагу.
Там были его собственные вещи. Рубашка, полотенце, факультетский галстук, старое орлиное перо. Все это он оставил или забыл у Люциуса. И сейчас он их «вернул». Рем порылся среди этой кипы. Ни записки, ни письма. Мог бы черкнуть пару слов насчет того, что оборотень не имеет право даже быть в его тени, или что грифиндорцы еще поплатятся за свои шутки. Но нет, ничего. Люциус просто вышвырнул его из своей жизни. И сделал это на глазах у всех, там, где Рем вынужден скрывать свои чувства. Какой жестокий расчет! Жестокий и великолепный.
Что это? - поинтересовался Сириус.
Да так, из дома кое-что прислали. - его голос звучал как обычно.
Что ж, на тот момент оставалось довольствоваться такими радостями.
И вот теперь сдвоенное зельеварение. Продолжение утренней экзекуции. Начало урока, в принципе, было вполне мирным, даже удачным. Пятнадцатиминутное разъяснение, потом учитель разбил их на пары, и задал приготовить Замораживающее зелье. Рем оказался в паре с Лили. Он обрадовался: хотя Лили и не слыла асом зельеварения, но все же она была довольно аккуратна и педантична. Рем был уверен, что она не даст испортить их работу. А сам он надеялся немного расслабиться и подумать над сложившейся ситуацией.
Он помог девушке установить котел, сходил к фонтану за водой для зелья и взялся за какое-то чисто механическое занятие. Отличная возможность немного понаблюдать за Люциусом, представить, что всего этого происшествия не было и все как раньше.
Он посмотрел на стол, где свое зелье готовили Малфой и Снэйп, и в тот же момент пожалел, что ему не дали самостоятельную работу повышенной сложности.
Люциус улыбался Снэйпу. Улыбался!
Они тихонько переговаривались. Снэйп колдовал над котлом, а Люциус разбирал тонкие стебли белладонны и улыбался ему. Не может быть! Люциус никогда не улыбался никому ТАК! Кроме него разумеется. Но не на людях!
Обычно в присутствии посторонних он только пренебрежительно ухмылялся. А тут, он сидит и, как ни в чем ни бывало, улыбается черноволосому юноше. Наклонившись чуть ближе, он что-то сказал, и у Снэйпа дрогнули уголки губ. Если бы не полная сосредоточенность на зелье, он, пожалуй, рассмеялся бы.
Рему захотелось сейчас же встать, подойти к Люциусу и поцелуем забрать его улыбку себе. Вот тогда то им всем точно стало бы не до смеха.
Ремус, это нужно растолочь, а не поломать. - раздался над ухом голос Лили.
Прости, что ты сказала? - Рем усилием воли заставил себя оторваться от этой картины и посмотрел на обломки хрупких корешков, которые он попросту изломал меж пальцев.
Эти коренья кусками не добавляют, они должны быть как пыль. Вот, смотри. - Лили показала ему на запись в своем конспекте.
Действительно. - Рем сделал вид, что читает, - сейчас я поправлю.
И желательно побыстрее, их надо добавить через пять минут.
Рем взялся исправлять свой брак, не решаясь вновь взглянуть в сторону слизеринцев.
«Это ничего не значит, - убеждал он себя. - Почему бы ему не улыбаться своему однокласснику. Они ведь вроде друзей. Или больше?» Рем надеялся, что когда он снова их увидит, то обнаружит, что это была галлюцинация, и они просто вместе делают зелье. Он медленно поднял голову. Люциус действительно больше не улыбался. Он внимательно следил, как Снэйп отмеряет какой-то порошок на маленьких медных весах, и почти любовался действиями своего напарника. Его рука покоилась на спинке соседского стула. Одно короткое движение, и Малфой обнимет его.
«Это уж слишком! Я знаю, что виноват, но зачем нужно наказывать меня подобным образом. Будто мне мало того, что я не нахожу себе места от беспокойства. Или того, что мы уже три дня не были вместе».
О! Рем, спасибо, это то, что нужно. - Лили высвободила из его рук чашку с растертыми в порошок корешками. - Будь любезен, порежь еще вот это. - Она подсунула ему что-то мертвое. - Вот такими долечками. - Девушка небрежно помотала у него перед носом склизким ошметком.
«Кто бы меня долечками порезал, чтоб я больше этого не видел». Рем сконцентрировался на своем занятии, разрезая неживую плоть какого-то создания. Ему нужно было во что бы то ни стало пережить оставшийся час.






Крррак! Рем посмотрел на осколки стекла в своей руке. Не обращая внимания на кровоточащую ладонь, он потянулся к волшебной палочке.
«Reparo». - устало сказал он бедному стакану, который за последний час разбивал уже раз двадцать. Он налил себе воды из графина и стал пить маленькими глоточками.
«Совершенно ничего не помогает!» - с отчаянием думал он. После уроков он не пошел с ребятами к озеру. Ему было необходимо отдохнуть от равнодушия, которое он усиленно пытался разыгрывать весь день. «И как только Люциусу удается постоянно быть таким непроницаемым. Это же жутко утомительное занятие». И Рем стремился как можно скорее оказаться в одиночестве, чтобы дать волю чувствам. Но в итоге оказалось только хуже.
Сначала разум робко пытался доказать ему, что все эти показные улыбочки не более чем видимость, не имеющая под собой никакого подтекста, а его подозрения настолько беспочвенны, что это даже смешно. Но хищница-ревность, караулившая его долгое время, наконец, дождалась своего часа. Всею силой своих когтей она вонзилась в его сердце. И теперь его мысли неслись как поезд под откос, не давая ему ни малейшей передышки.
«Сегодня их не было на обеде. Из всех слизеринцев только их двоих. Наверное они… Да, почему бы и нет, они же из одного дома. Снэйпу не надо придумывать тысячу отговорок, чтобы навестить его. Ему не нужно планировать одну ночь, как сверхсекретную операцию».
И по отношению к Снэйпу Люциус не связывал себя идиотскими, никому не нужными обещаниями. Он мог захватить его губы в жаркий плен, подарить ему свою сладкую власть. А Снэйп, наверняка, даже не способен насладиться тем, чего Рем был готов ждать вечно.
В его воображении возник образ сплетенных тел, отдающихся страсти. От мысли, что чужие руки будут касаться нежной фарфоровой плоти его любимого, у него помутнело в глазах. Не может быть, чтобы Люциус ласкал другого также как и его. Это просто немыслимо! И разве Снэйп знает, что нравится его любовнику. Разве он будет ловить каждый его вздох, чтобы слить с ним свое дыхание. А вдруг он сделает ему больно.
Крррак! На сей раз стакан буквально взорвался в его руке. Стеклянные брызги разлетелись во все стороны, чудом не попав ему в глаза. Восстанавливать его Рем не стал. Он опустился на кровать и стал рассматривать сеточку порезов на своей ладони. И как это он себе руку еще не пропорол. А хоть бы и пропорол, что с того. Он, похоже, перестал чувствовать физическую боль.
Знакомые голоса на лестнице свидетельствовали о том, что возвращаются его соседи. Рем быстро вскочил с кровати. Если они застанут его в таком состоянии, еще раз ему просто так не отвертеться. Ногой он запихнул осколки под тумбочку и, забежав в ванную, запер за собой дверь. Зеркало испуганно ойкнуло, и в ванной воцарилась тишина. Насупившись, Рем уставился на свое отражение. Его озверевший вид поразил и его самого. Он сейчас действительно чем-то напоминал волка. Причем очень голодного и очень злого.
Рем включил холодную воду, умылся и постарался сделать более спокойное лицо. «Что ж, нужно смириться с тем, что еще некоторое время мне придется притворяться постоянно».
В спальню ворвалась разноголосица. Ребята наперебой обсуждали, кому достанется кубок школы в этом году. «Наверное, Рэйвенкло. У них сейчас большой отрыв в баллах, - мысленно поддержал дискуссию Рем. - Но если Джеймс выиграет финальный матч, то возможно…»
Эй! Рем! Пошли на ужин.
Иду. - коротко крикнул он.


Рем хмуро рассматривал собравшихся на ужине студентов. То и дело его взгляд вновь останавливался на слизеринцах.
«Они сидят вместе. Почему они сидят вместе? Спокойно, Ремус, они с первого курса сидят вместе. Да, но сейчас они сидят непозволительно близко друг к другу. Сириус с Джеймсом сидят так близко, когда…»
Черт! Рем пригляделся повнимательнее. Нет, у обоих руки на столе. Пока.
Его чувства и мысли соединились, образовав черное море ревности. Оно больше не бушевало, как еще полчаса назад в спальне, но любой внешний раздражитель вызывал на его поверхности неприятную рябь.
Вот Снэйп потянулся к соуснику, обернулся к Люциусу, что-то спросил. Малфой кивнул. Снэйп подал ему соус. Люциус поблагодарил его и снова улыбнулся.
«Да что же он все время лыбится! Он что, забыл о своем амплуа Всемогущего Невозмутимого Повелителя Вселенной?!»
О-ой, смотрите какие голубки. - ехидно протянул Питер, заметив, куда смотрит Рем.
Сириус обернулся и брезгливо осмотрел слизеринцев
Ага, точно два сапога пара.
«Да какая же они пара!» - хотелось возразить Рему. Ничего глупее он в жизни не слышал. Разве этот… этот… Слова нет такого, чтобы его назвать. Ну как Снэйп может быть парой Люциусу?
«А почему, собственно не Снэйп. - вопросительно всколыхнулась злая логика. - Высокий, стройный, грациозный». Рем знал не меньше десятка девчонок и почти столько же парней, которые считали Снэйпа очень сексуальным. Некоторые даже признавались, что охотно согласились бы на свидание со слизеринцем, если бы он не был таким таинственно неприступным.
«Ага как же! Таинственно неприступный! Все время пялится на Малфоя. На моего Малфоя! А Люциусу, наверное, с ним интересно, - ревниво подумал Рем, - он умный, в темных искусствах разбирается. Хотя, что с того, я вот тоже разбираюсь, у меня вообще высший бал по Защите на всем факультете. Блин, да я и сам темное существо, если на то пошло».
Надоело.
Может мне тоже найти себе кого-нибудь? - закралась шальная мысль. Рем ужаснулся ей, но чем больше он смотрел на беседующих слизеринцев, чем больше слушал сальные шуточки друзей, тем более заманчивой становилась эта идея. «Я, в конце концов, живой человек, могу хотеть секса. Если он так быстро заменил меня в постели, то и я имею право сделать это. И если он считает прилюдное милование у меня на глазах нормальным, то почему бы и мне не завести романчик. Хотя бы для виду. Чтобы он знал, что… А собственно что…
А, неважно.
Рем придирчиво оглядел сидящих в зале.
Что ж поищем подходящую кандидатуру. Наши отпадают сразу. Им понадобятся объяснения. Кроме того, с Питером вообще серьезной видимости не создашь. Люциус еще, чего доброго, ухохочется насмерть. У Фрэнка неплохая мускулатура, но он гетеросексуален до мозга костей. Такого юмора он не поймет. Да еще с его подружкой хлопот не оберешься.
Жаль Кастор Вуд выпустился. Классный был охотник. Да и вообще парень с пониманием. С ним и закручивать ничего бы не пришлось. Стоило бы только сказать, что хочешь кое-кого подколоть, он бы такой спектакль устроил!
Рем ненароком взглянул на стол Рэйвенкло и наткнулся на семикурсника Арджина Патила. Ага! Помнится, в прошлом году, на вечеринке у рэйвенкловцев, он весьма недвусмысленно дал Рему понять, что не возражает против совместного проведения досуга. И Рем даже всерьез задумывался над этим. Но прямо на следующий же день к нему явилась девица с их факультета и, буквально упав ему в ноги, стала умолять, чтобы Рем оставил Патила ей. Он согласился без особых возражений. Но на нынешнее Рождество они разругались вдрызг, и теперь Рем мог с чистой совестью возобновить знакомство. Он пригляделся к Арджу повнимательнее. А он ничего. Смуглая кожа цвета кофе с молоком, черные волнистые волосы, карие глаза такие темные, что тоже кажутся почти черными.
Действительно неплохой вариант.
Рем ненароком взглянул в конец зала.
Двое интересующих его слизеринцев покончили с едой, но продолжали беседу за десертом. «Спокойно, они говорят друг с другом каждый божий день». Правда, Люциус никогда в прошлом не улыбался ему, а сейчас... Нет, он за сегодняшний день точно превысил свой годовой лимит улыбок. А вот Снэйп не был особо доволен жизнью.
«Какой он все-таки мрачный. Я бы ни за что не смог оставаться таким хладнокровным если бы Люциус так улыбался мне. Да я бы уже считал секунды, до того момента, когда можно будет смыться ото всех. А Снэйп, хоть и не сводит с него глаз, но выглядит как немой укор. Это, конечно, хорошо, но что ему не нравится?»
Мимо их стола прошествовала МакГонаггл. «Хм». - Рем вдруг понял, что за этот день произошло. А именно - ничего. Его не вызывал ни Дамблдор, ни МакГонаггл. Это могло значить только одно: Люциус внял его просьбе и не раскрыл его секрет. Наверное, именно поэтому у Снэйпа такая недовольная мина. Опять же, хм.