Время шло, стремительно приближаясь к Пасхе, а Рем все еще не спешил утешиться в объятиях Патила. С одной стороны его останавливало, то, что Люциус так никому и не рассказал о нем. А с другой, даже сильно злясь на Малфоя, Рем нуждался в некоей полосе разгона, чтобы проникнуться самой мыслью о вынужденной измене. Он пытался представить себя в постели с Арджем, однако получалось как-то не очень. То есть получалось, когда Рем смотрел на него. Но возможность видеть его предоставлялась в основном в общественных местах, где мысли обычно перебивались присутствием Люциуса или подспудным ожиданием его появления.
Сейчас он стоял в душе, подставляя спину и плечи огонным струям воды, и ощущал некое подобие того спокойствия, которое так старательно изображал на людях.
«Пасхальные каникулы - это целая неделя. - размышлял он. - Ребята уезжают, нужно будет чем-то себя занять, помимо домашних заданий». Вот и можно поплотнее заняться волооким рэйвенкловцем.
«Так надо настроится. - Рем прыснул. - Что здесь, в душе? Докатился. Так, посерьезнее пожалуйста. Не зацикливайся на второстепенном. С чего бы начать? Ну, допустим, с поцелуев».
У него очень соблазнительные полные губы, ими можно долго наслаждаться. Конечно, у него не такой красивый контур рта, как у Люциуса…
«Тьфу ты! Еще раз».
У Патила должен быть вкус сладкого вермута, который они пили на той вечеринке. И еще, может быть, перца, или карри, чего-то пряного.
«Да. Хорошо».
Потом, его руки гладят меня по спине, все ниже и ниже.
«Дурдом какой-то… Не отвлекайся!».
Патил носит на шее маленький амулетик. Если целовать его в шею, то язык будет задеваеть тонкую серебряную цепочку.
Очертания комнаты постепенно расплывались. «Так, хорошо, дело идет».
Можно набрать в горсти его мягкие, как пух, волосы.
Рем был уже достаточно возбужден. Внутренний жар его тела сделал прохладными даже горячие струи, хлеставшие обнаженную кожу. Под опущенными веками замерцали блики. Фантазии вышли из-под контроля; его тело и без подсказок знало, что ему нужно.
Смоляные локоны в его ладонях превратились в снежные пряди, рассыпавшиеся по плечам январской метелью.
Смуглая кожа теряла свой золотистый блеск, обретая оттенок нежных белых сливок.
Темнота покидала глаза воображаемого любовника, уступая место льдистому сиянию.
Да-а-а! Вот так!

Рем бессильно сел на пол и запустил пальцы в мокрые волосы. «Плохо. Все очень плохо».

Когда ему было одиннадцать лет, и он пошел в первый класс Хогвардса, мать подарила ему на Рождество книгу об оборотнях. Странный подарок, на его взгляд, но Рем заинтересовался ей. Там было много чего: факты, собранные охотниками и врачами, жуткие истории и печальные былины. Среди них он нашел древнее предание о том, что оборотни любят только один раз. Один раз и на всю жизнь.
Это была красивая сказка, единственная во всем том сборнике кошмаров, рассказывающая что-то о душе, а не о способностях оборотней к убийству. Красивая и неправдоподобная сказка. Она была из той же серии, что и любовь с первого взгляда. Рем верил в нее самое большее пару дней, пока очарование этой истории не было поглощено веселыми играми с новыми друзьями. Так он и считал ее чудесной небывальщиной. Да и могло ли быть иначе? Может ли подросток с бурлящими в крови гормонами верить в подобную чушь?
И вот полузабытая легенда возвратилась к нему как отброшенный бумеранг. Рем чувствовал, как она с лихвой воздает ему за преступное пренебрежение.
Неужели все оно так и есть? И ему нужно променять всех мужчин и всех женщин мира на этого невозможного блондина. Всех. Это необъятное многоликое сокровище. Рем был достаточно молод, чтобы осознать как это много.
Неужели всю оставшуюся жизнь он будет любить только эти - единственные в мире - серые глаза, и находить особую радость в том, чтобы день за днем разгадывать, что прячется за их наигранной холодностью?
Неужели всю жизнь он будет ждать прикосновения только этих желанных губ, и только они будут способны подарить ему упоение страстью?
И в его жизни больше никогда не будет огненно-рыжей шевелюры, согревающей его грудь? Ни угольно черных прядей щекочущих его ладонь? На его подушке никогда не будет тончайшего русого волоса, оставленного томным любовником? Этого больше никогда?! Всю жизнь только медленный поток лилейно-белого серебра.
Но как же это возможно? Ведь нельзя же всякую секунду обрываться, сладко холодея внутри себя, когда бросаешь взгляд на его длинные умелые пальцы. И ждать, постоянно ждать их прикосновения... проникновения.
И совсем уж немыслимо каждый раз взрываться, как черное непрощенное проклятье, когда он только слегка поворачивает голову к своему соседу, и ненавидеть, люто ненавидеть любого, кто посмеет отнять его.
Но… Неужели все это на самом деле?
Да, все это возможно. Рем уже осознал это. Все так и есть, готов он к этому или нет.
Рем был на грани паники. «Может еще не поздно? Еще не поздно повернуть это вспять?»
Ответ он тоже уже знал.
Поздно.

Рем поднялся и выключил воду. Как смешно. У этого мира явно испорченное чувство юмора. Откровения, меняющие нашу жизнь, приходят в самое неподходящее время. Ведь хотелось то просто подрочить по быстрому.
Он обмотался полотенцем и вышел из ванной. На его кровати, скрестив по-турецки ноги, сидел Сириус и ел драже Берри-Ботс.
Лунатик, я уж думал, ты утопиться хочешь. Целый час в душе! Ты же почти не ешь уже два дня, один скелет остался. Что там, спрашивается, мыть?
Все-то тебе расскажи, Бродяга. Кстати, ты мог бы снять ботинки, залезая на мою постель.
Да лаадно тебе. - протянул Сириус, не спеша, впрочем, разуться. - У меня есть к тебе дельное предложение. - Он порылся в кульке, отыскивая конфетки красного цвета. По его мнению, красные реже всего оказывались какой либо гадостью
Ну? - поторопил его Рем
Поехали ко мне в гости на Пасхальные каникулы?
Сириус отложил пакет и выжидательно уставился на Ремуса. Его предложение и впрямь было дельным. Рем редко уезжал из Хогвардса на каникулы, помимо летних. Как-то, классе в третьем, Поттеры приглашали всю их компанию на Рождество. А так он все время был здесь. Сейчас же, когда идея соблазнить Арджа потеряла свою заманчивость, приглашение, провести время вместе с другом, было просто бесценно. К тому же дом Сириуса это как раз то самое место, может даже единственное, где можно было оторваться на всю катушку.
Ну, что скажешь? - нетерпеливо спросил Сириус
Неплохо, конечно, но ты вроде собирался к Поттерам.
Не, Лили пригласила Джеймса к себе. Что-то вроде официального знакомства с родителями. - Блэк издал какой-то истерический смешок. - Прикинь! Сохатый в магловском доме. Оборжаться.
Рем внимательно посмотрел на друга. В его голову закралось странное подозрение. Не то чтобы он не думал об этом раньше, но вот именно сейчас, ему вдруг стало очень важно услышать ответ на свой вопрос.
Сириус, можно я кое о чем тебя спрошу?
Конечно. - Блэка даже удивил такой вопрос.
Ты не обидишься?
Да ты что?! Давай, выкладывай!
Скажи, ты не ревнуешь Джеймса к Лили?
Замешательство. Оно охватило каждую черточку его лица. Очень медленно оно сменилось озадаченностью. Сириус сделался необычайно серьезен. До боли серьезен.
Всегда. - ответил он тоном взрослого человека.
Рем помолчал. Подспудно он всегда знал это. А вот теперь Сириус подтверждает его догадки. И от этого какое-то необъяснимое чувство, нет, не облегчение. Просто теперь он не один.
Почему ты не поговоришь с ним? - спросил он Сириуса.
Реми, я люблю его. Я не хочу, чтобы он выбирал, это сделает его несчастным.
Ты думаешь Лили сделает его счастливым?
Не знаю, посмотрим. Я же не собираюсь оставлять его. А Лили… Она может дать ему больше чем я.
Например, что?
Например, детей. - Сириус нервно заерзал. Разговор явно задевал темы, о которых он предпочитал не задумываться. - Да ладно, брось, Лунатик, они поженятся, у них будет куча лохматых зеленоглазых детей, они будут жить долго и умрут в один день. Здесь все понятно. Так ты едешь ко мне или нет? Я могу обрадовать мамочку?
Еду.
Супер!!! Пойду в совятню, пошлю письмо.

Сириус вылетел из спальни, а Рем начал одеваться. Каникулы неожиданно приобрели определенную привлекательность. Дом Блэков, где Сириус жил со своей матерью ассоциировался у него с нескончаемым весельем, и причиной тому была сама миссис Блэк. Мама Сириуса была намного младше его отца, поэтому вполне могла бы сойти за его старшую сестру, немного надоедливую, но ни на чем не настаивающую. Она не только закрывала глаза на многие проделки сына, но и считала само собой разумеющимися грохочущую по ночам музыку и льющееся рекой пиво. А с недовольными соседями она разбиралась сама, лихо выставляя их со словами: «Не портите мальчикам молодость». Впрочем, насколько Рему было известно, жалобы донимали их все реже и реже. Соседки избегали затевать в разборки с ней, а своих мужей они к ней не пускали по очевидным причинам. А еще в хорошем настроении она могла одолжить сыну свой магловский мотоцикл, и тогда можно было целыми днями гонять на нем по загородному шоссе. Так что веселое времяпрепровождение было обеспечено.
Рем повеселел и уже подумал, не сходить ли ему на кухню, пожевать чего-нибудь. Он взял из сундука чистую рубашку, и тут заметил между сложенной одеждой краешек пергамента. Карта мародеров. А что если… Он вынул карту из-под вещей и тронул ее палочкой. «Клянусь, что замышляю шалость и только шалость». Карта покрылась замысловатой схемой замка. Рем посмотрел на участок, показывающий подземелье. Люциус был один. Рем поискал глазами Снэйпа. Тот был в учебной части в другой стороне замка. «Самостоятельные занятия, Северус? Ну-ну». Рем засунул карту в карман, накинул мантию и отправился к общежитию Слизерина.

Отпирающее заклинание не подействовало. Рем произнес его два раза, а дверь осталась закрытой. Люциус заколдовал ее каким-то другим заклятьем. «Вы только посмотрите! Развод по полной программе». Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Рем присел, чтобы рассмотреть замочную скважину. А вот сами замки хозяин сменить не догадался. Рем порылся в карманах в поисках подходящего инструмента. С прошлой прогулки с ребятами осталась какая то проволочка. Минута и он уже распахнул дверь. Комната выглядела по другому. Что-то неуловимо изменилось, но Рем не мог понять, в чем дело. Может в отсутствии свечей, или в отсутствии огня в камине, или в отсутствии тепла в самой комнате. А может быть дело в беспорядке, который создавала не застеленная кровать, на краю которой стоял чемодан. Вокруг него валялись предметы одежды, наводя уныние на все вокруг.
Люциус стоял у окна, и, не торопясь заняться сборами, разглядывал неясное отражение пейзажа.
Все время забывал тебя спросить, как ты тогда сюда забрался. - сказал он не оборачиваясь. - Оказывается, все проще, чем я думал.
Ты должен меня выслушать. - заявил Рем без предисловий.
Люциус все-таки обернулся.
Появилась причина, по которой я должен делать это? - он отошел от окна и занял привычную позицию в своем кресле
По мнению Рема, причина была та же самая, точнее каждый их вечер был вполне достаточной причиной. И Рем уже хотел сказать ему о том, что он заслуживает немного внимания, но Люциус вдруг кивнул.
Ладно, рассказывай. О хижине.
Рем был удивлен его просьбой. Но тем не менее стал рассказывать, о произошедшем. То, что знал сам, то, что рассказали Сириус с Джеймсом, то, что было потом.
Значит, Блэк заманил Северуса в эту хижину. - подвел итог Люциус.
Да не заманивал он его, он просто сказал, как попасть туда, а Северус он слишком… - он замялся, чтобы не сказать что-нибудь не то.
Любознателен. - подсказал Люциус
Да.
Проход был закрыт специально, из-за опасности, почему Блэк решил, что это весело?
Люциус, я не думаю, что Сириус сознавал всю опасность происходящего.
Ладно. Почему Дамблдор не принял меры?
В смысле?
В смысле Блэк из-за своей глупости чуть не убил человека, и продолжает спокойно учиться в этой школе.
Сириус был наказан.
Наказан? Я что-то не припомню, чтобы Блэк выглядел наказанным.
Ну-у, МакГонаггл накатала целую петицию его матери, а Филч целый месяц заставлял его что-то чистить и…
Та-ак, а если бы Северус был убит, или скажем, стал бы одним из вас, то Блэка попросили бы помыть полы. Ясно. - Похоже, он что-то решил для себя.
Не преувеличивай. Что ты считаешь подходящим наказанием? Азкабан? - в запале Рем повысил голос больше, чем хотел. Это вышло случайно, почти инстинктивно. Любовь любовью, но Малфой критиковал то, за что Рем мысленно благодарил директора каждый божий день. - И вообще, Снэйп наговорил тебе не знамо что, и ты принял это без возражений. Почему бы тебе не прислушаться ко мне?
Люциус посмотрел на Рема тяжелым темным взглядом. Грифиндорец задавал щепетильные вопросы, которые легко могли привести к спорам. А все споры и убеждения он всегда приберегал для публики. Сейчас же ему этого не хотелось, он просто продолжал рассуждать.
Я вообще то не удивлен. Дамблдор потакает вашим выходкам с первого курса.
Да уж потакает, да будет тебе известно, что мы вкалываем как домовые эльфы больше чем весь Хафлпафф и Рэйвенкло вместе взятые.
Но он ничего не делает, чтобы прекратить это. Могу поклясться, ему это даже нравится.
Ты не слишком сгущаешь краски?
Не думаю. Иногда мне кажется, что будь его воля, он вообще уничтожил бы Слизерин, но приходится довольствоваться наблюдением за вашими выходками.
Рем промолчал. У него возникло неприятное чувство, что этими пререканиями он оказывает Дамблдору медвежью услугу. По крайней мере, именно это приходило ему на ум при виде недовольного Малфоя. К тому же разговор повернул в совершенно неправильное русло. Он пришел сюда, чтобы, во что бы то ни стало помириться с Люциусом, а не чтобы обсуждать отношение директора к факультетам. Дамблдору скорее всего не жарко не холодно от недовольства одного студента, так почему же он должен еще больше усугублять свое и без этого шаткое положение.
Не услышав очередного возражения, Люциус замолк, по привычке погрузившись в себя. Рем воспользовался этим и присел напротив. Нужно было поговорить о них самих, о том вечере. Люциус должен простить его. Надо только начать. Как ни странно, но Люциус снова заговорил первым.
А почему ты не пошел в хижину в последний раз? - спросил он.
Хотя Рем и ждал какого-нибудь начала, вопрос немало удивил его.
Я не смог отказаться от твоего предложения, я знаю, что это было глупо, но ты же помнишь, что было… - Рем смотрел ему в глаза, пытаясь воскресить в нем воспоминания о том волшебном вечере. - Я просто не смог. И я не мог сказать тебе, что я оборотень.
Почему?
Люди плохо воспринимают… таких как я. Обычно, если кто-то узнавал, кем я являюсь, меня чурались, как прокаженного. Люциус… мне
И поэтому ты решил, что лучше убьешь меня? - резко перебил он.
Да что ты такое говоришь?! Я просто не хотел разочаровывать тебя. Мне хотелось сделать этот вечер незабываемым.
Вот это тебе удалось. Я вряд ли забуду, как ты чуть было не разодрал мне горло.
Прости. Я виноват
Рем смотрел на него. У Люциуса было такое же выражение, как и всегда, когда он принимался ему что-либо доказывать. Только на сей раз он даже не потрудился нацепить свою снисходительную улыбочку, он скучал, ожидая, когда же закончится эта утомительная аудиенция. Рем не выдержал.
Прости меня! - закричал он, пытаясь донести эти простые слова до его сознания. - ПРОСТИ ЖЕ МЕНЯ!!! Я люблю тебя, слышишь!
Люциус вздрогнул и наконец встретился с ним взглядом.
Простить, Ремус, значит понять. - с расстановкой произнес он. - А я тебя не понимаю.
Рем опустил голову на руки. И как он должен объяснять это? В мыслях, воображении, в его сердце все было более чем понятно. Складно, правильно, логично. Но все его чувства упирались в маленькие безликие слова. Скудная вторая сигнальная система не могла ничем помочь ему.
Что тут непонятного? - сказал он отвечая то ли заявлению Люциуса, то ли своим мыслям. - Я люблю тебя. Этого не должно было случиться.
Чего именно? Того, что ты напал на меня, или того, что ты любишь меня? Хотя это абсолютно не важно. Я полностью согласен по обеим позициям.
Рем не поверил своим ушам. «Он говорит о разрыве? Сейчас? Когда я сказал ему, что люблю его? Когда я, наконец, понял КАК я люблю его?»
Знаешь, это очень жестоко.
Видимо, не очень, если ты до сих пор здесь.
Ты пытаешься избавиться от меня?
Я не пытаюсь, ты делаешь это сам. Вернее уже сделал. И я не скажу, что бы был против. Когда-нибудь все это должно было закончиться. Ты просто ускорил события. А теперь с твоего позволения, мне нужно собраться. - Люциус подошел к лежащим на кровати вещам и стал укладывать их внутрь в чемодан.
Уезжаешь на каникулы?
Тебя это не касается. Больше не касается, - отчаявшись сложить очередной свитер, он просто швырнул его внутрь. - И сделай мне одолжение, не вламывайся в мою комнату. Это последнее предупреждение. В следующий раз я сниму с тебя баллы за нахождение на неположенной территории.
Ты разрываешь отношения после первой же трудности? - продолжал настаивать Рем. - А что если ты захотел бы скрыть от меня что-то? - Он задумался, это как-то само собой вырвалось, но… «А что если он действительно скрывал бы от меня что-то? Что-то ужасное?» Рем откинул эту мысль, обещав себе подумать над этим позже. - Мы могли бы попробовать еще раз. - совсем неожиданно это прозвучало как вопрос.
А тебе не приходило в голову, что я не хочу ничего пробовать?
Это из-за того, что я оборотень?
Нет, это из-за того, что я хочу делать только то, что имеет реальные перспективы.
А я слишком ненадежный вариант?
Люциус не ответил. Стоя спиной к нему, он продолжал методично складывать свои вещи. Рем отошел к окну. Странный пейзаж, видно, что не настоящий, но все же даже не настоящее окно не может умалить красоты роскошного весеннего вечера, брызжущего жаждой жизни.
Люциус, - медленно начал Рем. - ты же видел игры в квиддич. Конечно, видел, что я говорю. Я знаю, что тебе не очень нравится игра, но ты ведь приходишь посмотреть. Я, если честно, тоже хожу только поболеть за Джеймса, а так... Игра как игра ничем не интереснее шахмат. Но речь не об этом. Четырнадцать игроков мечутся над полем ради победы. Они знают, что у них равные шансы, как на победу, так и на проигрыш, но все равно продолжают летать, выделывать все эти сумасшедшие пируэты. А несколько сотен болельщиков просто сидят и смотрят. Многие, конечно, искренне переживают, но все рано они просто смотрят, не мешают и не помогают. И ничего не делают, чтобы победить самим. В жизни тоже так. Некоторые говорят: я могу все, и идут добиваться своей цели, зная что, могут проиграть. Иногда проигрывают, но встают и готовятся к следующему матчу. А остальные, обжегшись раз, говорят, что все напрасно, и тем самым становятся просто болельщиками. Знаешь, когда меня укусил волк, родители постоянно внушали мне, что в этой жизни, я не то, что играть не смогу, меня и на трибуны то никто не пустит. А потом, Дамблдор прислал мне письмо. И он был первым человеком, который сказал мне, что я не только могу быть на игре, но и играть тоже. Люциус, может быть я не очень люблю квиддич, но в жизни на трибуне я сидеть не хочу, я буду пробовать раз за разом, к чему бы это не привело.
Вот. Он все сказал. Люциус ни разу не перебил его. Да он и никогда его не перебивал. Он всегда дослушивал до конца. Только это ничего не значило. Рем отвернулся от окна, чтобы посмотреть, что он делал. Он все также стоял спиной к нему
Люциус?
Он повернулся, держа в руках два атласных плаща. Один цвета стали, другой иссиня-черный с витыми шнурами вместо застежек.
Взгляни-ка. Никак не могу решить, который из них больше подходит к этой мантии, к той, что на мне.
Рем прикусил губу. «Вот и все, это конец». Он посмотрел на Люциуса. В серых глазах Малфоя было привычное спокойствие.
Этот. - Рем указал на стальное одеяние. «Он подходит к твоим глазам».
Да, и мне так кажется. - элегантным движением Люциус обернулся сверкающей тканью.
Я пойду, - тихо сказал Рем, - мне тоже надо собраться.
Домой на каникулы? - настиг его вопрос у самой двери.
«О, я и забыл. Правила хорошего тона запрещают заканчивать разговор на повышенных тонах, как это помогает!»
Нет, Сириус пригласил меня погостить. - Рем постарался ответить спокойно.
Блэк? - Переспросил Люциус вдруг как-то понизившимся голосом. В его голосе проскользнула странная незнакомая нотка.
Рем вышел, не ответив. У него уже не было желания разгадывать его интонации.




Для Рема эта поездка до вокзала Кинг-Кросс была самой странной за все годы в школе. Они занимались тем, чего обычно никогда не делали в поезде: выполняли домашнее задание, чтобы оставить побольше свободного времени на каникулы. Совместными усилиями ребята выполнили задание по зельям, Рем списал у Джеймса упражнения по трансфигурации и быстро ответил на вопросы по Защите. Он был удивлен сначала, когда не кто-нибудь, а именно Сириус предложил сделать уроки, но потом оценил рациональность его идеи. Это занятие не давало Рему погрузиться в свои мысли до самого Лондона.
Выйдя с платформы 9 ѕ, они быстро разошлись в разные стороны. Питер остался ждать своих, Лили повела Джеймса к выходу из вокзала, а Рем и Сириус направились к автостоянке, где за оградой их уже ждала миссис Блэк. Она помахала им рукой, хотя и без этого ее трудно было не заметить. Эта женщина привлекала внимание прохожих-маглов, даже одетая в простую магловскую одежду. Хотя не такую уж и простую: в высоких до середины бедра кожаных сапогах, в черном пиджаке, с волосами, уложенными в красивый пучок, она выглядела скорее, как подружка Сириуса, нежели как его мама. Кроме того, стояла она у двух огромнейших мотоциклов. Один Рем узнал. На нем разъезжала сама миссис Блэк. Он огляделся в поисках обладателя второго, но рядом не было никого, кто мог бы на него претендовать. А Сириус даже и не пытался найти кого-то еще, у него уже был вид гончей, почуявшей дичь.
Ма, это что? - с ходу спросил он, даже не поздоровавшись.
Что, не заметно? Мотоцикл. - ответила она, притягивая сына к себе.
Здравствуйте, миссис Блэк… сказал ей Рем, поглядывая на взбудораженного Бродягу.
Привет, Рем. - улыбнулась ему женщина.
Он чей? - нетерпеливо потребовал Сириус.
Твой. - она, наконец выпустила его из своих объятий. - Я хотела подарить его тебе после окончания учебного года, а потом решила, что если сделать это сейчас, то можно не тащить вас на себе.
Сириус ходил вокруг механического зверя, совершенно обалдев от неожиданно свалившегося на него счастья, и восхищенно дотрагивался до хромированных частей, блестевших на солнце.
Учти, сын, - строго предупредила его мать, - принесешь домой паршивый табель, будешь все лето пропалывать огород.
Блэк ничего не ответил, но по его горящим глазам, Рем понял, что он готов, не сходя с места начать заучивать учебники заклинаний, зелий, нумерологии и заодно предсказаний. Рем невольно расплылся в улыбке. Радость друга передалась и ему. Вот именно так действуют Веселящие чары. Они наполняют вас беззаботностью и непринужденностью. И все в этом мире становится легко.

Легко смеяться над щенячьим восторгом Бродяги, только что получившим свою заветную мечту.

Ну вот что, - прервала миссис Блэк осмотр сего механизма. - Хватит глазеть! Это вам не музейный экспонат. Эта штука должна ездить, а если я правильно наложила чары, то и летать. Так что седлайте коня, мальчики! - Сама она уже сидела на своем мотоцикле и дожидалась, когда сынок налюбуются этим произведением магловской техники.
Сириусу не потребовалось повторное приглашение. Он мгновенно оказался в седле и, обернувшись, махнул Рему, чтобы тот устраивался сзади.

Легко забраться на железного зверя в предвкушении лихой поездочки с ветерком.


Держись крепче. - предупредил его Бродяга.
Вот уж этого он мог бы и не говорить. Рем достаточно поездил с Сириусом и его матерью, чтобы знать: не вцепишься мертвой хваткой - свалишься на первом же повороте. Поэтому он крепко обхватил его за талию, прижавшись к нему всем телом.

Легко, закрыв глаза, с улыбкой прижаться щекой к спине друга, ощущая запах его кожаной куртки как нечто самое надежное на всем белом свете.

Машины взревели, распугивая голубей, покрывших сизым полотном площадь вокзала. Выехав на дорогу, они стали набирать скорость, уносясь в сторону Бирмингема.

Легко не заметить провожающего их взгляда серебряных глаз.