Произошедший инцидент много шума не наделал. Даже двухдневное отсутствие звезды Грифиндора Сириуса Блэка не смогло оторвать внимание профессоров и студентов от экзаменов. К тому же Сириус вернулся из больничного крыла без единого повреждения. Раны от игл зажили удивительно быстро. Может быть из-за того, что иглы были магического происхождения, или из-за зелья мадам Помфри, а может из-за всего вместе. В любом случае у Сириуса даже отметин от уколов осталось очень мало, только кое-где на спине и плечах еще были видны маленькие белые точки, а на лице и руках все исчезло бесследно.
Собственно поэтому никто и не обратил особого внимания, когда Джеймс во всеуслышание объявил, что Малфою не жить. Даже если кто-то и оторвался от учебника, чтобы задуматься над его словами, то максимум, что ожидали от весельчака Поттера, это очередного розыгрыша. Но Рем видел, что это не так. Джеймс не собирался шутить, он не хотел смеяться над Люциусом, он жаждал возмездия.
Однако, пообещав это, Джеймс не предпринимал более ничего, он не рылся в книгах, в поисках заклинаний, не составлял никаких планов, не обсуждал их с друзьями. Как и все он корпел над учебниками, готовясь к экзаменам. Казалось бы, это должно было успокаивать. Но Рем тревожился еще больше. По угрюмому стекленеющему взгляду, которым Джеймс каждый раз провожал Люциуса, Рем понял, что Джеймс сорвется в любой момент. И если бы он готовил какой-то план, то, как человек рассудительный, он десять раз взвесил бы все последствия. Но, действуя по наитию, он может применить что-то, по сравнению с чем иглы, сотворенные Люциусом, покажутся сущим пустяком.
Поэтому с утра и до вечера Рем использовал любую свободную минуту, чтобы наблюдать за Джеймсом, и то, что он видел, никак не утешало его. Он никогда не видел столько ненависти в глазах одного человека. И уж никак не мог предполагать, что Джеймс может так ненавидеть кого-то. И Рем ужасно злился на друга за эту ненависть, пусть обоснованную, но ненависть к человеку, которого он любил.
Хотя, сказать по справедливости, последние дни он злился буквально на всех. На Сириуса из-за того, что он так глупо позволил втянуть себя в эту дуэль, на Питера из-за его постоянных неуместных вопросов, на Лили из-за… Не из-за чего, просто для разнообразия.
Впрочем, опять же вся его злость была для разнообразия. Чтобы хоть как-то отвлечься от злости на себя самого. Ух, как же он был зол на себя. Люциус так переживал, а он практически отшил его.
«Вдруг Люциус подумает, что я больше не хочу встречаться с ним?» - ужаснулся как-то Рем. А между тем причина, по которой он так вспылил, просто взяла и нагло исчезла. Сириус, безраздельно завладевший всем вниманием и временем Джеймса, выглядел просто неприлично счастливым, словно провел время не в больнице, а на курорте. Это сводило к нулю весь смысл, предложенной Ремом сделки. Поэтому теперь он чувствовал себя замурованным в западне из собственных принципов и ошибок. А последнюю лазейку из нее уничтожил он сам, навязав своему гордому любовнику неприемлемые условия.
«Все люди как люди, - думал он, стараясь незаметно наблюдать и за Люциусом и за Джеймсом, - у всех нормальные человеческие отношения, вот у Сириуса есть Джеймс, Фрэнк опять со своей девушкой куда то направился, Патил себе какого то пацана нашел, не знаю его, может с младшего курса? Он мне вообще спасибо сказать должен за то, что я к нему публично приставать не стал. Валялся бы он сейчас в больнице вместо Сириуса. Так нет, развлекается себе. А я мало того, что даже просто подойти к не могу к своему парню, так еще и наговорил ему кучу всякой хрени».
Хуже всего было видеть, что Люциус явно грустит. То, что было не заметно больше никому, для Рема было очевидно. Они не так уж часто сталкивались в последнее время, но когда на завтраке Рем попытался прибегнуть к старому способу и есть то же, что и он, оказалось, что при таком раскладе есть ему не придется. Люциус даже свои любимые тосты с малиновым джемом не ел. А на обедах вообще только для вида присутствовал.
«Ну вот! - в отчаянии подумал Рем. - Теперь он даже есть перестал. Почему он ничего не ест? Это что, новый способ изводить меня?»
Стоило пойти к Люциусу снова и попробовать самому исправить положение.
«Да не будет он извиняться, так что теперь, так и будем оба комедию ломать?» Их отношения и так слишком зыбки, чтобы они еще и выделывались друг перед другом. Останавливало то, что он не представлял себе, что собственно сказать. «Что я ему скажу? Что Сириус пострадал не так уж сильно, поэтому ты не обязан перед ним извиняться? Ну и что он подумает?» И Рем откладывал объяснения на другой день. Это бесило его еще больше. Слава Мерлину, друзья воспринимали его угрюмый вид, как следствие экзаменов.


Стоя в одном из малолюдных коридоров, ребята спорили, куда бы им пойти сегодня вечером. Следующий экзамен предстоял только через день, поэтому сегодня можно было расслабиться.
Рем, не обращал внимания на жаркие споры троих мародеров, углубившись в повторение пройденных заклинаний, и только иногда он отзывался на вопросы короткими фразами. Ему было все равно, куда они пойдут. На этой неделе прошло полнолуние, и он собирался бродить в независимости от их решения.
Сам он сразу же предложил смотаться ночью в лес. Темнеет поздно, можно даже не ходить далеко, и в лесу больше запахов. А то в Хогвардсе нормально дышать можно только ночью, когда все спят. А днем естественные запахи перебиваются духами и шампунями. Например, сейчас в воздухе доминировал цветочный запах духов маленькой брюнетки, флиртующей с высоким хафлпаффцем. Запах резеды не был раздражающим, но Рем не понимал, что уж такого особенного сделало его самым модным среди юных ведьм. На его взгляд единственно приятным в этом запахе был тонкий пряный оттенок…
«Стоп. Какой оттенок? Минуту назад не было никакой пряности!»
Прикрывшись книгой, Рем принюхался. Это запах Люциуса? Так и есть. И, кажется, он идет сюда. Рем огляделся. Кроме флиртующей парочки в конце коридора, здесь были только они да еще трое девочек-первоклашек. Если Джеймс сейчас увидит Люциуса, его даже остановить некому.
Э-э, ребята, пойдем, сходим к озеру. - вклинился он в обсуждение.
К озеру? - живо откликнулся Сириус. - Да нет. Через двадцать минут обед. Пока туда дойдешь, уже надо будет возвращаться.
Ну, тогда, может, уже пойдем в Большой зал. - еще раз попробовал Рем.
Пошли - охотно согласился Джеймс. Ему, скорее всего, тоже надоело бессмысленное топтание на месте
Ребята подхватили свои сумки и направились туда, где вот-вот должен был появиться Люциус. Рем поймал Сириуса за мантию.
Только давайте обойдем с той стороны. - Он потянул Блэка в противоположный конец коридора.
Никто возражать не стал: время есть, можно пойти и по длинному пути. Они уже собрались, они уже даже почти ушли, но Питера угораздило зачем то обернуться.
Ой, ребята, гляньте, кто идет. - воскликнул он, указывая за их спины.
«Питер! Задушу! Своими руками!»
Вместе с Джеймсом и Сириусом Рем медленно развернулся.
Люциус направлялся прямо к ним неторопливой, чуть развязанной походочкой со снисходительной полуусмешкой на губах, призванной, видимо, изобразить участие.
Рем тоскливо оглядел друзей. О том, чтобы продолжить свой путь не было и речи. Сириус принял боевую стойку, его теперь и с места не сдвинешь. Джеймс отбросил свою сумку к стене и встал рядом с Блэком. Питер отошел в ближайшую нишу, ретируясь с линии огня.
Люциус приблизился и насмешливо оглядел встречающую его троицу.
Привет, Блэк, как самочувствие. - поинтересовался он.
Нормально - процедил Сириус. - Это не твоя заслуга, но знаешь ли…
О! Нет-нет, избавь меня от подробностей, - Люциус в притворном ужасе вскинул руки, - я спросил только из вежливости. Я ничуть не сомневаюсь, что все нормально, поскольку на тебя хоть дементора натрави, ничего с тобой не будет. Тебе все по барабану.
«Он точно хочет нарваться на еще одну дуэль. В отместку мне. Надо было давно к нему сходить и все выяснить. Что теперь будет!» В том, что что-то будет, Рем не сомневался. Чтобы знать это, ему не нужны были особые слова и прямые угрозы, как не нужны определенные приметы, чтобы чувствовать приближение ненастья.
Ах какой ты вежливый. - не преминул продолжить Сириус. - Не затруднит ли тебя еще один акт вежливости. Может за то, что я вызвал тебя на дуэль, ты сделаешь ответный вызов. Тогда и посмотрим.
А с чего это мне вызывать тебя на дуэль? - удивился Люциус.
В дуэльном кодексе написано, что ты можешь. В третьей главе, если я не ошибаюсь.
Блэк! Ты осилил три главы дуэльного кодекса?! Слушай, ну ты растешь на глазах. Тем не менее, могу не значит хочу.
Трусишь, а Малфой?
Нет, не трушу. Просто как вызывающий, я должен предоставить тебе право выбора оружия. Я боюсь, волшебной дуэли, ты предпочтешь обычную драку. А мне не хочется возиться с тобой.
Право выбора оружия? - переспросил Сириус.
Да, ты не знал? - Люциус невинно похлопал ресницами, окончательно выводя из себя Сириуса. - Ах да, про это же написано в седьмой главе. Это вероятно для тебя слишком большой объем информации. А я то сразу… Ну извини. - протянул он.
Ну пожалуйста. - язвительно пропел Сириус, подражая манере Люциуса.
Он ожидал, что слизеринец продолжит обмен сарказмами, и весь его вид говорил о том, что он уже готов сам вызвать его на дуэль еще раз. Но Люциус послал ему свою коронную ухмылочку и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел обратно.
Сириус опешил. Упершись руками в бока, он возмущенно глядел в спину удаляющемуся слизеринцу и пытался понять, что это было. Ремус кстати тоже. Он сначала просто не мог поверить, в то, что сейчас произошло.
За такую форменную малфоевскую выходку ему следовало бы рассердиться на Люциуса, но все, что Рему хотелось сейчас сделать, это покрыть поцелуями каждый миллиметр его тела. В некоторых местах по два раза. Внутри него все пело. Если бы сейчас с неба начали сыпаться галлеоны, это не стало бы для него более грандиозным событием, чем то, что сейчас сделал Люциус
«Ну как его можно не любить» - обалдело думал Рем, тщетно пытаясь удержаться от того, чтобы расплыться в глупой счастливой улыбке.
За своим нежданно нагрянувшем счастьем, он едва не пропустил момент, когда в игру вступил Джеймс. За всю короткую, но бурную перепалку, он ни разу не проронил ни звука.
«Малфой!» - крикнул он вслед уходящему слизеринцу. Его глухой голос, звучавший будто из колодца, принадлежал чужому человеку. И это короткое обращение дало понять всем присутствующим, что так просто эта стычка не закончится. Рем внимательно посмотрел на Джеймса и похолодел. Все его внутреннее ликование исчезло. Люциус обернулся и сделал пару шагов в их сторону.
Какие то проблемы, Поттер?
Проблемы у тебя.
Люциус нахмурился и подошел еще поближе и пристально посмотрел на Поттера. Джеймс ответил ему тем же.
Слушаю. - с высока произнес Люциус.

Больше Рем не слышал их разговор. Как из-за толстого стекла до него доносились какие-то реплики, значение которых не доходило до него. Рем бессознательно сделал шаг вперед, чтобы стоять к друзьям спиной. Хорошо, что его чувства до сих пор обострены. Он может даже не видеть Джеймса, чтобы понять, что он делает. Рем сконцентрировался на малейших шорохах, он не слышал, а чувствовал каждый вздох Джеймса у себя за спиной.

Вот он подался вперед.
Неуловимый шелест мантии говорит, что Джеймс потянулся за волшебной палочкой.
Наверное, он хочет выхватить ее незаметно.

Взгляд Рема уперся в стену, где-то за спиной у Люциуса. Малфой мельком посмотрел на него, пытаясь понять, что он значит. Ничего не значит. Рем не собирался предупреждать Люциуса. Это долго, а у него нет времени. И он не собирался останавливать Джеймса, это бесполезно.
«Интересно, какое заклинание он собирается произнести?» Хотя это было неважно. Ничего здесь уже не важно.
Джеймс набирает воздуху в легкие, чтобы выкрикнуть заклинание.

«Бедный Джеймс, он думает, что делает все быстро и не заметно. А я чувствую все это, даже стоя к нему спиной. И я все равно быстрее тебя».

Жизнь хищника зависит от его реакции.

«Прости меня, Сохатый, но я не могу позволить тебе сделать то, что ты задумал».
С первым слогом заклинания, сорвавшегося с губ Джеймса, Рем выступил между ним и Малфоем.
Послушай… - успел сказать он, и теплый луч вонзился в его спину.
Теплота магической энергии сменилась холодом. Ледяная волна прокатилась по позвоночнику и, достигнув мозга, покрыла окружающий мир фиолетовым маревом.
«Модификация парализующего заклятья с каким-то отравляющим? Кто это придумал? Странно, что оно почти не болезненное», - подумал Рем, теряя сознание.

Во сне Рем был на огромной площади, вымощенной неровными кусками гранита. Он искал Люциуса. Его нужно было найти как можно быстрее; здесь Рему не нравилось. Высокие серые здания не позволяли проникать сюда солнцу, а те скудные лучи, которым удавалось нечаянно пробиться, лишь наводили еще большую тоску. И еще люди. Они были везде: ходили вокруг, сидели на скамьях, стояли по одиночке и группами. Рем хотел спросить, не знает ли кто о Люциусе, но эти люди тоже не нравились ему. А еще он подозревал, что некоторые из них вообще не люди.
Наконец, Рем все же остановил сухощавого старичка и спросил у него, не видел ли он Люциуса Малфоя. Старичок пожал плечами. «Вон, спроси у Мерлина», - махнул он куда-то в сторону. Рем с удивлением посмотрел в указанном направлении.
Мерлин оказался довольно неприятным человечком с суетливыми глазками. Он сидел на высоком готическом стуле и визгливым голосом декламировал двенадцать способов применения крови драконов.
Рем возмущенно обернулся к старичку. «Это не Мерлин!» - крикнул он ему. Когда он повернулся обратно вместо лже-Мерлина на стуле сидел Дамблдор. Рем обрадовался и хотел было спросить про Люциуса у него, но увидел, что директор очень мрачен, поэтому решил не беспокоить его.
Он вернулся к своим поискам, и уже прошел кругом всю площадь, когда вдруг увидел Люциуса. Он стоял в одиночестве и смотрел прямо на него. Рем бросился к нему.
Где ты так долго был? - спросил его Люциус.
Я искал тебя. - ответил Рем. - Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится.
Я не могу. - Люциус сокрушенно покачал головой. - Из-за этого тумана мне трудно идти. Разве ты не видишь?
Рем посмотрел вниз и увидел, что у земли клубится плотная дымка, закрывающая их ноги почти до колен. Из-за нее казалось, что они стоят на поверхности бескрайнего облака.
Я помогу тебе. - Решительно сказал Рем. Он протянул Люциусу руку, и тот доверчиво взял ее. - Не бойся, мы уйдем.
Я не боюсь. - улыбнулся его любимый. - Ты ведь мой ангел-хранитель.

Рем стоял на возвышенности и изумленно озирался. Только что Люциус был рядом, а теперь снова исчез. Он прищурился от ярких лучей, рассыпающихся на мельчайшие солнечные брызги. А вокруг, насколько хватало глаз простирались виноградники. Спелые ягоды тут и там ловили на себе блестки света. Рем задался вопросом, как в конце весны мог созреть поздний сорт красного винограда, но тут среди рядов он заметил своего пропавшего друга. Люциус пил виноградный сок. Правда, весьма странным способом. Он срывал гроздь с лозы и, запрокинув голову, выдавливал сок прямо себе в рот. Густые темные струйки виноградного сока текли по его рукам, подбородку, шее, заливали белоснежную рубашку. Люциус заметил Рема и, улыбнувшись ему, продолжил свое занятие, но уже с долей кокетства, позволяя ему любоваться собой.
Намахнуло холодом. Ветер поднял волны на зеленом море виноградника. Рем оторвался от созерцания своего любимого и поглядел вокруг. Приближалась гроза. Горизонт уже потемнел, и восточную часть неба как решеткой расчертили ослепительные всполохи.
Рем сделал шаг назад и оказался под уютным навесом, рассчитанным как раз на двоих.
Люциус. - позвал он. - Иди ко мне, сейчас будет гроза.
Как подтверждение его слов на листьях заблестели первые дождинки.
Люциус огляделся и весело рассмеялся.
Ох, Ремус, это всего-навсего дождь. - Он вытянул перед собой сложенные в горсть руки, ловя холодные капли. - Я люблю дождь. Все любят дождь. Ты ведь тоже. Иди лучше ты сюда. - поманил он его.
Я люблю дождь, - ответил Рем. - но после него может снова подняться тот туман.
Какой туман? - удивился Люциус. - Брось, это здорово.
Он раскинул руки в стороны, подставляя свое тело усиливающемуся дождю.
Люциус. - снова позвал Рем. - Ну, прошу тебя, иди ко мне, ты замерзнешь.
Но ты ведь согреешь меня, я знаю. - крикнул ему Люциус. - Пойдем со мной, это же так весело.
Рем нерешительно переминался на месте. Гроза была прямо над ними. В землю рядом с Люциусом то и дело вонзались молнии, соединяя твердь и стремительно несущиеся черные тучи. А он так и стоял посреди бушующей стихии и, закрыв глаза, наслаждался свободой природы. Рем не мог позволить ему быть одному среди бури. Он сделал шаг из-под навеса. Стена ливня обрушилась на него, моментально вымочив до нитки. Дождинки собирались у него в волосах и ручейками струились по его лицу. Они будто бы загустевали, становились вязкими как смола, тверже и … теплее.
«Это не дождь», - понял Рем.
Кто-то водил пальцами ему по лицу. Нет, не кто-то. Эти прикосновения Рем узнал бы даже будучи при смерти. «Так что же, нет дождя? Я сплю?» Он не спешил открывать глаза, желая убедиться, что это уже не сон.
Ласковая рука пригладила непослушные прядки волос, пальцы заскользили по лбу к переносице, и дальше к кончику носа, остановились и, очертив контур ноздрей, соскользнули к щеке. Приятно. Интересно, во сне может быть так?
Открывай глаза, маленький притворщик, я знаю, что ты не спишь.
Нежность, с которой Люциус произнес эти слова, заставили Рема усомниться в том, что это происходит на яву. «И правда, что ему делать у моей кровати, когда я сплю?» Чтобы выяснить наверняка, Рем решил заговорить.
Почему ты в моей спальне? Тебе же нельзя в грифиндорское общежитие.
Наверно поэтому то я и не там, а здесь, в больничном крыле.
«В больничном крыле?» Рем призадумался. Похоже на то. Он уже уловил обыденный травяной запах больницы, который почему-то почти полностью перебивался горьковатым ароматом крепкого кофе. Гамма запахов вернула и остальным его ощущениям должную материальность, и Рем понял, что он уже точно не спит. Сразу же вслед за этим вспомнилось все произошедшее. Вопросы стали возникать один за другим, Рем выбрал первый попавшийся.
А где ребята? - спросил он.
Мадам Помфри удалось выпроводить их отсюда. Героическая женщина, надо сказать.
А ты как сюда попал?
Это Поттер. Он с горя долбился головой о стену. Продолбил неплохой лаз.
Рем резко распахнул глаза и уставился на Люциуса.
Шутка. Насчет лаза. - тут же добавил Малфой, довольно улыбаясь. - Ну, вот мы и проснулись. А то все: Кома! Кома! Носятся как ненормальные.
Люциус еще раз провел ребром ладони по его скуле и убрал руку. Его фигура выделялась в темноте, благодаря голубоватому свету волшебной палочки, лежащей у него на коленях.
Почему темно?
Потому что ночь. Ты проспал четырнадцать часов. Сейчас уже около трех. Скоро начнет светать.
А ты чего не спишь? Зачем ты здесь сидишь?
Вопрос снимается как неумный.
Рем почувствовал, как от удовольствия у него загораются щеки. Он повернулся к столику, со стороны которого доносился запах кофе. Там стоял большой белый кофейник. Даже в темноте через тонкий фаянс было видно, что кофе там уже меньше половины. Значит он здесь уже давно.
Его забота и завуалированное признание подняли Рему настроение и немного успокоили. Припомнив заклятье, из-за которого он попал сюда, Рем решил проверить, в состоянии ли он двигаться. Тело подчинялось неохотно. Особенно ступни и пальцы ног. Он успел серьезно забеспокоиться, когда наконец почувствовал, что может пошевелить ими. А вот с движением в целом дело обстояло хуже. Когда он стал приподниматься, в желудке тотчас же заворочалась тошнота. «Да уж Джеймс постарался на славу. Приложил так приложил».
В итоге Рем решил, что лучше ему пока вообще не двигаться. Найдя приемлемое положение, он прислушался к своим ощущениям. Вроде порядок.
Рем посмотрел на Люциуса. Тот сидел, терпеливо дожидаясь, когда Рем окончательно освоится. Заметив, что он смотрит на него, Люциус склонился, чтобы в свою очередь удостовериться, что с ним все нормально. Он пристально вгляделся в его лицо, и Рем чуть было не вскрикнул. У него были почти черные глаза. Он вовремя понял, что это всего лишь так кажется из-за расширенных в темноте зрачков. Очерченные тонким контуром серебряной радужки, они были похожи на два лунных затмения. «Как красиво! - восхищенно подумал Рем. - Почему я раньше не обращал внимания на это?»
Люциус взглядом ласкал его лицо, как совсем недавно делал это пальцами. Рем как будто заново почувствовал их прикосновения. Он неуверенно улыбнулся ему.
Зачем ты это сделал, глупый? - спросил Люциус, закончив рассматривать его.
Рем улыбнулся шире.
Вопрос снимается как неумный. - повторил он. Рем с удовольствием наблюдал, как Люциус немного расслабился, как исчезла тревожная морщинка между его бровей, как с искусанных губ спало напряжение. - Ты не сердишься за все это? - решился спросить он.
Не сержусь. - рассмеялся Люциус. Он снова протянул к нему руку и мягко положил ладонь ему на горло. Немного подумав, он безо всякого перехода заявил. - А ты оказывается шантажист. Учти, попробуешь заставить меня сделать такое еще раз, тебя никто прикрыть не успеет.
Его угроза могла бы выглядеть таковой, если бы он не щекотал у него за ухом. Поэтому Рем беззаботно парировал.
Задумаешь сделать еще что-нибудь подобное с моими друзьями, даже извиниться не успеешь.
Люциус выпрямился.
Вот-вот. О чем я и говорю. Оборотень, шантажист, еще и угрожает. - Люциус демонстративно загибал пальцы. - Что ж, ты идеально вписываешься в общественное представление о том, какой у меня должен быть парень. - Сделал он вывод.
И как же в него вписывается то, что я - оборотень?
Очень просто. Все считают, что я просто создан для всего темного. - зловещим шепотом произнес он. - А вообще я тут изучал наше генеалогическое древо. Представляешь, у нас в семье были оборотни.
Правда? - поразился Рем. Похоже, Люциус не шутил.
Да. Моего прадеда укусил вервольф, когда его сыну был год.
И как же он потом жил?
Ну-у, вообще то он не жил. Конечно, он скрыл свое обращение. Но его жена, Мелисса Малфой, все равно заметила изменения. И в первое же полнолуние она застрелила его из арбалета. Он кстати до сих пор висит у нас в арсенале.
Это что, намек?
Люциус рассмеялся.
Не волнуйся. Тебя я пока пристреливать не буду.
И на том спасибо. - С шутливым облегчением выдохнул Рем.
Люциус наклонился к нему и поцеловал его в уголок глаза. Ирония, на которую Рема настроил этот разговор, исчезла.
Что ты. - сказал Люциус совершенно серьезно. - Как же я смогу жить без моего ангела-хранителя.
Слова, всплывшие из уже растаявшего сна, гулким набатом отозвались где-то внутри. Рем судорожно вздохнул.
Тебе душно? - тут же спросил Люциус поднимаясь. - Хочешь, я открою окно?
Не дожидаясь ответа, он отодвинул ширму и пошел к окну.
Рему было не по себе. Он попытался вспомнить, что же ему снилось. Но сновидение предпочло остаться там, откуда явилось, в тонком мире подсознания. На память о себе оно оставило лишь мельтяшню неясных образов и свинцовый осадок тревоги.
А Люциус уже распахнул створки, впустив в палату запах ночи, уже ставшей по-летнему теплой. Рем беспокойно заворочался.
Там дождь? - неожиданно для самого себя, спросил он.
Нет. - откликнулся Люциус. - Небо ясное. - Он постоял немного, а потом оперся руками на подоконник и продолжил. - Звезды видны все до единой. А на горизонте уже светлеет. Слушай, скоро такой рассвет, наверное, будет! А в окна сегодня темные. Ни огонька. Все отсыпаются перед следующим экзаменом. И тихо так, даже кальмар в озере не плещется.
Совы ухают. - вставил Рем. - Я слышу.
Совы? - Люциус прислушался.
Рем воспользовался паузой и улегся так, чтобы лучше видеть его. Сейчас Люциус был именно таким, каким он приворожил его. Без дневного равнодушия, безо всего показного, только он сам, с восторгом вглядывающийся в королевство ночи. Лунный свет ласкал его кожу, вплетался в его волосы, словно наделяя их своим сиянием, чтобы он смог блистать даже днем.
Там в лесу огоньки мерцают, синие. - Люциус указал на лес, словно Рем стоял у него за плечом.
Это дриады.
Люциус повернулся на звук его голоса и с интересом посмотрел на него.
Духи деревьев. - пояснил Рем. - В это время они выбираются из своих убежищ и встречают весну. Они очень пугливые, но если подкрасться неслышно, то можно увидеть, как они водят хороводы.
Ты видел когда-нибудь?
Да. Совсем недавно.
Полнолуние? - Люциус отошел от окна и направился к нему. - Как ты себя чувствуешь?
Ничего. Как всегда.
Рем инстинктивно натянул одеяло до подбородка. Люциус ненароком напомнил ему о шрамах, остающихся после превращений. Заживали они достаточно быстро, но первые несколько дней представляли довольно отталкивающее зрелище. И Рем не допускал, чтобы кто-то кроме врачей видел их, даже его друзья.
Люциус опять сел рядом.
Тебе больно. - Сказал он. Это было утверждение, а не вопрос. - А тебе еще досталось вместо меня.
Он накрыл ладонью пальцы Рема, стискивающие край одеяла. И Рем поддался. Повинуясь внезапному порыву, он разжал руки. Люциус откинул одеяло и начал расстегивать пуговицы на пижаме.
Рем отвернулся и стал припоминать, что он в последний раз видел в зеркале. С левой стороны раны разбегаются веером, два глубоких разрыва справа и еще десяток надрывов помельче на животе. Хотя они уже затянулись, но вряд ли успели зажить.
Рем привык считать эти раны чем-то очень интимным, и от того, что сейчас другой человек увидит часть его личных проблем, ему было неловко. Во многом еще и потому, что он не знал, как отреагирует Люциус.
Что он может сказать? Пожалеет? Его никогда не жалели. У врачей всегда профессиональный интерес, им не до того. В детстве его жалела мама, но потом она стала относиться к этому не серьезнее, чем к аллергии на клубнику. И Рем совсем не был уверен, что ему нужна жалость. Зачем?
Хотя наверное, нет, Люциус к жалости не приучен. Ни по отношению к себе, ни к кому то другому. Скорее он поинтересуется, можно ли залечивать раны, или обезболить процесс. Тогда придется пускаться в нудные объяснения со всякими медицинскими терминами. Как ни крути, а выходило не очень хорошо.
Он ждал слов. Слов не последовало. Вместо них Рем почувствовал влажное прикосновение губ к ранам на груди. От поцелуя по телу разбежались пульсирующие ниточки жара. Они пронзали его до самых кончиков пальцев.
Чувство было настолько новое, что сначала Рем боялся вздохнуть, чтобы не упустить что-нибудь. Это было не желание или сексуальное возбуждение, этот ток затрагивал совершенно иные струны. Рем даже не мог как то обозначить его. Он не знал как назвать ощущение, когда чувствуешь, что другой человек принимает тебя полностью и без остатка, без каких-либо условностей. Как описать чувство, когда боль, всю жизнь казавшаяся наказанием, вдруг обретает смысл. Потому что именно вслед за ней приходят эти чудные поцелуи, выпивающие из него холод, уничтожающие его одиночество, соединяющие его с любимым человеком. Он больше не сможет обходиться без них. Никогда.
Рем обнял его за плечи.
Люциус, я не могу без тебя. - срывающимся голосом прошептал он.
Люциус поднялся к нему.
Но я же с тобой.
Нет, ты не понял, я больше не могу без тебя жить.
Люциус помог ему сеть, чтобы быть с ним на одном уровне.
Рем. - сказал он серьезно. - Я не собираюсь никуда уходить, я тоже не хочу быть без тебя. От таких чувств как у нас так просто не отрекаются. Мы ведь оба поняли это, я прав? Наша ошибка была в том, что мы сделали это по одиночке. Может, теперь мы попробуем вместе?
Рем не нашел, что ответить, он просто кивнул.
Ремус? В чем дело?
Нет. Ни в чем. Просто… Я так долго ждал… А сейчас ты и эта ночь… Мне постоянно кажется, что так быть не может. Это слишком много для одного человека.
Не говори так. - приказал ему Люциус. - Тебе просто сильно досталось. Ты устал. Вот тебе и лезет в голову всякая пессимистическая ерунда.
«Да он прав. Абсолютно прав. Все это перенапряжение последних дней, волнения, этот кошмарный сон. А что собственно. Сон я даже вспомнить не могу. И все ведь уладилось. А Люциус теперь будет со мной».
Может хочешь чего-нибудь для поднятия тонуса? - поинтересовался Люциус.
Рем улыбнулся.
Хочу. - сказал он.
Чего?
Ты дашь все, чего я захочу?
Ну, да. Я же обещал.
И я могу попросить все что угодно?
Буквально.
Поцелуй меня.