Уже подходя к портрету, Рем уловил сладко-ячменный запах сливочного пива. «Неужели они уже вернулись? Что-то рановато». Из Хогсмида друзья обычно возвращались перед самым отбоем. «Может, это не они». Однако в гостиной он услышал пьяный гомон, доносящийся из их комнаты.
«Значит, заснуть не удастся. Ладно». Рем зашел в комнату, даже не пытаясь придать себе веселый вид. Питер сидел в кресле спиной к нему. Сириус и Джеймс, обнявшись, стояли посреди комнаты и что-то с выражением декламировали. Они повернулись, когда Рем вошел.
- А, Лунатик! А мы уж… - Джеймс осекся.
Рем впервые в жизни видел, как люди стремительно трезвеют. Занятно. Хмельное веселье уходило из их глаз, уступая место неподдельному страху за друга.
- Что случилось? - упавшим голосом произнес Сириус.
- Наверное, сочинение не получается, - хихикнул Петтигрю, который не видел его.
- Питер! - прикрикнул на него Джеймс, и Хвост испуганно затих, тоже почуяв неладное.
Как по команде друзья бросились к Рему. Джеймс схватил его за плечи и сильно встряхнул.
- ем, что с тобой, скажи! Ты ранен? Тебе больно? - Руки Поттера ощупывали его в поисках несуществующих ран.
- Он не ранен, Джеймс, отойди. - Сириус оттолкнул Поттера и сам схватил Ремуса. - Реми! Посмотри на меня, пожалуйста!
Он посмотрел. Зря. У Сириуса моментально сделался такой же несчастный вид, как и у него самого.
Друзья осторожно подвели его к кровати, как будто он мог сломаться. Рем присел на край и спрятал лицо в ладонях. Сзади на постель опустился Сириус. Ничего не говоря, Бродяга обхватил его руками и положил голову ему на плечо. Джеймс стоял рядом.
- Не хочешь говорить? - тихо спросил он.
Рем помотал головой.
- А потом расскажешь?
Он пожал плечами.
- Ладно, парни, пойдемте-ка выйдем. - Джеймс потянул Сириуса за воротник, отрывая его от Рема.
- Нет. Не уходите, я уже побыл один. - Ремус задержал руку Сириуса у себя на плече. Он попытался улыбнуться. - Лучше расскажите, как вы сходили.
Ребята все еще колебались, стоит ли сейчас затевать веселье.
- Ну, хорошо. - С расстановкой произнес Джеймс. - Раз мы собираемся продолжить, нам понадобиться, что-нибудь более серьезное, чем это. - Он махнул на батарею бутылок сливочного пива, принесенных из «Трех метел».
Он полез под кровать, пошарил там и торжественно вытащил на свет божий большую бутыль виски.
- Вот. Это то, что доктор прописал.
- Виски! - у Сириуса расширились глаза. - Ты протащил это мимо МакГонаггал. Поттер, ты - бог! - Блэк повернулся к Рему и повторил специально для него. - Слушай, он - бог.
Рем взял протянутый ему стакан, наполненный темно-янтарной жидкостью. У напитка был терпкий запах ночного костра. Да, это настоящий виски.
«А напиться - неплохая идея. Все так делают. По сути, мне даже хочется». - Рем сделал два глотка. Они лизнули горло как языки пламени. Хоть что-то приятное в этот паршивый день.
Некоторое время спустя Рем, Сириус и Питер сидели на полу. Они слушали Джеймса, который стоял посреди комнаты, завернутый в простыню наподобие римской тоги. Стоял это, конечно, громко сказано, но он очень старался, и иногда ему даже удавалось принять идеально вертикальное положение. Джеймс посвящал их в свой очередной гениальный план.
- Господа, - обратился он к внимающим ему мародерам. - Мы с вами, без сомнения круче всех, но некоторые в этом пока не окончательно убедились. Чтобы исправить сей досадный промах, предлагаю устроить что-нибудь действительно грандиозное. Прямо в Большом зале. Причем под носом у всех преподавателей. - Он сделал ударение на слове «всех».
На такое можно было решиться только после бутылки виски на троих. Питер, пивший все это время только пиво, и поэтому не дошедший до нужной кондиции, попытался урезонить Поттера.
- Но ведь невозможно застать в зале всех преподов вместе. Их появление непредсказуемо. Кто-то приходит раньше, кто-то опаздывает и…
- Обычно да, - прервал его Джеймс, - но, по надежным сведениям, 14 февраля Дамблдор устраивает праздничный ужин в честь Дня всех влюбленных. Без всяких наворотов, но это официальное мероприятие, так что будут все.
- Что это Дамблдору взбрело в голову? - удивился Сириус. - Никогда же не было такого.
- Влюбился, наверное. - Ухмыльнулся Джеймс.
- Ага, интересно только, в кого. Может, в МакГонаггл, - предположил Петтигрю.
- Ах! - Джеймс схватился за сердце. - Питер, не шути так, у меня нервы слабые.
- С каких это пор?
- А вот с этих самых.
- Джеймс, - нетерпеливо остановил их Сириус, - не тяни, что ты предлагаешь?
- Как что? Разве это не очевидно? - он обвел друзей озорным взглядом. - Я предлагаю организовать валентинку нашим любимым, ненаглядным слизеринцам. У меня есть пара идей, как сделать этот вечер незабываемым для всех, а для них в особенности. Этот прикол точно будет вписан в славную историю нашей Альма Матер.
Сириус издал восторженный вопль и потянулся к Джеймсу, чтобы обнять его за колени.
У Питера был вид человека обреченного на вечные муки.
А Рем задумался. И чем больше он размышлял, тем более заманчивой казалась ему эта перспектива. А что? Хороший прикол собьет спесь с циничного самовлюбленного красавчика. Рем как следует повеселиться над ним, и это поможет ему избавиться от него навсегда. Посмотрим, сохранит ли Малфой свое высокомерие после их затеи. В любом случае жизнь Рема вернется на круги своя, что собственно ему и требуется. Так оно и будет. Рем почувствовал, что его наполняет какое-то угарное веселье.
Сириусу, наконец, удалось завладеть коленками Джеймса. Условная устойчивость Поттера не выдержала такого натиска, и он рухнул прямо на Блэка. Парни оказались в позе из разряда высшего уровня Камасутры. Их забавное барахтанье подействовало на Рема как сигнал к действию. Внутри него как будто резко отпустили долго натягиваемую тетиву. Смех, граничащий с истерикой, скрутил его пополам. Он практически кричал от смеха, не желая прекращать это очищающее безумие.
Сириус выглянул из-под ноги Джеймса. С его приятелем определенно не порядок, но, по крайней мере, он смеется. Блэк просиял и продолжил возню со своей пассией.
Когда они все-таки разобрались со своими руками и ногами, Джеймс выудил из сумки перо, пергамент, и они принялись с увлечением обсуждать различные варианты валентинки.
Ближе к полуночи план был досконально продуман. С уверенностью можно было сказать, что так они еще не издевались.
В эту ночь Ремус впервые за долгое время спал как убитый.


У Рема была довольно простая задача. Он должен был проследить, чтобы все слизеринцы оказались в зале, а потом особым заклинанием запереть дверь, чтобы никто из них не смог выйти, когда все начнется.
Сейчас он стоял, облокотившись на стену в коридоре, ведущем к Большому залу, потягивал тыквенный сок из серебряного кубка и иногда поглядывал на карту.
За время, прошедшее с той злополучной встречи, он практически не встречался с Люциусом. А точнее он предпочел его избегать. Рем сознавал, что такое поведение, скорее всего, можно расценивать как малодушие, но он желал провести несколько дней в покое, не вздрагивая каждый раз при появлении Малфоя.
Друзья тактично не донимали его расспросами и поддержали, не требуя никаких объяснений. Они не ходили есть в Большой зал, а устраивали пикники в самых отдаленных уголках Хогвардса. Они без вопросов согласились на его предложение прогулять совместное со слизеринцами зельеварение. Питер, правда, отказался прогуливать, за что и был отправлен записывать лекцию.
Эти дни почти полностью, как ему казалось, восстановили его душевное равновесие, и сейчас Рем был готов подвести черту подо всей этой историей. Как и всегда перед очередной проделкой им овладело задорное возбуждение.
Ремус в очередной раз взглянул на карту. Подземелья были пусты. Он отыскал глазами группу из семи точек, движущихся в его направлении. Это последние. Рем пригляделся к подписям. Люциус среди них. Он прислушался к своим ощущениям. Спокойствие. Ремус мысленно поздравил себя и с любопытством выглянул из-за угла.
И замер, увидев Его.
Сегодня Люциус расстался со своим неизменным черным и был одет в ослепительно белую мантию из струящейся ткани. Непорочную белизну нарушала лишь изумрудная ленточка змейки, пришпиленная к воротнику. Среди своих спутников, облаченных в элегантные, но темные одежды, он просто сиял. Любой, кто сказал бы, что белое не идет блондинам, никогда не видел Люциуса.
Рем стремительно отпрянул назад и привалился к стене. Сердце бешено колотилось. В ушах шумело. Оказывается, за эти дни, когда он пытался спрятаться от самого себя, он успел забыть, каким может быть Люциус. Прекрасным.
Злорадное предвкушение очередного прикола стало быстро сменяться предчувствием, что произойдет нечто жуткое и непоправимое. Невидяще он следил за созвездием точек, неумолимо приближающихся к тому месту, где он стоял.
Его пальцы до боли врезались в гравировку кубка.
Вот в нос ударила дикая мешанина запахов духов, мыла, шампуней, одеколонов. Еще секунда, и они завернут за угол.
Не совсем понимая, что он делает, Рем резко подался вперед и со всего маху врезался прямо в Люциуса, вылив на него изрядное количество сока.
- Ой! Извини.
На белоснежной материи расплывались узоры радостного рыжего цвета.
Рем виновато посмотрел на Люциуса. В серых глазах того поднялась и тут же улеглась буря.
Повисло тяжелое молчание. Впрочем, свита Люциуса не дала ему затянуться. Слизеринцы стали похожи на клубок шипящих змей, ощетинившийся жалами волшебных палочек.
Шестеро на одного. Это могло плохо кончиться.
- Тихо! - приказал своим Люциус. - Всем идти в зал. Я вернусь через пятнадцать минут. И пятьдесят баллов с Грифиндора. - бросил он в сторону Рема.
Они разошлись. Люциус направился обратно, а остальные двинулись дальше, окидывая грифиндорца испепеляющими взглядами.
Рем перевел дух. «Так, самое главное не думай о том, что сейчас произошло. Это можно оставить на потом». Он решительно вошел в зал и наложил на дверь запирающее заклятье. Представление началось.


Вавилонское столпотворение было обыкновенной мирной посиделкой по сравнению с тем, что творилось в Большом зале.
Когда Сириус произнес преображающее заклятье, и мельчайшая пыль над столом Слизерина стала превращаться в ядовито-розовые сердечки, никто еще не понял, в чем дело.
Но когда, то же самое произнес Джеймс, и мантии слизеринцев разъехались на ленты, завязавшиеся в банты на самых интересных местах, вот тут то оно и началось.
Прежде чем захлебнуться хохотом Рем успел отметить, что выглядят слизеринцы нарядно, празднично так сказать.
В данный момент единственным островком спокойствия в зале был преподавательский стол. За ним в гордом одиночестве восседал Дамблдор. Он был очень занят. Мародеры вообще считали директора полноправным участником своих проделок. Только в отличие от них у него всегда была одна и та же задача: он должен был постараться сделать серьезное выражение лица. Собственно именно этим он сейчас и занимался.
Остальные учителя бегали по залу и пытались прекратить действие заклинаний. Но не все было так просто. Формула, выбранная Джеймсом имела цепной эффект и при каждом применении магии выдавало что-то новое: за последние полчаса кучки розовых сердечек сначала превратились в букетики ромашек, потом в ярко-лимонную пену, последними явились маленькие зеленые чертики с крохотными вилами. Сначала Сириус предложил сделать амурчиков, но потом они решили, что слизеринцы обойдутся и чертиками. Мелкая нечисть гонялась за студентами и хриплыми голосами весело распевала печальную балладу о любви. При выборе песни Джеймс положился на авторитетный источник и попросил Лили найти им что-нибудь про любовь. Девушка была рада помочь и принесла свою любимую. К сожалению, она не предупредила их, что песня грустная.
И теперь, когда это безобразие залихватски выводило особо сложные пассажи, в зале дрожали даже звезды на заколдованном потолке.
Сначала чертики гонялись только за слизеринцами, но когда те стали прятаться за своих соседей, в скачки постепенно втянулись все факультеты. Студенты реагировали по-разному, но хафлпаффцы, в кой веки раз оказавшиеся в центре событий, точно были довольны.
Краем глаза Рем заметил, как открылась входная дверь. Он вскочил на стол, чтобы разглядеть вошедшего. Привлечь внимание он не боялся, поскольку в бушующей неразберихе полезь он хоть на стенку, никто бы и не посмотрел.
На пороге стоял Люциус. Возможно, неподвижность его фигуры и можно было расценить как проявление всегдашней выдержки. Но, скорее всего, он просто остолбенел. Изумленный вздох заставил его приоткрыть рот. С выражением полнейшего шока он наблюдал за царившей здесь вакханалией.
Рем удовлетворенно наблюдал за ним. Он видел, как в глазах Люциуса рождается невероятная догадка, и он медленно, будто с трудом поворачивается к нему. Рем поймал его взгляд. Догадка переросла в уверенность, уверенность - в непонимание. Люциус смотрел на него как на нечто диковинное, словно видел его впервые. Непонятно почему Рему вдруг стало очень легко. И тогда он позволил себе ответить Люциусу своей самой обворожительной улыбкой.
Малфой покинул зал, прежде чем его успели втянуть в общественно-полезные работы.
Все еще стоя на столе, Рем торжествующе осмотрел созданный ими праздник жизни. Но смеяться ему уже не хотелось. Нечто гораздо большее овладевало его чувствами. Он определенно был очень, очень доволен всем этим миром.