May it be an evening star
Shines down upon you

Он легко коснулся каменной кладки, вобравшей в себя тепло долгого солнечного дня, отнял руку, взглянул на нее так, как будто видел в первый раз, и расслабленно закрыл глаза. Вторая рука взметнулась к вороту батистовой рубашки, но остановилась на полпути. Тонкие и жестокие черты смягчились, и весь силуэт мужчины, стоявшего у окна, приобрел какой-то странный оттенок мечтательной мягкости. Серые глаза смотрели в бездонное июльское небо, усыпанное драгоценными камнями звезд, и оно плавилось, растворялось в них темно-синей сладкой отравой с серебряными разводами. Он уронил лоб в ладони.
Сквозняк легко развевал тонкие белые шторы, осторожно касаясь его рук словно бы в немой просьбе отнять их, напоминая о другом, совсем другом – горячем и настойчивом - прикосновении, так же отнимающем от лица его узкие ладони. Он вздохнул и запрокинул голову, бессильно уронив руки. Теплый ветер нежно, почти молитвенно целовал его ядовитый рот, всегда, только не теперь презрительно поджатые губы, длинные серебряные ресницы, темные тени под глазами… Люциус вскинул руку в бесполезной попытке удержать этот мираж, поймав пальцами лишь теплый ночной воздух, полный легкого аромата выгоревшей под солнцем травы и цветов, а резко распахнувшиеся серые глаза утонули в звездном небе.
И капли времени мерили вечность, и бесконечно-печальный покой царил в черном небе, навечно пойманный в белую звездную сеть, где теряли смысл все воспоминания, где все было так, как должно было быть.

May it be when darkness falls
Your heart will be true

Он таял, потерявшись навсегда в этих нежных руках, и ветер спутывал его прямые серебристые пряди с волнистыми русыми, и обычно презрительно поджатые губы жадно целовали нежный смешливый рот, мягкую линию подбородка, шею. А лицо Ремуса мягко
светилось мечтательной полуулыбкой. Длинные ресницы отбрасывали на щеки стрельчатую звездную тень, рассеянные пальцы путались в пуговицах тонкой рубашки…

You walk a lonely road
Oh, how far you are from me…

Он смотрел, как черные волны нежно лижут песок, и теплый морской бриз изредка доносил до него мелкие соленые брызги, короткими поцелуями обжигающие его лицо. Он легко сбросил сандалии, нагнувшись, закатал брюки и пошел по еще теплому песку, вслушиваясь в вечно-печальную песню моря. В его светло-карих глазах отражались низкие южные звезды, теплый ветер осторожно перебирал мягкие вьющиеся волосы, напоминая о нежных прикосновениях тонких изящных пальцев. Серебряные искры на небе казались ближе и были теплее таких любимых и таких холодных серых глаз, и все же неотступно напоминали о них, наполняя грустью прохладные рассветы, жаркие дни и теплые ночи. Ремус вздохнул, разжал пальцы, уронив сандалии на песок, и медленно подошел к линии прибоя.
В нос ударил свежий и острый запах моря, удививший своей чужеродностью в этой ночи, полной грусти и воспоминаний. Он закрыл глаза и раскинул руки – у его ног расстилалось огромное море, сливающееся где-то далеко с бездонным звездным небом. Широкие мускулистые плечи – вздох – расслабились, серебристый свет покрывал поцелуями красивую линию лба, дыхание выровнялось – мечта была здесь, он был рядом, он почти вдыхал знакомый запах, почти ощущал тепло его тела и…
И, открыв глаза, видел пред собой только звездное небо и ласкающее берег море, соединяющиеся в одно там, откуда должно было взойти солнце – там, где в туманной дымке растворялись все печали и воспоминания, там, где все было так, как должно было быть.

When the night is overcome
You may rise to find the sun

Обжигающие прикосновения настойчивых рук, горячее дыхание, спутавшиеся волосы, теплая летняя ночь, в бесконечности которой они утонули, как в огромном море, как в звездном небе… Ничего не значащее прикосновение теплого ветра, соленых брызг, камень, песок, мираж, исчезающий с рассветом…
И исчезнувший бы, если бы в затейливом сплетении серебристо-белых прямых и светло-русых вьющихся волос не рождались обещания - обещания, данные телом от души и в тайне от рассудка… Обещания, от которых не скрыться - мы носим их в себе всю жизнь, они живут в нас, напоминая о себе поцелуями теплого ветра и звездного света, рождая в душе тихую светлую грусть по несбывшемуся…

A promise lives within you now

Вздох – когда-нибудь он вернется, это тоже обещание. Вернется и попытается снова завоевать то, что уже и так принадлежит ему. И будет принадлежать ему всегда.

A promise lives within you now