- А что я должен был понять?!
Неприятно ощущать себя вором, пойманным на месте преступления! И хотя Эрида, судя по ее поведению, пока не собиралась жестоко мне мстить за преднамеренную порчу имущества, у меня возникло стойкое желание вжаться в стенку, украшенную веселенькими обоями в мелкий цветочек и стать одним из фрагментов рисунка.
- Рем, не пытайся сбежать! Это все равно не поможет. - С легкой ехидцей в голосе, проговорила целительница, делая шаг мне на встречу
Я инстинктивно начал пятится.
- Зачем ты послала меня в библиотеку? Там пыльно и негде спать!
- Именно за этим. Ты должен был открыть самостоятельно эту дверь и влезть в комнату, подтверждая тем самым, что я в тебе не ошиблась!
- А что если бы…
Договорить мне не удалось. Эрида неуловимо изменилась и в то же время осталась прежней. В красивых глазах появилось странное ледяное выражение, а черты лица заострились.
Передо мной стояло НЕЧТО, и меньше всего оно походило на представителя человеческой расы. Странно, но ужаса я не испытал. Мне было все равно и это пугало неимоверно..
- Я не занимаюсь благотворительностью, мальчик. Надеюсь, ты в состоянии это запомнить раз и навсегда. Если бы ты повел себя, как нормальный ребенок, мне бы пришлось тебя уничтожить. Поверь мне, ничего личного. Простая самооборона... Но, к счастью, никаких экстремальных мер предпринимать не пришлось.
Неожиданно она улыбнулась, и я понял, что снова вижу перед собой обычную молодую человеческую женщину. Видение исчезло так же незаметно, как и возникло. Все вернулось на круги своя: я был обыкновенным восьмилетним ребенком, а Эрида – вполне земной колдуньей, уже хорошо знакомой и потому совсем нестрашной.
- Пойдем-ка на кухню, перекусим. - Предложила она, выходя из злополучной комнаты в коридор.
Я согласно кивнул. В животе уже весьма красноречиво урчало, намекая на вполне голодное состояние организма. Немного некстати мне вдруг вспомнилась мое последнее посещение Храма Еды…
- Я там кое-что… В общем, без обид, ладно? – сознался я удрученно глядя себе под ноги, когда мы уже почти добрались до конечного пункта назначения.
Эрида с головой забралась в холодильник и красноречиво хмыкнула:
- А все-таки, Рем, в тебе очень много истинно человеческих качеств… Та же склонность к неконтролируемым эмоциональным поступкам, лишенным логического обоснования.
Как на странно, а общий оскорбительный смысл ее последней фразы я уловил и потому немедленно огрызнулся.
- Я хотел тебе нагадить! Разве непонятно?
- И ты в своих стремлениях преуспел!!!

Эрида ногой закрыла белую дверцу и бодро предложила:

- Раз так, то мы сегодня ужинаем в ресторане: отмечаем твой первый магический подвиг!
- Разве это была магия?!
- А ты как думал? Не всем под силу сломать мою магическую защиту, и ты в этом весьма преуспел! Пошли, отметим это великое событие! Через годик тебя уже можно будет сослать в Хогвартс и у меня начнется нормальная личная жизнь!

Эрида была предельно откровенна, описывая меня как тяжелый булыжник, висящий у нее на лебединой шейке. Я подумал и решил, обидится, о чем немедленно ей и сообщил, красноречиво надув губы. Эрида невозмутимо пожала плечами.

- Я просто говорю тебе правду. Между нами не должно быть недоговоренностей, присущих кровным родственникам. Рем, мы – партнеры. Тебе придется смириться с этим, потому что я меньше всего похожа на заботливую мамочку или старшую сестру. Один год я посвящу твоему обучению элементарным приемам обороны. А потом ты поедешь в Хогвартс, и наши пути разойдутся. Я найду, куда тебя пристроить. Не волнуйся, в глазах однокурсников ты не будешь выглядеть сиротой.
- И на том спасибо…

Я не мог скрыть своего разочарования. Как это не смешно, но за эти несколько дней я уже успел привязаться к травнице и расставаться с нею не жаждал. О Хогвартсе я имел тогда смутные представления и абсолютно не стремился туда поступать, впрочем, весьма четко сознавая необходимость постижения магии. Я хотел быть неуязвимым, по-детски рассчитывая на то, что волшебство закроет все прорехи в моей плотной броне.
Как позже выяснилось, я жестоко ошибался.

Эрида сдержала данное слово. Год она преподавала мне немого своеобразные основы безопасности жизнедеятельности. Делала она это, мягко говоря, нетрадиционно, периодически ставя меня в практически безвыходные положения.

Я ночевал в подвале, неделями обходился без еды и средств существования, учился обслуживать себя самостоятельно, ибо Эрида не делала ни малейших попыток хоть как-то вести домашнее хозяйство. Она могла себе позволить исчезнуть на месяц, чтобы потом, неожиданно появиться в самый критический момент, когда мне начинало грозить разоблачение. В те редкие минуту, когда волшебница все-таки бывала дома, она без устали третировала меня, заставляя зазубривать заклинания и варить отвратительно воняющие зелья непонятного назначения. Как позже выяснилось, львиная доля преподаваемых ею наук никакого отношения к традиционной двухцветной магии не имело.
В конечном итоге, мая наставница таки добилась своего: я начал неплохо разбираться в физике, химии и математики. Не впадал в священный ужас, едва завидев компьютер, и весьма успешно накладывал непоправимые проклятия, попутно сочиняя собственные. Эрида учила меня всему тому, чему, по ее словам, меня никогда не научат в школе.

Следует отметить, что она в этом преуспела.

К концу года дело дошло до физической подготовки. Целительница показала мне полный спектр точек, при нажатии на которые, человека можно было либо легко убить, либо отправить в летаргический сон. Посоветовав не злоупотреблять полученной информацией, она отправила меня тренироваться на манекене, вселив в него для натуральности чей-то припадочный дух.

Приведение прилежно вопило в самых неподходящих местах, а когда следовало подавать звуковые сигналы – надолго затыкалось. Разозлившись окончательно, я метнул в куклу парочку разноцветных лучей, и от нее не осталось никаких следов, кроме разве что грязно ругающегося духа. Сделав под потолком пару-тройку кругов, сущность трусливо испарилась, предварительно отвесив мне тумака.

- Не можешь справиться с обычным приведением? Слабак! – где-то в районе моей спины раздался зловредный тоненький голосок, заставив меня непроизвольно вздрогнуть и резко обернуться…

***

- Ликуй! Я уже пришло!
- Я вне себе от счастья, ты как всегда не вовремя!
- Что значит не вовремя?! – недоуменное хлопанье ресницами. – Я же поесть принес?! Что строчишь?
Еле уловимое для человеческого глаза движение ловких пальцев и исписанная мелким подчерком тетрадка перекочевывает из одних рук в другие.
- Рем, видел бы ты сейчас себя со стороны! Обхохочешься!
- Скотина, отдай немедленно! Не твое же!!!
- Ой, ли?! – скептически приподнятая бровь и нахальный блеск голубых глаз дружно вопиют о полном отсутствии совести у их обладателя. - Когда это меня останавливало! О чем ты там пишешь… Ага! Кажется, что-то знакомое… Ну-ка, ну-ка…
- Отдай немедленно! – в голосе появляются нотки легкой обреченности. – Тебе это не интересно! Ты же сам все это прекрасно знаешь.
- Всегда любопытна чужая точка зрения на произошедшие недавно события! К примеру, каким ты узрел меня в первый раз?
- Можешь не напрягать глаза, я и так тебе скажу: прозрачным, бестелесным, невообразимо скандальным и противным!
- Врешь! – на лице появляется плохо скрываемое сомнение. – Неужели я был таким гадом…
- Почему был? Ты и сейчас…
- РЕМ!!!
- Что, Рем, отдай тетрадку! Я ее тебе добровольно в руки не давал!
- Хрен с тобой, забирай!
Многострадальная тетрадь снова возвращается к владельцу.
- Все равно мне уже пора линять.
- Так рано? – звучащее в голосе удивление пополам с разочарованием кажется вполне искренним, что не может не радовать собеседника.
- А ты как думал? Мое время уже практически истекло, так что черноволосых девственниц будешь отлавливать в одиночку.
- Я так на тебя рассчитывал! – фраза сопровождается надрывным всхлипом, плавно переходящим в сдавленное хрюканье.
- Рем, не паясничай! Я почти серьезно. И мне действительно пора.
- Тебе виднее… Завтра появишься?
- Не знаю. Все мы люди занятые…
- Ха! Ты же не человек! Во всяком случае, с утра им точно не был!
- Тем более. Ладно, я пошел. А не скучай, веди себя как порядочный оборотень: жри людей и смотри, не подавись!
- Я учту твои пожелания!

Раздается легкий хлопок и… в комнате внезапно становится очень тихо. Слышно только как протяжно завывает ветер, бросая в окна горсти снежных хлопьев и прозрачный бисер льдинок.
Из кресла поднимается темная фигура, облаченная в длинную просторную мантию и, зябко поежившись, подходит к окну. Несколько бесконечно долгих минут он смотрит на воздушный танец снежинок и тяжело вздыхает. В комнате становится темно, но он не включает свет, продолжая наблюдать за движением тяжелых серых туч, подгоняемых северным ветром…
Когда тьма полностью окутывает комнату, он возвращается в кресло, зажигает огонь в камине и, немного помедлив, протягивает руку к стене, чтобы включить верхний свет. На полу возле его ног лежит раскрытая тетрадь и два сломанных карандаша. Привычно щелкнув пальцами, он извлекает из пустоты шариковую ручку, поднимает тетрадку и начинает что-то торопливо в ней писать, изредка бросая взгляд на закрытое окно. Большие настенные часы глухо отбивают двенадцать ударов. Полночь.
Иллюзия… Иногда ему становилось страшно при мысли, что в этом месте нереальным является все. Абсолютно ВСЕ, включая его самого.
Иногда он сам начинал сомневаться в том, что существует. Иногда задавался вопросом, сколько времени он уже провел в этой комнате. Да и существует ли здесь ОНО, ВРЕМЯ.
Когда он начинал слишком много думать, болела голова. Так, словно чья-то незримая рука безжалостно сдавливала его разгоряченный мозг.
В эти мгновения он медленно сходил с ума, пока не приходил друг, заставляя его все забыть, и вновь вспомнить обрывки прошлого.
Записки на бумажных огрызках были призваны сохранить призрачную связь с реальностью… Но… В минуты помрачнения он сжигал исписанные листки в камине, чтобы потом снова начать писать. Так проходила вечность…