Было больно. Человек, лежащий на полу, даже и не предполагал, что боль может иметь столько оттенков: от нестерпимо-жгучей до холодной, ледяным удавом сжимающей грудь и лоб – не продохнуть. Как только ему казалось, что хуже уже быть не может, оказывалось, что вполне. А спасительная тьма все не наступала.

Человек стискивал зубы, подавляя всхлип, и мечтал хотя бы на десять минут потерять сознание, укрыться от боли в беспамятстве – напрасно. Впервые он пожалел о своей выдержке – был бы послабее, давно бы сдох к мерлиновой матери и отмучался. Хотя если бы он был слабее, он бы сдох уже давно, еще в первую войну. Именно спасшая его тогда выносливость и сила воли сослужили ему плохую службу сейчас, когда он, один сплошной комок боли, лежал на грязном полу в подвале Малфой-Мэнор и ждал смерти.

Боль прекратилась так неожиданно, что человек даже не сразу это осознал. Еще почти минуту он лежал, хватая ртом воздух и боясь открыть глаза. Наконец, когда он смог слегка приподняться и оглядеться, его вырвало. Парадоксальным образом сразу стало легче. Стены перестали водить вокруг него хороводы, туман перед глазами рассеялся. Человек прищурился и негромко чертыхнулся. Эту улыбочку он узнал бы даже в темноте и со спины. Только один человек в мире мог улыбаться так, будто и не улыбается вовсе, а просто выражает свое презрение миру – профессор Северус Снейп.

Ну вот и все. Вот теперь он точно живым отсюда не выйдет. Даже если Малфой и решит по каким-либо причинам его не убивать, Снейп не даст ему уйти исключительно в силу личной неприязни. Да он же его просто ненавидит! Чего стоит хотя бы его последняя мерзкая выходка, рассказать всем в школе, что он оборотень. Так что дальнейший расклад ясен.

Как ни странно, прояснив для себя дальнейшие перспективы, Ремус Люпин успокоился. Жизнь совершенно определенно не удалась и чего теперь жалеть. Скорей бы уже все закончилось. Интересно, как оно там, после смерти. Будем надеяться, что неплохо. Люпин сел по-турецки и с интересом уставился на Снейпа. – Ну же, начинай.

- Чего начинать? – если Снейп и опешил, то, по крайней мере, не подал вида. – Может, тебе сплясать?
- И это тоже можешь, – с видом падишаха, выбирающего наложницу, благосклонно кивнул Ремус, – все по желанию.
- Про чьему? – язвительно поинтересовался Снейп, не желая признавать, что ситуация выходит из-под контроля. Кроме того, ему действительно вдруг захотелось сплясать лезгинку. Или, на худой конец, твист.

- Ну-у-у, не знаю, – озадачился Люпин, – по обоюдному, – он широко взмахнул рукой, видимо, указывая на невидимую аудиторию. Невидимая аудитория хмыкнула. Оборотень ойкнул и обернулся. От стены отлепился второй участник драмы, сам Малфой-старший собственной персоной. Сквозь его наглую усмешечку проглядывала неуверенность – жертва вела себя не так, как полагалось.

Не пищала, не молила о пощаде, чего от Гриффиндорца было ожидать, конечно, глупо, но и не замыкалась в гордом презрительном молчании и не плевала на всех с видом оскорбленной в лучших чувствах невинности, что было странно. А, напротив, пыталась острить и, удобно устроившись на полу, довольно доброжелательно смотрела на него. «А, может, его еще раз Круицитусом?» - подумал Малфой. «А, может, не надо?» - подумал Люпин.

Увидев Малфоя, Ремус окончательно и бесповоротно понял – пришла хана, и совершенно успокоился. Он вытянул ноги, привалился к стене и скрестил руки на груди. Было даже удобно. А вид неуверенно переминавшихся с ноги на ногу врагов, не знавших, как себя вести в нестандартной ситуации, доставлял прямо-таки эстетическое наслаждение. Умирать ему почему-то расхотелось. Боль прошла, потянуло в сон. Люпин сладко зевнул и поинтересовался:

- Ну чего, будем делом заниматься или как?

- Видимо, или как, – фыркнул Снейп, пытаясь привычным сарказмом как броней замаскировать растерянность. Что происходит, а? А ведь у него же был вполне определенный, такой замечательный план. Напугать, шарахнуть Авадой по касательной, напоить тайком зельем, под покровом ночи вытащить за пределы замка и передать лже-труп с рук на руки членам Ордена.

А Малфою сказать, что на опыты. Тем самым поднаторевший в подковерной возне профессор убивал сразу двух зайцев: доказывал лояльность Лорду с одной стороны и выполнял свой долг как двойного агента – с другой. Чудесный, просто отличный план. Гладенький, без изъянчиков. А эта скотина Люпин все портил. Неужели ему не страшно? Ну щас напугаем.

- Бу! – сказал профессор и состроил козу. Люпин чихнул.
- Ты чего?
- Прости, у меня аллергия на козу. Бабка в детстве испугала, – еще раз чихнув, признался Люпин.
- Ничего-ничего, – растерянно пробормотал Снейп и надолго задумался.

Люпин оглянулся на хозяина замка:
- Ну, а ты чего скажешь хорошего?

Малфой чувствовал себя глупо. У Малфоя были вполне четкие указания от Лорда – помучить и убить, по возможности выпытав жуткие тайны Ордена Феникса. У Снейпа, а Малфой это знал совершенно точно, также были не менее четкие указания от Дамблдора – спасти и сохранить, по возможности не раскрывая инкогнито. У одного Люпина не было никаких указаний, инструкций и заданий. Ему просто хотелось жить. По возможности, не покалеченным и в здравом рассудке. Как это все между собой согласовывалось, Люциус не знал. Поэтому он подумал и решил действовать по плану Б. Он достал палочку и, скроив зверскую мину, прорычал:

- Рассказывай!
- Ик... чего рассказывать? – изумился Люпин. Он перестал чихать, но почему-то тут же начал икать.
- Все!
- Прям таки и все?
- Да!!!
- С самого начала?
- Да!!!!
- С самого-самого... ик?
- Да-да-да!!!

- Ну ладно, – Оборотень перестал икать, почесал нос и голосом пай-мальчика начал, – я родился 5 сентября в Южном Уэльсе в семье простых рабочих. Еще в два годика...
- Да ты что, с ума сошел? – удивился Малфой.
- Вроде нет, – подумал и честно ответил Люпин. – Хочешь, таблицу умножения расскажу?
- Зачем?

- Ну, чтобы ты убедился, что я не сошел с ума. Сумасшедшие ведь не рассказывают таблицу умножения, верно?
- Верно... – озадачился Малфой, – тогда ты просто издеваешься!
-Я? – сама мысль об этом привела Люпина в неописуемый ужас. – Да ни в жисть, мамой клянусь!
- Хорошо, тогда рассказывай.
- Снова-здорово… – вздохнул Ремус, – ну чего тебе рассказать?
- Тайны! Секреты!
- А я и не знаю никаких тайн, – огорчился Люпин, – разве что про Орден Феникса, но они неинтересные.
- Во! Умничка! – Малфой был готов расцеловать оборотня. – Давай неинтересные!

- Хорошо. Орден Феникса – это… ой, что ж это я несу? Это ж военная тайна! Я не расскажу, – категорично заявил Ремус и приосанился. На его лохматой голове явственно сверкнул венок мученика.

- Не расскажет, – скрипнув зубами, мрачно подтвердил Снейп, выйдя наконец из ступора. – Гриффиндорец, – последнее слово прозвучало почти как ругательство.
- А чего тогда делать? – растерялся Малфой.
- Чего-чего, – нехорошо цыкнул зубом Снейп, – пытать. Забыл, как пытают?

- А смысл?
- Не узнаем тайны, так позабавимся.
- Подожди-подожди, – забеспокоился Малфой, – ты же его должен Дамблдору живым доставить. Как двойной агент.
- А хрен с ним, с Дамблдором, – озлился Снейп, – мне этот козел…
- Волк, - медовым голосом поправил Люпин.
- Неважно! До смерти надоел! Сидит тут, ломается, девственницу здесь из себя строит! Как первый раз замужем! Давай его замучаем! Ну давай! – в голосе Снейпа явственно прозвучали кровожадные нотки.

- А как же Дамблдор? – растерялся Малфой
- А Дамблдор пусть отдыхает! Сидит себе, понимаешь, в теплом кабинете, леденцы сосет. А я тут с вами нервы мотаю. Имею я право?
- Не, так не пойдет. Это не по правилам, – закапризничал Малфой, – я так не играю, – он бросил в угол палочку и наморщил нос. Снейп понял, что его ждет истерика. Со вздохом он сказал:
– Ну ладно, ладно, как скажешь…
- Понятно. Значит, мучить вы меня не хотите? – у доселе с интересом прислушивающегося к разговору Люпина прорезался голос
- А-а, - махнул рукой Снейп, – Люцик прав, только силы зря тратить.

- Тогда, может, по домам, ребята?
- Ну, в принципе, можно и по домам... все равно вечер не удался, эх ,– вздохнул Снейп и пошел к двери. Дверь оказалась заперта.
- Эй, Лютик-василек, открой дверку-то.
- Не могу.
- То есть как?
- Ну вот так. В этом подвале дверь особенная. С характером. Древние мастера строили, не чета нынешним халтурщикам. Она сама открывается и сама закрывается, когда захочет.

- Ага, – Снейп почесал в затылке, – а сейчас, значит, не хочет?
- Значит, не хочет, – подтвердил Малфой и сел на пол рядом с оборотнем.
- А чего делать? – глупо спросил Снейп .
- Ждать.
- И долго?
- Как повезет. Нарцисса один раз два месяца сидела, – Малфой мечтательно закатил глаза, – но обычно сутки, не больше, – поспешил добавить он, уловив нехороший блеск в глазах Снейпа.

- Да ты не переживай, – влез в разговор Люпин, – посидишь, отдохнешь, сил наберешься. А то, чай, нелегка работа двойного агента-то? Вон аж весь зеленый стал, – оборотень помолчал, подумал и добавил, – как сопля.
- Действительно, Севочка, – поспешил загладить неловкость Люпина Малфой, – посидим, поболтаем, со школы ведь по душам не разговаривали. Разве плохо?

- Ну что ты, голубчик. Все замечательно, – кисло сыронизировал Снейп и демонстративно уселся в самый дальний угол. На некоторое время воцарилась тишина.

- А давайте в признания поиграем, – не выдержал длительной паузы социально активный Люпин, – каждый пусть расскажет про себя самую постыдную тайну. Только, чурики, честно.
- Фи, - не замедлил отреагировать Снейп, – игра для подростков, дебилов и оборотней.
- Ну как хотите, мое дело предложить, - надулся Люпин.
- А почему бы и нет, отличная идея, - Малфой, чувствовавший себя немного виноватым из-за этой неловкой ситуации, которая, как ни крути, произошла у него дома, решил взять на себя функции массовика-затейника, - ведь у каждого из нас есть ужасные, – тут он сделал большие глаза, – страшные и постыдные тайны! Давайте ими поделимся!

- Вот ты и начинай!
- Да-а-а, а почему сразу я? – привычно заныл Малфой. – Как за Клинским, так я, как жертв искать, так я, как малолеток развращать, так... гхм... в общем, пусть, кто смелый, тот и начнет, а кто последний, – тот большая хрюшка.

- Я двойной агент, – помолчав, признался Снейп. Быть большой хрюшкой ему не хотелось, тем более что у волшебников это не пустые слова. Да и маленькой тоже не очень.

- Я знаю, – меланхолично кивнул Малфой и принялся отковыривать штукатурку от стены.
Люпин подумал, что надо бы ответить признанием на признание и, набрав воздуху, заявил:
- Я оборотень!
- И это я знаю, – еще более меланхолично заметил Малфой, не прекращая своего занятия.

Снейп и Люпин синхронно посмотрели на Малфоя.
- Ну, давай же, – подбодрил Люпин, – а то у тебя уже ушки появились.
- И хвостик, – мстительно добавил Снейп.

- А я вот всегда хотел быть гриффиндорцем, – застенчиво признался Малфой и хвостик стал поменьше, – и еще ловцом, – ушки втянулись и превратились в обычные Малфоевы уши (ей-богу, разница невелика). – И еще чтобы Макгоннагл меня хвалила и... и вот. И еще я голубой и всегда был влюблен в Сириуса Блека. А женился на Нарциссе из-за денег и потому, что у нее классные сиськи, - Люцик явно вошел во вкус.

- Тьфу, мексиканская сериала какая-то, а не секрет, – фыркнул Люпин.
- Ты смотришь мексиканские сериалы? – оживился Малфой.
- Иногда, – смутился Люпин, – под настроение. А чего, там все оч-чень миленько.
Снейп скривился, а Малфой вдруг неожиданно добавил:
– И правдоподобно.
- Люцик, и ты? – Снейп был шокирован.
- Сева, ты просто никогда не пробовал! – вскинулся Малфой. – На самом деле это здорово, тебе понравится, вот увидишь! Не хуже секса, а местами даже лучше!
- Да-да, много лучше, – радостно поддержал его Ремус, – и дольше, много дольше.

Люпин и Малфой, найдя друг в друге родственные души, с жаром принялись обсуждать последнюю серию «Ведьмы Эсмеральды», гадая, сожгут ее или все-таки еще подождут. Снейпу стало скучно, и он от нечего делать стал осматривать коварную дверь. Через пять часов тщательных поисков он обнаружил посередине двери большую красную кнопку с надписью на непонятном языке (прим. автора – там была надпись на русском языке «Нажать для выхода» и ниже карандашом «здесь был Вася»).

Снейп, как истинный ученый, был по природе экспериментатором, и, не колеблясь ни часа, нажал на кнопку. Дверь с сухим щелчком и непереводимым набором слов (электронный переводчик с русского на английский уловил только что-то про мать, потом смутился, покраснел и перегорел) отворилась.

На этом месте Николай Васильевич Гоголь завертелся в гробу, как цыпленок гриль, потому что его немая сцена из «Ревизора» и рядом не садилась пописать с немой сценой в Малфой-Мэнор. Хозяин ошарашено переводил взгляд с довольного Снейпа на дверь и обратно и, казалось, с трудом подавлял желание обнять зельевару ноги и прошептать «Ты мой бог!».

Люпин просто глупо улыбался. Снейп же, так толком и не поняв, что произошло, постепенно наливался сознанием собственной значимости и, наконец, окончательно уверовав в собственную гениальность, королевским взором обвел трепещущих подданных:
– Ну? Чего уставились, никогда не видели, как мастер работает? Чего дальше делать будем?

- Действительно, а чего? – это уже недоумевал автор, то есть я. Но меня, конечно, никто не слышал.

Исходя из принципа целесообразности, нам следовало бы друг друга убить, а оставшемуся в живых совершить самоубийство, – задумчиво протянул Малфой, – мы теперь знаем друг про друга столько ужасных, секретных тайн, что просто не имеем права остаться в живых. Это будет, – Малой запнулся и щелкнул пальцами, подыскивая слово.

- Непорядочно, – пришел ему на помощь Снейп.
- Вот именно, непорядочно, – обрадовался Малфой, – ну-с, с кого начнем?

Начинать ни с кого не хотелось. Как, впрочем, никем и заканчивать. Трио в растерянности топталось на пороге.

- Ребята! А давайте дружить! – вдруг предложил оборотень. – Мы же все, в сущности, неплохие парни, просто мы оказались не в том месте и не в то время! А представляете, как все могло бы быть славно, мы бы все дружили, общались, на рыбалку ходили вместе, в кабак. По девочкам, – на этом месте Малфой покраснел, – ну или по мальчикам, – поправился Люпин, – по желанию и возможностям. А потом женились бы, дети пошли. Вместе собирались по субботам, чай пили. На веранде. Из блюдечек.

- С голубой каемочкой, – мечтательно протянул Снейп. – А что, я за!
- И я - за! – вскинулся приунывший было Малфой, которому жаль было терять такую славную компанию. Парни-то душевные. С понятиями. Да чего там, чисто конкретные пацаны подобрались, а тут – убивать. Это дело, да? Конечно, не дело, – По-ослушайте! А я знаю, кто во всем этом виноват!

- Кто? – в один голос спросили Снейп и Люпин.
- Вольдеморт! – Малфой горделиво приосанился. – Это он задурил нам головы, помешал нашей такой возможной, такой чистой и светлой мужской дружбе! И он должен быть наказан!
- Да! – взревели восторженно Снейп и Люпин. – Наказан! Прямо здесь! И прямо сейчас!
- Ну, положим, прямо здесь и прямо сейчас не получится, - остудил их пыл рассудительный Люцик, – надо до него дойти.
- Ну так чего же мы стоим?
- В путь!

- Кто бандит и негодяй? – скандировал Малфой, шагая впереди.
- Лорд! Лорд! Лорд! – вторили ему Снейп с Люпином, маршируя следом строго затылок в затылок и вскидывая кулаки в бессмертном «No pasaran».
- Из-за кого такие классные пацаны не могут нормально собраться и посидеть, а вынуждены, как волки позорные, прости, Ремус, грызть друг другу глотки?
- Из-за Лорда, так его собаку!
- Что ждет мерзавца?
- Смерь! Смерть! Смерть!

Так, дружным маленьким отрядом, они домаршировали до стен замка Лорда. И, более того, без помех проследовали аж до спальни Вольдеморта. Остановить их было некому, потому что было 4 часа утра и все спали.

Бойко протопав прямо в личные апартаменты Лорда, Трио окружило (конечно, в меру своих скромных возможностей) огроменную постель Вольдеморта!
- Волдеморт, выходи, – грозно гаркнул Малфой, наставив на существо под шелковым одеялом палочку.
- Выходи, подлый трус! - Снейп и Люпин проделали такие же манипуляции.

- Ой, ну почему сразу трус, почему сразу подлый? Мне с вас смешно, – капризно протянул Вольдеморт, выкапываясь из горы подушек, – поспать не дают, все ходють и ходють, а чего, спрашивается, ходють, спать мешають?
- Мы пришли тебя убить, потому что ты негодяй и мерзавец и мешаешь нашей мужской дружбе, – уверенно отбарабанил Снейп. Люпин и Малфой поддержали его жидкими, но продолжительными аплодисментами.

- Прям так сразу и негодяй? Прям так сразу и мерзавец? – Вольдеморт прищурился, зевнул, обнажив до самых гланд розовую пасть и ухмыльнулся. – Ну, может и так, вам виднее. Только ничегошеньки у вас, сладкие мои, не получится, – и глаза у него вдруг стали голубыми, добрыми-добрыми и та-акими понимающими.
- Это почему это не получится? – попробовал было возмутиться Люпин, но получил от Снейпа щипок в бок и затих.
- А потому, мальчик мой, – Вольдеморт стряхнул запутавшиеся в невидимой седой бороде мармеладные крошки, – что... О! – он поднял указательный палец вверх. – Слушайте!

Малфой, Снейп и Люпин прислушались и вдруг услышали доносившийся невесть откуда противный, назойливый и до колик знакомый звон. Звон все приближался и приближался, приближался и приближался, как вдруг...

- Приснится же такое, – профессор зельеделия Северус Снейп вздрогнул и проснулся один в своем подземелье на своей узкой и неудобной кровати. Он выпил воды из жестяной кружки, всегда стоявшей на тумбочке у изголовья, повернулся на другой бок и заснул уже без сновидений. Снейп еще не знал, что жить ему примерно двое суток.

Лорд решил, что Снейп исчерпал свою ценность как двойной агент, и на ближайшем сборище предложит ему на выбор бокал с ядом или выстрел Авадой в зеркало. Снейп выберет яд. Он получит орден Мерлина высшей степени посмертно и войдет в историю магии как один из самых выдающихся деятелей Ордена Феникса, герой Первой и Второй Магических войн, легендарный шпион (ах, простите, разведчик в стане врага), погибший за правое дело, а также как изобретатель отличного шампуня от перхоти.

***

- А потому, мальчик мой, – Вольдеморт стряхнул запутавшиеся в невидимой седой бороде мармеладные крошки, – что... О! – он поднял указательный палец вверх. – Слушайте!

Малфой, Снейп и Люпин прислушались и вдруг услышали доносившийся невесть откуда противный, назойливый и до колик знакомый звон. Звон все приближался и приближался, приближался и приближался, как вдруг…

- Приснится же тако-о-ое, – мечтательно протянул Малфой. Он проснулся на своей шикарной пятиспальной кровати в Малфой-Мэноор в окружении трех мальчиков и двух девочек, которые разметались во сне, самым наглым образом спихивая его, хозяина, на пол.

Малфой потянулся, встал и перебрался на маленький диванчик в холле, где и проспал спокойно до утра без сновидений. Он еще не знал, что жить ему осталось ровно неделю. Его единственный отпрыск, которому с детства не давали покоя лавры Павлика Морозова, и который к тому же в глубине души пламенный патриот и борец за мир во всем мире, сдаст надоевшего папашку прямо в лапы аврорам.

Малфоя поймают на его конспиративной квартире в Лондоне. А точнее, стащат прямо с любовника. Пытаясь вырваться, Малфой спрыгнет с седьмого этажа и почти наверняка свернет себе шею, но его настигнет Авада в районе четвертого этажа, которая, впрочем, его не убьет, так Люциус Малфой скончается от инфаркта еще в полете между шестым и пятым этажом.

В историю магии он войдет как злодей и сластолюбец, зверски замучивший в подвалах Малфой-мэнор 147 молоденьких мальчиков-магглов. Хотя на самом деле был только один, да и того Малфой в конце концов отпустил почти живого и местами невредимого, предварительно стерев память.

***

- А потому, мальчик мой, – Вольдеморт стряхнул запутавшиеся в невидимой седой бороде мармеладные крошки, – что... О! – он поднял указательный палец вверх. – Слушайте!

Малфой, Снейп и Люпин прислушались и вдруг услышали доносившийся невесть откуда противный, назойливый и до колик знакомый звон. Звон все приближался и приближался, приближался и приближался, как вдруг...

- Приснится же такое, – хмыкнул Люпин и перевернулся на другой бок. Он спал один, ему никто не мешал, и жажда его не мучила, поэтому он сразу заснул без сновидений. Ремус Люпин еще не знал, что жить ему осталось меньше месяца.

В ближайшее полнолуние он, бегая по лесу в волчьем обличии, провалится в искусно замаскированную охотником волчью яму, напорется брюхом на торчащий из земли кол и, не приходя в сознание, сдохнет через трое суток. Пришедший проверить свою ловушку охотник почешет в затылке, увидев в яме мертвого человека, решит про себя «Видать, пьяный был» и забросает ловушку-могилу землей от греха подальше.

Отвечать-то за убийство, пусть даже и непредумышленное, никому неохота. В историю магии Ремус Люпин войдет как без вести пропавший, предположительно замученный Сами-Знаете-Кем отважный сторонник Светлых Сил. И первый оборотень-преподаватель в Англии.

Мораль: никогда не берите, дети, работу на выходные и вы будете спокойно спать до утра без сновидений, и вас не будут мучить такие ужасти.