Если б знать, как любить тебя
Или петь, как лететь... (с)

Будем друг друга любить... (с)

Есть одна любовь, та, что здесь и сейчас.
Есть другая, так что всегда...
(с) НАУ

Снежинки, кружась, падали на землю, укрывая ее белой шалью. С самого вечера снег все падал и падал вниз. В тусклом свете уличных фонарей Хогсмида их словно охватывало серебристое сияние. Ремус уже больше часа сидел за столиком в пабе “Три Метлы”, что занимает первый этаж крохотной гостиницы. Не спеша, поужинав и выпив коктейль, он смотрел в окно на освещенный кусок улицы. Чем ближе подбиралась темная зимняя ночь, тем больше Рему казалось, что он бессмысленно теряет тут свое время, а еще нужно было бы допроверить кое-какие работы третьекурсников.
Северус.… Да, в глубине души Люпин продолжал верить в то, что Сев все же придет. Откуда бралась эта уверенность, понять он не мог. Как сдувают пыль со старой, но любимой книги, завалявшейся в глубине шкафа, так и Ремус шаг за шагом восстанавливал в сердце те, казалось, давно забытые чувства и переживания. Краем глаза наблюдая за старшекурсниками, парочками сидевшими за такими же столиками, как и его собственный, Рем размышлял почему в свое время не влюбился в какую-нибудь миленькую однокурсницу? Вокруг Джеймса и Сириуса всегда вилось много девчонок, но это вокруг них. Рема, все эти щебечущие глупости и краснеющие по пустякам, девушки не замечали, не то чтобы ему так необходимо было их внимание, но ощущать себя “бледной тенью” того же Джеймса ему не очень хотелось. Друзья, то они друзья, но им не объяснишь, почему взглядом ищешь в толпе лишь его фигуру. Не потому что они не могут тебя понять, а потому что просто не хотят. Снейп, во-первых, парень, во-вторых, их заклятый враг - третьего не дано. Рем покачал головой.
Скрип двери в, словно завернутом в вечернюю тишину, пабе отвлек Люпина от его невеселых мыслей, он ощутил, как против воли быстро забилось его сердце. От входа потянуло холодком морозного вечера, и оборотень поежился, поношенная одежда плохо спасала от сквозняков. Стряхнув с мантии быстро тающие снежинки, Северус прошел в паб, обведя немногочисленную публику своим фирменным взглядом “кто-не-спрятался-я-не-виноват”, проф. Зельеварения заметил сидящего в уголке Ремуса. Последний почувствовал себя мошкой безжалостно приколотой к стене маленькой, но острой булавкой. Люпин поймал себя на том, что он сидит и глупо улыбается, не в силах пошевелиться. Северус тем временем подошел к его столику и довольно сухо поздоровался:
- Добрый вечер,… Люпин.
Ремус только кивнул в ответ.
- Пожалуй, присяду тут с тобой. Ты не против? - Снейп вопросительно приподнял правую бровь.
- Н-нет! Что ты! Садись, конечно! - Люпин нервно поерзал на стуле.
Северус снял блестящую от капелек воды мантию и повесил ее на небольшую вешалку, стоявшую тут же, у столика, краем глаза замечая, что Розмерта уже направляется к ним.
Пятью минутами позже оба профессора сидели и попивали бордовое вино.
“Кхем… Я уже жалею, что пришел”. Снейп смерил Рема мрачным взглядом. “Если он не прекратит так глупо улыбаться, то я точно уйду…!”
- Се…Северус? - Люпин сканировал глазами поверхность стола. - Я, в общем… не ожидал, что ты все-таки придешь. Это хорошо… я… я очень рад. Последние слова Люпин пробормотал совсем уж неразборчиво, и куда только девается вся его храбрость под пристальным взглядом этих черных глаз?
Снейп малость растерялся. Что ему было ответить на такое замечание? Уж конечно, он не собирался расплываться в улыбке и в свою очередь радоваться встрече.
- Согласись, было бы очень невежливо, если бы я не пришел. - Как можно более ровно произнес Северус, с неудовольствием отмечая, что вино в его бокале уже кончается.
- Ох… - Рем мысленно уже подготовился к такому исходу событий, разговор как-то не вязался и, наверно, эта встреча не была такой уж хорошей идеей.
Заметив разом погрустневшее лицо Люпина, Снейп протянул руку и накрыл ладонью, лежащую на столе, руку Рема. Люпин поднял голову и посмотрел прямо в непроницаемые глаза Северуса.
Рем и сам не знал, что именно ему хотелось увидеть в глазах Северуса, но шестым чувством он понимал, сейчас лучше просто помолчать.
Снейп собрался было что-то сказать, но затем он просто сжал ладонь Люпина и поднялся из-за стола, потянув того за собой. Свободной рукой, сняв с вешалки мантию, Северус направился прямиком к выходу из паба.
Хлопнула за их спинами дверь, и под ногами захрустел снег. Северус прошел еще немного вдоль по улице, чувствуя теплую ладонь Рема в своей руке, Люпин нисколько не сопротивлялся, за все то время, что они провели на улице, он вообще не сказал ни слова. И если бы не шаги оборотня, еле различимые за собственными шагами Снейпа, и не теплая ладонь Рема, Северус, пожалуй, решил бы, что Люпин давно уже исчез, растворился в вечерней тьме, выбирающейся из-под голых кустов, растущих вдоль дорожки. Чтобы удостовериться в том, что Рем все еще идет с ним, Снейп остановился и повернулся к Люпину.
Да, Ремус действительно все это время шел за ним, словно верный пес за любимым хозяином.
Он почти не замечал холода, проникающего сквозь залатанную одежду и холодящего тело. Куда, зачем они шли – это не имело значения, теперь важным осталось лишь одно – не потерять этой хрупкой связи, возникшей между ними, не разомкнуть рук. Поэтому Рем старался покрепче сжать ладонь Северуса, хотя подбирающийся со всех сторон холод леденил пальцы, и они плохо слушались Люпина.
- Совсем замерз... Как можно ходить замой в таком тряпье... – Шелест слов, принадлежащих Снейпу, касался слуха Люпина. – Вот! Так-то лучше!
Что-то большое, широкое и теплое вдруг опустилось на его плечи, и сразу пропали и холодный зимний вечер, и снег, скрипящий под подошвами старых сапог, а осталось лишь целое море запахов и ощущений. Люпин глубоко вдохнул, на губах его возникла улыбка.
- Сев...
- Ага, вижу, тебе уже полегчало. – В голосе Снейпа промелькнули насмешливые нотки.
Он больше не держал Рема за руку, а, обернув оборотня в свою мантию, мягко обнял того за плечи. – Не хотелось бы мне тебя тащить до самого Хогвартса. – Чуть погодя добавил Северус.
Он, наклонив голову, посмотрел в солнечного цвета глаза Люпина. «Как бы я не оттягивал этот день, это мгновение, вечно бежать от себя не возможно... Просто закрыть глаза, уходя в такую знакомую и спасительную тьму, прикоснуться рукой к твоей щеке. Когда не видишь, все чувства становятся острее. И пусть я не в силах сейчас прикоснуться к твоему сознанию, мне будет достаточно ощущать кожей твою гладкую кожу, перебирать пальцами шелковистые, путаные волосы. Пускай два дыхания соединятся в одно, касаюсь губами твоих теплых губ, пусть ты не знаешь, как я хочу утонуть в этом поцелуе, в этом сладком море чувств. Я не хочу слов, мои чувства все скажут за меня... И снег будет падать и падать, таять на наших лицах, в бесконечном завораживающем танце будут опускаться вниз снежинки. Пусть тает весь лед, что так долго был между нами, и эта зима, соединившая наши сердца, и этот миг, когда я, наконец, ощутил прикосновение вечности».

* * *

«Не помню, как мы добрались до замка, все воспоминания того вечера остались на узкой, почти занесенной снегом тропинке. А может, мне и не нужно ничего помнить... Лишь когда я оказался в свой комнате, под теплым одеялом, с плотно зажмуренными глазами, то смог, наконец, осознать всю грандиозность произошедшего за этот так посредственно начавшийся день. А, между прочим, он так здорово целуется!»
Утро пробиралось золотыми лучами солнца сквозь щель между шторами. Ремус лежал в кровати, волосы, в беспорядке разметавшиеся по подушке, солнечный зайчик пробежал по его лицу. Ресницы Люпина чуть дрогнули, он прикрыл ладонью глаза, а затем резко сел.
- Стоило бы еще себя ущипнуть... – Он широко улыбнулся и, отбросив край одеяла в сторону, спрыгнул на прохладный пол. Подойдя к окну, он распахнул шторы и, отперев засов, открыл створку, наполовину высунувшись из окна. Морозный воздух проникал в легкие, и мелкие снежинки сыпались откуда-то сверху норовя попасть в глаза.