Я жил только ради этого человека. Он был всем для меня – другом, братом, отцом, воспитателем, любовником… Он был намного старше меня, он ровесник моего отца, и, да, он воспитывал меня…

Он был таким… Таким… Таким… Что я, тогда еще неискушенный мальчик, хотел растворится в нем. Я отдавал ему все, все что осталось в соей покалеченной жизни, но и я получал от него немало. Точнее, я получал все, все, что он только мог мне предложить. Но мне нужна была только ласка и любовь единственного оставшееся в живых, близкого мне человека.

Со временем наша любовь не становилась обыденной, в ней все всегда было ново… Чувства, эмоции, впечатления, переполнявшие мое сердце, стараясь выплеснуться наружу…

Я смотрю на своих ровесников и только и слышу: «Мы расстались, потому что он мне надоел!»

Мне это не понятно.

Для меня каждая встреча с ним – взрыв, цунами, извержение вулкана, ураган, землетрясения восьми баллов по шкале Рихтера, электрический импульс, заставлявший меня подниматься снова и снова…

Только с ним я чувствовал себя таким маленьким и таким уязвимым, но и одновременно таким защищенным. Мне была нипочем бушевавшая за окном война, умиравшие люди, и я чувствовал себя последним эгоистом. Но как только он ласково улыбался мне и прижимался губами к щеке, эти мысли исчезали куда-то до того мгновения, как я оставался один.



Вы можете себе представить мою реакцию на сообщение о его ранении? Наверное, нет! Пока я говорил с Дамблдором, мое сердце куда-то падало, и мне казалось, что оно падает бесконечно долго, вечность за вечностью, пока я не услышал заветные слова:

- Он жив! Пока жив!

Пока жив! Но все равно ведь жив, правда?!



***

Я сидел возле его постели и держал его за руку, такую теплую, такую надежную, такую родную… Его волосы, тронутые ранней сединой, беспорядочно распластались на подушке, а расслабленные черты лица были мягки и нежны, утратив обычную сосредоточенность. Морщинки чуть разладились, но одна, самая глубока, вертикальная, пронизывавшая лоб – нет. Я провел пальцем по ней, а потом коснулся губами сухой, чуть шелушившейся щеки.

- Рем! Не умирай! Я не хочу верить в то, что какая-то сила сможет разлучить нас, отнять тебя, самого дорогого человека, у меня, заставить меня жить без тебя. Я не хочу! И не буду даже думать об этом. Я даже на миг не хочу представить, что эта жизнь, эта судьба, бог – все они могут лишить меня моего сокровища. Я не знаю, что бы я делал, потеряй тебя! Наверное, отправился бы за тобой, наплевав на все обязательства, данные обещания, чертовы пророчества – на все, лишь бы быть рядом с тобой. Ты для меня больше, чем вся жизнь! Ты- часть меня, часть моей души, часть моего сердца, без которой оставшаяся часть не будет знать, что же ей делать одной. Я как-то говорил тебе, помнишь, что боюсь своих собственных чувств, настолько они сильны и пронзительны. Мне страшно, потому что никогда доселе я не думал, что человек может испытывать такое… Такое… Нечто нежное и чистое… Такое прекрасное чувство, что я иногда теряю связь с реальностью, порой вся моя жизнь напоминает мне сказку, которая просто обязана закончится хорошо.

И она закончится.

Я люблю тебя, и, если мне будет суждено потерять еще и тебя. Я уйду вместе с тобой. Туда, где мы будем вместе, туда, где нам не будет никто мешать, туда, где мы будем счастливы… Только ты и я…



***



- Я люблю тебя…

- Я люблю тебя…

- На небесах мы всегда будем вместе…

- Никто не сможет разлучить нас…

- Никто… Ведь не смогла даже смерть…