Рем в задумчивости смотрел в окно, но совершенно не видел открывающегося перед ним пейзажа. Он был задумчив не из-за ужасной погоды и даже не из-за дурацких нападок Снейпа. Его угнетал этот дом. Наидревнейший и Благороднейший дом Блэков вызывал в нем противоречивые чувства. С одной стороны, это было великолепное место для размещения членов Ордена Феникса и проведения собраний. С другой же…

***

Когда Рем понял, что любит Сириуса? Наверное, лет где-то шестнадцать. Но он медлил, боялся признаться в этом не только Сириусу, но и самому себе. Он боялся, что тот отвергнет его, будет шарахаться и считать его извращенцем. Может, посмеется над его чувствами. Зная Блэка, можно было предположить и это. Сириус всегда был бесцеремонным и не считался ни с чьими чувствами, ну, если только с чувствами Джеймса.

Люпин всегда ревновал одного своего друга к другому: слишком похожие по характеру, он были знакомы с пеленок, игрались в одной песочнице, проводили друг у друга каникулы и праздники. Даже, когда Сириус сбежал от своих родителей, то он осел у Джеймса. Они были как две части одной головоломки, и никто не зал друг друга лучше, чем они…

У Ремы было множество мимолетных связей, но он боялся привязываться к кому-нибудь по-настоящему, как к своим лучшим друзьям. Он не хотел снова и снова пересказывать свою печальную историю, видеть притворное сожаление, под которым тщательно скрывалось отвращение, на лице. Он просто хотел, чтобы Сириус ответил ему.

На свадьбе Лили и Джеймса у него отлегло от сердца, и тогда он собрал в кулак всю свою хваленую гриффиндорскую смелость, всю гордость, всю свою волю, и, готовясь к категорическому отказу и издевательствам, подошел к Сириусу.
Рем не помнил точно то, что он бормотал. С тех пор, как он открыл рот, до тех пор, как он увидел в глазах Сириуса ответные огоньки, в памяти был провал, словно воспоминания из мозга вырезали ножом. Они вдвоем сбежали со ставшей скучной после отбытия молодых свадьбы и всю ночь предавались любви.
В бешеном угаре пролетело полтора года. Каждый вечер, каждый вечер в течении 548 суток он приходил домой к Рему, набрасывался на него, срывал к черту одежду и цеплялся за него, словно за единственную соломинку.

А однажды Сириус не пришел. Рем подумал, что тот просто задержался по делам Ордена Феникса и не стал дожидаться друга. А на утро его разбудили страшные вести: смерть Лили, Джеймса и Питера, заточение Сириуса в Азкабане без суда и следствия по прикажу Барти Сгорбса. И это было нестерпимее всего. Падение Темного Лорда, а малыша Гарри собирались отправить к магглам. А так как Рем знал родственничком Лили не понаслышке, то рассчитывать на счастливое детство мальчику не приходилось…

Но Рем не хотел сейчас вспоминать об этом. Об этих двенадцати годах, полных безысходности, дикого одиночества и тоски.
С тех пор, как Сириус вернулся практически из ада, его не узнать. Из веселого, смешливого и просто преступно красивого молодого человека, он превратился в человека, для которого старость наступила раньше, чем положено. Гораздо раньше. В волосах появились первые ниточки седины, черты лица обострились, глаза ввалились и из ярко-синих, блестящих, стали почти черными, полными ужаса от всего увиденного и страха. Откровенного страха, что дементоры вновь найдут его и лишат такой сладкой, такой пьянящей, такой долгожданной свободы. Лоб его был изборожден глубокими морщинами, а смех, когда-то заливистый и звонкий, стал резким, как лай собаки, в которую он превращался.

«Почему я столько лет верил в то, что он был виновен?»
Рем не знал ответа на этот вопрос. Ему было больно обвинять человека, которого он любил больше своей никчемной жизни, в убийстве и предательстве. Но почему он не сделал ничего для того, чтобы узнать, чтобы помочь, чтобы разобраться во всем? Почему за все двенадцать лет, что Сириус гнил заживо в Азкабане, он ни разу не попросил свидания. Сириус не затрагивает эту тему: не спрашивает, почему. Он вообще замкнулся в себе, проводит время, воюя с домом, с эльфом, сидит с Клювокрылом, но иногда Гарри удается его разговорить…
Гарри…

Как быстро летит время. Совсем недавно – белый сверток, недовольно урчащий и требующий соску, а сейчас ему уже пятнадцать: молодой мужчина. Иногда, по тем взглядам, что Сириус бросает на него, по обрывкам фраз, случайно долетевших до оборотня, Рем всерьез обеспокоился за душевное состояние своего друга. Тот говорил о крестнике так, как будто вернулся Джеймс, и Рему иногда бывает страшно. Сириус срывался на всех и каждого, вплоть до Дамблдора. Он, храбрый и смелый человек, дипломированный аврор, просто не мог перенести того, что он ничем не мог быть полезен Ордену. Он не мог перенести того, что практически никому не нужен. И Снейп, будь о проклят, подливает масла в огонь со своими шуточками насчет уборки. Знает ведь, куда ударить, сволочь.

И Молли права. С Сириусом действительно происходили удивительные метаморфозы. Не то, что Азкабан не должен был оставить на нем печати… Нет, просто удивительно, что он не сошел с ума… Этот взгляд, устремленный на крестника, полный надежды и дикого одиночества. И это ужасно…

«Мы не говорили с ним о том, что было, нет! Я не уверен, что выдержал бы это!» Сириус даже не намекал на их отношения, которые остались в далеком прошлом, счастливом прошлом, а Рему было плохо… больно… и так одиноко. Он любил до сих пор, любил так преданно, как могут однолюбы, любил так преданно, как только могут оборотни, так страстно, как может только юная душа, несмотря на то, что душа была уже далеко не юна. Что такое полтора года на фоне всей нашей жизни? Это только маленький интервал времени, драгоценного времени, что они упустили, разбираясь в своих чувствах! Это только миг! «Наслаждение любви длится лишь один миг, тоска любви длится всю жизнь…» Рем не помнил, кто именно из классиков так сказал, но был с ним абсолютно согласен. Тоска заела… Тоска… Тоска… Чертова треклятая тоска…

***

Министерство магии. Зал смерти. Две юношеские фигурки, десять внушительных фигур Упивающихся. Гарри поднимает руку с пророчеством, и один из людей в масках протягивает ладонь к мальчику, но тут дверь распахнулась, и в зал влетели пятеро: Сириус Блэк, Рем Люпин, Шизоглаз Хмури, Нимфадора Тонкс и Кингсли Шеклболт. Заварилась нешуточная заварушка: орден стремился не допустить пропажи пророчества, Упивающиеся были настроены драться до последнего. Рем справился сначала со стариком Ноттом, потом оглушил Крэбба, и внимание его привлекли громкие вопли за спиной. Сириус дрался со своей кузиной, и его палочка мелькала так быстро, что рябило в глазах. Красный луч ударил Сириуса, тот пошатнулся, но устоял.

- Давай, ты же можешь лучше!

Второй луч ударил его прямо в грудь. Казалось, что Сириус падал бесконечно долго: тело его изогнулось, красивые, породистые черты лица исказились в немом удивлении, глаза непонимающе смотрели на…о, Мерлин…на Рема.

В тот же момент к Вуали бросились Дамблдор и Гарри, но его тело уже поглотила мгла. Нет, этого не может быть. Рем машинально ухватил Гарри за плечо, стараясь удержать.

- Гарри… ты ничего уже не сможешь сделать.

- Нет… - он вырвался, лягался и даже один раз укусил Рема за руку.

- Ты ничем не сможешь ему помочь…Потому что он мертв…

О, Мерлин и Моргана! Наверное, это и есть смерть… Одно слово, пять букв – «мертв» - и такая непереносимая боль… Такая невыносимая душераздирающая тоска… Так больно…