Triquetra (Трикетра)
Автор: Клер Кипли
Бета: Allora
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Ремус/ОП, Гарри/Гермиона, немножко Драко/Джинни
Жанр: romance
Summary: потеря Сириуса окрасила жизни Гарри и Рэма в серые цвета. Вокруг разгорается настоящая война. Но древние маги, похоже, оставили бедствующим потомкам ниточку, ведущую к спасению...
Disclaimer: Все права на персонажей, сюжеты и прочее остальное - у Дж.К.Роулинг. Не претендую, не извлекаю выгоды.
Размещение: с разрешения автора
Глава 11
Темная знать
Прошло около недели с возвращения Сириуса. Его появление на кухне во время завтрака чуть было не вызвало обширный приступ инфаркта у всех членов Ордена. Тонкс со слезами кинулась на шею любимому кузену, Старгис и Кингсли радостно приветствовали воскресшего друга, а миссис Уизли по-матерински заключила Блэка в объятья. В Ордене только несколько человек знали о Пентаграмме и Трикетре, поэтому воскрешение и, тем более, омоложение Сириуса вызвали кучу вопросов, но Сириус сослался на ангелочков и фей, спасших его измученную душу. Расспросы прекратились, потому что все поняли, что больше из Блэка ничего не выудишь. Однако Сириусу приходилось всё также безвылазно сидеть в штабе, потому что для всех остальных он по-прежнему был убийцей, сбежавшим из Азкабана.
Над волшебным миром сгущались тучи. По газетам всей планеты проносились тревожные сообщения об убийствах, нападениях, пропаже людей. Особенным размахом отличилась Восточная Европа, где резко увеличилось «поголовье» вампиров. Орден Феникса не мог оставаться в стороне, ведь во всём происходящем была ясно видна рука Вольдеморта. В это тёмное время как никогда важным было сотрудничество, поэтому почти весь Орден разъехался по свету, налаживая связи с зарубежными мракоборцами. Так, например, Чарли Уизли и Тонкс отправились в многострадальную Румынию; Кингсли и Эммелина Вэнс, тяжело пережившая гибель Ангела Давоша, – в Болгарию; Старгис и Гестия Джонс – в США. Из постоянных жителей в штабе остались только Сириус да Рэм.
Люпин, по своему обыкновению, гулял по улицам Лондона. Он всегда любил осень с её багряными и золотистыми красками, выплеснутыми на палитру крон деревьев, с серыми облаками, с дождями, монотонно барабанящими по крышам, с лужами на мокром асфальте, с печальным меланхоличным настроением. Рэм в душе всегда был поэтом и романтиком, поэтому ему нравилось бродить под моросящим колючим дождём, кутаясь в тонкий плащ, разглядывать голые деревья, сбросившие ему под ноги свой великолепный убор, и размышлять.
Размышлял он, в основном, о судьбах магического мира. Возраст его неуклонно приближался к сорока годам, и Рэм с недавних пор открыл в себе философские наклонности. Люпин взглянул на небо. На небе в беспорядке парили небольшие нежные облачка по соседству с темно-серыми тучами. Наблюдая за тем, как, подгоняемая ветром, крупная бесформенная свинцово-серая масса поглотила последнее снежно-белое облако, Рэм невольно вздрогнул. Слишком сильно это смахивало на предзнаменование. Белое облако, последняя надежда – непонятная Трикетра: Гарри, Сириус и неизвестный сквиб. Его поиски так и не сдвинулись с мёртвой точки. Люпин не хотел показаться пессимистом в первую очередь самому себе, но было очевидно, что шанс обнаружить Несущего Смерть со знаком Трикетры – один из миллиона. Постепенно мысли Рэма перешли к его недавно обретённой «ученице» – Эстель. Всего за несколько недель он успел привязаться к ней. Она была очень требовательной, хотела знать всё о магии, выпросила у Люпина с десяток книг и очень напоминала ему Гермиону Грейнджер. Но в отличие от гриффиндорской отличницы Эстель всегда была грустной. Она пыталась скрывать это чувство улыбкой. «Причём весьма очаровательной», – хитро пробормотал внутренний голос. Рэм досадливо отогнал мысли подобной направленности, но вновь вспомнил её глаза. В их глубине он ясно видел, что с каждым его словом, с каждым новым заклинанием появляется всё больше и больше тоски. Сама она никогда не сможет находиться в магическом мире, хотя её дух страстно этого желает. Она будто заперта между двумя мирами. В какой-то момент Рэм был готов яростно пнуть ни в чём не повинную банку из-под маггловского напитка. Он не в силах сделать так, чтобы эта тоска исчезла из глаз Эстель.
Эти мысли занимали его по пути в штаб. Уже подходя к одиннадцатому дому, Рэм заметил на скамейке знакомую фигурку и подошёл ближе. Это была Эстель Норвуд собственной персоной.
— Эстель? – удивился Рэм, вопросительно разглядывая её сумку.
Девушка подняла на него глаза и натянуто улыбнулась.
— О, Рэм! Привет!
— Что случилось? – спросил Рэм, усаживаясь рядом.
Улыбка на лице Эстель медленно угасла.
— Да меня вот... – она замялась и вздохнула. – Короче, меня выселяют.
— Как? – только и смог вымолвить Рэм.
— Так! – с горечью ответила Эстель. – Сам понимаешь, моё финансовое положение сейчас далеко не из лучших. У меня нет денег, чтобы платить за квартиру.
— Но ведь ты сирота! – возмутился Люпин. – Должны же быть какие-то... – он с секунду вспоминал нужное слово, – льготы.
Эстель развела руками.
— А что с того? Я просила войти в моё положение, но они ни в какую». А в приют меня уже не примут, в интернат тоже, – она замолчала, а потом продолжила: – Я не знаю, что делать.
Она слабо улыбнулась, мол, всё хорошо и молча уставилась в асфальт. Как будто впервые Рэм заметил, что она невысокая, худенькая, бледная маленькая девочка, резко вытолкнутая в жестокий реальный мир.
— Вот только Блэка жалко. Как он теперь будет жить на улице... – со слезами в голосе произнесла Эстель, будто благополучие её пса было важнее, чем отсутствие крыши над её головой.
— Но почему ты ничего мне не сказала? – тихо спросил Рэм. – Выселение происходит не за один день.
— Я не хотела сваливать на тебя свои проблемы. Я и так использовала тебя в качестве персональной жилетки, – Эстель робко и виновато улыбнулась. Рэм думал всего секунду. «Только на сегодня, завтра что-нибудь придумаем. Всё равно никого нету...» Мужчина схватил сумку и саму Эстель за руку.
— Пойдём, – он потянул девушку за собой.
— Куда?! – испуганно спросила Эстель, семеня за ним.
Люпин остановился и обернулся.
— Я пока прошу только одного – ни единой живой душе ни слова.
Эстель несколько секунд хлопала ресницами, а потом кивнула и пошла за Люпиным. Тот шёл в направлении небольшого каминного узла, расположенного в квартале отсюда в одном из домов. Такие дома были разбросаны по всему Лондону на случай, если необходимо срочно переместиться с помощью каминной сети. В дом можно было попасть, только зная пароль. Люпин тихо пробормотал его у дверей, и замок послушно щёлкнул, впуская парочку внутрь. Эстель шла молча, видимо, догадываясь, что Рэм решил приютить её у себя. Рэм остановился у огромного камина и обратился к Эстель:
— Помнишь, я рассказывал тебе о Дымолётном Порошке?
— Да, – с подозрением подтвердила девушка.
— Сейчас мы им воспользуемся.
— Через камин?! – не сумела удержать восторга Эстель. – В волшебный дом?!
Люпин успокаивающе улыбнулся и, зачерпнув горсть порошка, метнул его в камин. Взметнулось зелёное пламя.
— Я не уверен, что ты сможешь пролететь одна, – задумчиво произнёс Рэм, – так что крепко держись за меня, хорошо?
В её глазах промелькнул непонятный огонёк, но она молча кивнула и подошла ближе. Рэм шагнул в камин и поманил девушку за собой. Та опасливо взглянула на пламя, но собралась с духом и последовала за ним.
— Держись, – шепнул он и, почувствовав, как она вцепилась в его плечи, выкрикнул: – Гриммолд-Плейс, 12!
* * *
Оказавшись в пункте назначения, Рэм вывалился из камина, потянул Эстель за собой. Та восторженно огляделась вокруг и чихнула.
— Будьте здоровы! – послышался чей-то голос. Эстель обернулась и вскрикнула:
— Ух ты, говорящая картина!
Рэм уже успел слегка пожалеть о своём решении, но отступать было некуда. Тем временем вежливый портрет в лице Финеаса Нигеллуса оскорбился последним заявлением, и он исчез, перейдя на другую картину.
— Рэм! Это ты? – послышался молодой голос из коридора через открытую дверь. Через мгновение на пороге кабинета показался Сириус и замер, увидев, что Люпин не один. Но спустя несколько секунд на его лице промелькнула хитрая усмешка, которую он наскоро прикрыл маской удивления.
— Э, Сириус, – начал Рэм, – это Эстель. Она мой друг, ей негде жить и я подумал, что некоторое время она может провести здесь.
— Здрасте, – нерешительно поздоровалась девушка. Сириус мило, как умел только он, улыбнулся и ответил:
— Очень приятно познакомиться! Но прошу нас извинить... Рэм, можно тебя на минуточку? – не дожидаясь ответа, он оттащил друга в коридор.
— Рэм, она, что ли, собирается вступить в Орден?
Люпин замялся и потупил взор.
— Сириус, она... маггла.
Блэк оторопел и только через несколько секунд переспросил так громко, что от его крика могла бы проснуться и его мать:
— МАГГЛА?!
Рэм шикнул на него и торопливо сказал:
— Сириус, она известно о магии, но она совершенно не опасна, мы уже давно знакомы, она точно не шпионка и об Ордене ничего не знает, она осталась без родителей и у неё нет денег платить за квартиру, поэтому ей негде жить. Мне жаль её, пожалуйста, только на несколько дней! – на одном дыхании выпалил он.
Сириус внезапно расхохотался.
— Всё с тобой ясно, Лунатик...
Рэму не понравилась его усмешка.
— В каком это смысле? «Вот же пошляк!..» – мысленно возмутился Люпин. Сириус не удостоил друга ответом и вернулся в кабинет. Эстель с интересом разглядывала родовой гобелен Блэков.
— Дорогая Эстель! – театрально торжественным голосом заявил Сириус. – Разрешите приветствовать вас в этом скромном жилище! Сириус Блэк, к вашим услугам.
Губы Эстель непроизвольно растянулись в улыбке.
— Я не хочу вас стеснять, мистер Блэк...
Сириус в притворном испуге приложил палец к губам.
— Здесь более двадцати комнат, так что я не в накладе. И для вас я просто Сириус.
— Пойдём, Эстель, – нарочито громко вмешался Рэм. – Нужно найти тебе комнату.
Девушка последовала за Люпиным, не переставая оглядываться по сторонам. Сириус с улыбкой глядел им вслед. «Я не слепой, Лунатик, далеко не слепой...»
* * *
...Полная луна взошла на свой пьедестал в черном небе, жестокая, ударяющая своим прекрасным холодным светом, как плетью, по обнажённой человеческой коже. Но с каждой секундой вместо кожи нарастала звериная шкура, росли клыки, тело изгибала судорога, каждая его клеточка горела адской болью... луна не нарушает жёстких правил и не знает пощады. Он её вечный раб, оборотень... ничто на свете не изменит этого. Волк ощерился и набросился на дверь, запертую на амбарный замок. Они всегда запирают его. Но сегодня ему как никогда хочется свободы, вольного ветра, прохладного воздуха... и охоты. Замок на двери не меняли с тех времён, когда Рэму было семь лет. А ведь время не стояло на месте, волк становился все крупнее и сильнее. С остервенением волк всё бросался и бросался на запертую дверь. Каждый жалобный скрип проржавевшего засова прибавлял ему сил. После очередного прыжка дверь была выбита...
...На востоке небо слабо окрасилось в теплые оранжевые цвета. В эту ночь волк никого не убил. Он наслаждался свободой. Рассвет застал его на опушке леса, на мягкой и сочной траве. Луна стремительно бледнела, и с первыми лучами солнца волк зарычал от боли, пронизывающей тело. Тихий лес, казалось, был единственным свидетелем мук оборотня. Но постойте... Волк, изнемогая от невыносимой трансформации, ясно заметил человека за деревьями. К волку возвращалась человеческая память и разум, поэтому он бросился к незнакомцу с мольбами не выдавать его тайну, но из звериной пасти вырвался жалобный рык, спугнувший человека. Лишь ветки деревьев задрожали там, где он только что стоял. А вслед ему глядел уже не волк, а человек, двенадцатилетний Рэмус Люпин. Обессиленный, он рухнул на землю и забылся сном.
...Паренёк устало брёл к своему дому. Он проспал почти до заката. Он представлял, как волнуются родители, поэтому старался идти как можно быстрее.
Наконец, Рэм подошёл к знакомому, густо разросшемуся яблоневому саду. Раздвигая низкие ветви, он приближался к дому.
И лишь крик вырвался из его горла. Дикий, отчаянный, безумный крик. Вместо стареньких, обветшалых деревянных стен, окрашенных местами облупившейся синей краской, Люпин увидел лишь пепел, обломки крыши и отдельные вещи, которые не затронул догоравший огонь. Бросившись на колени перед тлеющими останками дома, мальчик расплакался. Горю его не было конца. Он увидел обгоревшие тела матери и отца. Едва справляясь с подкатывающей тошнотой, он завыл, как всего несколькими часами раньше. Мальчик поднялся и, шатаясь, ступил по пеплу, глотая слёзы. Под его ногами что-то слегка хрустнуло. Рэм взглянул вниз и увидел шкатулку матери. Наверное, она была заколдована от огня. Люпин поднял её с земли и открыл. В ней он нашёл удивительной красоты малахитовый кулон на тонкой золотой цепочке. Рэм несколько минут разглядывал украшение, а потом крепко зажмурился и сжал его в кулаке.
— Ты остался жив, волчара?! – послышался злобный шипящий голос.
Рэм испуганно обернулся и увидел маггла, одного из их соседей. Словно вспышка, в его памяти всплыло вчерашнее воспоминание о видевшем его превращение человеке. В руках его теперь было ружьё. Он зарядил свое ружье и нацелился на мальчика.
— Умри, как твои родители!
И Рэм побежал так быстро, как не бегал никогда в жизни. Через сад, через пустое поле, в глухой лес. Убедившись, что оторвался от преследователя, Люпин юркнул за раскидистое дерево и закрыл лицо руками. Это его вина, только его... его... его...
— Простите меня, умоляю, простите... – бормотал он, словно в горячке. Нет, он не будет убивать из желания мести. Пусть лучше это чувство раздирает его душу всю жизнь, но Рэм не станет зверем. Никогда. Никогда...
Рэмус резко открыл глаза, тяжело дыша, сел в кровати и прижал лицо к коленям. Нахлынувшие воспоминания душили его, сжимали сердце стальным обручем. Рэм отбросил одеяло, подошёл к старому деревянному трельяжу и достал из ящика старую шкатулку. Открыв её, вынул кулон на потускневшей от времени золотой цепочке. Камень оставался таким же прекрасным, как и в тот миг, когда впервые оказался в руках мальчика-оборотня. Рэм пристально вгляделся в малахит. Казалось, что он неуловимо изменился. В глубине его проступил силуэт животного, кажется, барсука. Люпин моргнул, и видение исчезло. Мужчина нахмурился, но положил кулон на место.
* * *
Эстель боязливо спустилась на кухню, словно ожидая, что из-за ближайшего поворота выскочит невиданный дикий зверь. Она почти на ощупь шла по коридору, освещаемому лишь тусклыми факелами под потолком, жалея, что у неё нет с собой фонаря. Её глаза постепенно привыкли к полумраку, и она различала непонятные ушастые силуэты, висящие на стенах. Она с ужасом поняла, что это чьи-то головы и, оступившись, наткнулась на что-то твёрдое и упала. «Нечто» с грохотом рухнуло на пол, и внезапно чёрные занавеси на стене сами собой раздвинулись. В черной дыре появилась старуха и заорала:
— Ублюдки! Мерзавцы!
Эстель в оцепенении уставилась на старуху. Та в ответ оглядела девушку и, как показалось Эстель, скользнув взглядом по её руке, заголосила пуще прежнего:
— Бастарды в доме! Выродки, прочь отсюда! Вон из дома моих предков!
По коридору послышался топот ног. Люпин и Сириус, услышав крики портрета, спешили утихомирить его. С трудом задёрнув занавеси, мужчины обернулись к Эстель. Рэм помог ей подняться.
— Кто это? – слегка заикаясь, спросила девушка.
— Моя мать, – устало ответил Сириус.
— Но почему она так ругается?
— Пойдём на кухню, Эстель, – вмешался Люпин и за руку повёл девушку по коридору. Сириус последовал за ними.
За завтраком Эстель сидела тихо, как мышка, Рэм читал газету, а Сириус распечатал письмо от Гарри из Хогвартса.
— Как там Гарри? – поинтересовался Люпин, перелистывая страницу.
— Кажется, нормально. Смотри, он прислал какую-то книгу, – Сириус протянул Люпину толстую тетрадь. Рэм перелистнул её.
— Опять латынь, – пробормотал он.
Сириус изменился в лице.
— Рэм, – торопливо заговорил он, – Гарри пишет, что нашёл её за Ар... – Блэк осёкся, вспомнив об Эстель, – а вообще, давай поговорим позже.
Рэм же прищёлкнул пальцами:
— Я кое-что вспомнил. Когда Гарри был здесь на каникулах, он обнаружил в подвале тайник.
— Серьёзно? – заинтересовался Сириус.
— Там был какой-то ящик, который мог открыть только кто-то из Блэков.
— Тогда пойдём посмотрим, – решительно заявил Сириус, отодвигая свой стул.
— А можно с вами? – загорелись глаза у Эстель. – Пожалуйста!
Сириус пожал плечами и кивнул. Эстель подпрыгнула от радости и поспешила следом за волшебниками.
* * *
Попадя в низенькую комнату, трио остановилось перед ларцом.
— Твои ставки, Рэм? – с улыбкой спросил Сириус.
— Ставлю пять сиклей на то, что там груда блэковского золота.
— Не, держу пари, там будут древние орудия для пыток домашних эльфов, – азартно перебил Сириус. Пока мужчины спорили, Эстель подошла к ларцу. Она провела рукой по гладкому камню, по которому тут же запрыгали строчки о «тёмной знати». Девушка не знала, что подтолкнуло её к следующему действию, но она навалилась на верхнюю плиту и попыталась сдвинуть её. Полемику Люпина и Блэка прервал скрежет. Оба, как по команде, замолчали и ошеломлённо уставились на Эстель. Девушка, почувствовав неладное, замерла, оставив ларец приоткрытым.
Сириус первым обрёл дар речи.
— Эстель, как... ты?..
— А что сложного в том, чтобы открыть ящик? – неуверенно попыталась оправдаться та. Люпин оказался рядом с ними.
— Гарри и ребята не могли открыть ларец, да я сам видел эту надпись про тёмную знать... – пробормотал он.
Сириус вдруг схватил Эстель за руку.
— Откуда это у тебя?! – сдавленно спросил он, указывая на браслет.
— От настоящих родителей, – совсем уже испуганно прошептала Эстель. Сириус вытаращил глаза и отступил назад, обменявшись взглядом с Рэмом. Тот побледнел.
— Что это значит? – по очереди глядя на волшебников, произнесла Эстель.
— Вензель «Б» и руны. Браслет уникален. Его носила Дафна Беллерфонт, – выдохнул Сириус и добавил: – Жена Флавиуса Блэка. Моя тётка.
Эстель потрясённо прижала руки к лицу и отвернулась. Рэм с трудом проговорил:
— Мерлин мой...
Сириус повернулся к девушке и решительно спросил:
— Когда ты родилась, Эстель?
— 19 сентября 1978 года. Вернее, тогда меня нашли, – прошептала она.
— Где тебя нашли?
— У дверей дома №13. Со мной был браслет и записка с именем.
— Я помню, что виделся в те дни с Андромедой. Она рассказала, что у Дафны родилась дочь, но через два дня она умерла. Девочка не была зарегистрирована в Министерстве, Флавиус говорил, зачем, ведь её уже нет в живых.
— Но по закону регистририруют всех, – отозвался Люпин.
— Что за бред? – прошептала Эстель. – Я ведь не ведьма!
— Поэтому тебя и «убили», – произнёс Сириус. – Ты родилась сквибом. В чистокровных семьях, тем более в моей, таких сразу либо убивают, либо выкидывают на улицу.
— Сомневаюсь, что Дафна смогла бы убить собственное дитя, – продолжил Люпин. – Поэтому решила не выпускать тебя из виду, подбросив магглам.
— Сквибов в роду Блэков запрещено называть в честь звезд, поэтому Дафна не отступила от правила, но смысл сохранила. [авт. - Estelle – франц. форма лат. stella – звезда]
— Так ты... я... кто я? – глядя в глаза Сириусу, спросила Эстель. Блэк будто впервые отметил, насколько их глаза похожи.
— Ты моя кузина и законная Блэк, – улыбнулся маг и обнял новоиспечённую родственницу. Эстель вцепилась в его рубашку, как утопающий за соломинку, и счастливо рассмеялась сквозь слёзы. Рэм с ошеломлённой улыбкой наблюдал за ними. Он слишком хорошо мог представить то, что должна была чувствовать сирота, нашедшая, наконец, родную кровинушку, и понять её радость. Когда Эстель отпустила Сириуса, Люпин подошёл к ним. Эстель неожиданно для всех вцепилась и в него.
— Спасибо тебе, Рэм. Ты привёл меня сюда. Всю жизнь буду твоей должницей...
— Не за что, Эсти, – ответил Рэм.
Эстель резко от него отстранилась.
— Как ты меня назвал? – удивилась она.
Сириус, наконец, вспомнил о ларце и отодвинул тяжёлую крышку до конца. Она с грохотом упала на пол, заставив Рэма и Эстель вздрогнуть и повернуться к Блэку. Тот заглянул в ларец и вытащил оттуда...
— Меч? – слегка разочарованно произнёс Люпин.
— Меня пытались учить фехтованию, – пожал плечами Сириус, разглядывая сверкающий клинок. – Но, сдаётся мне, этот меч не так прост, как кажется.
Рэм вгляделся в оружие.
— Смотри-ка, гравировка. Ensis supplicamenti.
— Меч возмездия, – сообразила Эстель. – Ой, как интересно! Ему, наверное, тысяча лет!
— Разберёмся, – уклончиво ответил Сириус, вскидывая меч в своей руке. Эстель хихикнула:
— Сириус, ты похож на Робин Гуда!
Блэк шутливо отсалютовал девушке мечом. Рэм прочистил горло и предложил:
— Давайте вернёмся наверх. Нам нужно многое обсудить.
